Стихотворения и поэмы

Я скручу струну и вплету в нее

Все, чего хочет мужчина, все, чего хочет младенец, я вдохну

в нее жизнь,

Я вложу в мою песню острый, сверкающий штык, свист пуль

и свист картечи

(Подобно тому, кто, неся символ и угрозы далекому будущему,

Кричит трубным голосом: "Пробудись и восстань! Эй,

пробудись и восстань!"),

Я залью мою песню потоками крови, крови текучей и радостной,

Я пущу мою песню на волю, пусть летит, куда хочет,

Пусть состязается с плещущим знаменем, с длинным

остроконечным флажком.

Флаг

Сюда, певец, певец,

Сюда, душа, душа,

Сюда, мой милый мальчик,

Носиться со мною меж ветрами и тучами, играть

с безграничным сиянием дня!

Ребенок

Отец, что это там в небе зовет меня длинным пальцем?

И о чем оно говорит, говорит?

Отец

В небе нет ничего, мой малютка,

И никто никуда не зовет тебя - но посмотри-ка сюда,

В эти дома загляни, сколько там чудесных вещей,

Видишь, открываются меняльные лавки,

Сейчас по улицам поползут колесницы, доверху наполненные

кладью.

Вот куда нужно смотреть, это самые ценные вещи, и было

нелегко их добыть,

Их жаждет весь шар земной.

Поэт

Свежее и красное, как роза, солнце взбирается выше,

В дальней голубизне растекается море,

И ветер над грудью моря мчится-летит к земле,

Сильный упрямый ветер с запада и с западо-юга,

Шалый ветер летит по воде с белоснежной пеной на волнах.

Но я не море, я не красное солнце,

Я не ветер, который смеется, как девушка,

А после бурлит и сечет, как кнутами.

Не душа, которая бичует свое тело до ужаса, до смерти,

Но я то, что приходит незримо и поет, и поет, и поет,

Я то, что лепечет в ручьях, я то, что шумит дождем,

Я то, что ведомо птицам, в чаще, по вечерам и утрам,

Я то, что знают морские пески и шипящие волны,

И знамя, и этот длинный флажок, которые плещутся-бьются

вверху.

Ребенок

Отец, оно живое - оно многолюдное - у него есть дети,

Мне кажется, сейчас оно говорит со своими детьми,

Да, я слышу - оно и со мной говорит - о, это так чудесно!

Смотри, оно ширится, - и так быстро растет - о, посмотри,

отец,

Оно так разрослось, что закрыло собою все небо.

Отец

Перестань ты, мой глупый младенец,

То, что ты говоришь, печалит и сердит меня,

Смотри, куда смотрят все, не на знамена и флаги,

На мостовую смотри, как хорошо она вымощена, смотри, какие

крепкие дома.

Знамя и флаг

Говори с ребенком, о певец из Манхаттена,

Говори со всеми детьми на юге и на севере Манхаттена,

Забудь обо всем на свете, укажи лишь на нас одних, хотя мы

и не знаем зачем,

Ведь мы бесполезные тряпки, мы только лоскутья,

Которые мотаются по ветру.

Поэт

Нет, вы не только тряпки, я слышу и вижу другое,

Я слышу, идут войска, я слышу, кричат часовые,

Я слышу, как весело горланят миллионы людей, я слышу

Свободу!

Я слышу, стучат барабаны и трубы трубят,

Я быстро вскочил и лечу,

Я лечу, как степная птица, я лечу, как морская птица, я лечу

и смотрю с высоты.

Мне ли отвергать мирные радости жизни? Я вижу города

многолюдные, я вижу богатства несчетные,

Я вижу множество ферм, я вижу фермеров, работающих в поле,

Я вижу машинистов за работой, я вижу, как строятся здания,

одни только начали строить, другие приходят к концу,

Я вижу вагоны, бегущие по железным путям, их тянут за собою

паровозы,

Я вижу кладовые, сараи, железнодорожные склады и станции

в Бостоне, Балтиморе, Нью-Орлеане, Чарлстоне,

Я вижу на Дальнем Западе громадные груды зерна, над ними

я замедляю полет,

Я пролетаю на севере над строевыми лесами, и дальше

на юг - над плантациями, и снова лечу в Калифорнию,

И, взором окинувши все, я вижу колоссальные доходы

и заработки,

Я вижу Неделимое, созданное из тридцати восьми штатов,

обширных и гордых штатов (а будут еще и еще),

Вижу форты на морских берегах, вижу корабли, входящие

в гавани и выходящие в море,

И над всем, над всем (да! да!) мой маленький узкий флажок,

выкроенный, как тонкая шпага,

Он поднимается вверх, в нем вызов и кровавая битва, теперь

его подняли вверх,

Рядом с моим знаменем, широким и синим, рядом со звездным

знаменем!

Прочь, мирная жизнь, от земли и морей!

Знамя и флаг

Громче, звонче, сильнее кричи, о певец! рассеки своим криком

воздух!

Пусть наши дети уже больше не думают, что в нас лишь

богатство и мир,

Мы можем быть ужасом, кровавой резней,

Теперь мы уже не эти обширные и гордые штаты (не пять

и не десять штатов),

Мы уже не рынок, не банк, не железнодорожный вокзал,

Мы - серая широкая земля, подземные шахты - наши,

Морское прибрежье - наше, и большие и малые реки,

И поля, что орошаются ими, и зерна, и плоды - наши,

И суда, которые снуют по волнам, и бухты, и каналы - наши,

Мы парим над пространством в три или четыре миллиона

квадратных миль, мы парим над столицами,

Над сорокамиллионным народом, - о бард!
– великим

и в жизни и в смерти,

Мы парим в высоте не только для этого дня, но на тысячу лет

вперед,

Мы поем нашу песню твоими устами, песню, обращенную