Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Ты — тайна жизни, само бытие,
Весь хочу влиться я в тело твое...
6
И скалится вечером темень сама:
— Сума с требухой! С мясом сума!
И вечер на улицу гонит меня:
— Эй, люди! Вставайте, пленники дня!
Туда, где скрещенье концов и начал,
Безмолвие гонит меня по ночам.
В
Ночь гонит меня от уснувших людей.
Гонит, как нищего гонит всегда
С рыжей сумою за хлебом нужда.
И скалится вечером темень сама:
— С руками сума! С глазами сума!
Я весь переполнен печалью дорог,
Как древний, вином переполненный рог.
На улицах пусто, и гомон утих...
Лишь свет голубой на ресницах моих.
И скалится вечером темень сама:
— Сума с требухой! С глазами сума!
7
— Возлюбленный! — тихо сказала она. —
Прислушайся — темень тревогой полна.
Сегодня никак не могла — отчего? —
Я запаха тела узнать твоего.
Мне чудятся стоны, мне чудится вой!
Мне душно, темно мне, как перед грозой.
Ты слышишь — вдали, ты слышишь — в ночи.
Я долго ждала... Почему? Не молчи!
И ночь тишину за собою влечет.
И боль изо рта ее тихо течет.
— Опять этот вой... Расслышал ли ты?
Как будто зверь воет: «Мяса! Еды!»
Когда тигру мясо дадут — почему
Он мясо целует, никнет к нему?
В глазах его — радость, в глазах его — боль,
Он тянется вширь, он тянется вдоль.
И мяса не рвет сверкающий рот:
Тигр слушает, смотрит, чего-то он ждет.
Но темная тяжесть придавит потом
Тяжелую голову с жаждущим ртом.
И голод горяч, и глаза горячи...
От воя вдали... От плача в ночи...
Спросила она: — Не могу — отчего —
Я запаха тела узнать твоего?..
8
Печально бело нынче ложе мое,
Тоскующе-холодно стен забытье.
Кто нынче спокойным остаться бы смог?
Проснувшись, дрожит в эту ночь потолок.
Всё ли я сделал? Да или нет?
Считаю я строй холостых моих лет.
Я их, как рубашки, считаю опять,
Которые надо в починку отдать.
Вот уже скоро... сейчас... — Обожди!
Есть еще день, еще ночь впереди!
Очаг не сужден мне ни мой и ничей.
О, спелость моих холостяцких ночей!
Созревшие ночи и сочные дни...
Как груши с деревьев свисают они.
Кто радостно рвать их сегодня придет,
Их соком, как хлебом, насытится тот.
Ну, так придет? Сок бродит в ночах...
Когда бы имел я дом и очаг!
Не пять прошло и не десять лет, —
А всё очага у бездомного нет!
Печально бело нынче ложе мое,
Тоскующе-холодно стен забытье.
9
Шагов твоих стежка ложится на снег.
Бегу за тобой я — и легок мой бег.
Просыпала вьюга миллион лепестков...
Я слышу напев торопливых шагов.
На стрелки ресниц снежинка легла...
— Как этот напев создать ты смогла?
Долго не тает снежинка... И пусть!..
В напрасный я, верно, отправился путь.
Шагов твоих стежка ложится на снег.
Настигну тебя? Догоню или нет?
Тебя догоню я. Настигну... Скажи,
Зачем поколенье мое так спешит?
Торопится век мой в боях и в пути,
Не смеет дыханья он перевести.
С рождения взяв небывалый разбег,
Не знает покоя стремительный век...
Не тают снежинки, белей лепестков...
Влечет меня песнь торопливых шагов.
В бою никакой, ни в какой из стран,
Ты не касалась бинтом моих ран.
Ушли, отгремели эти бои...
Но так же певучи колени твои...
Шагов твоих стежка ложится на снег.
Бегу за тобой я — и легок мой бег.
10
Я сердце свое наколол на крючок.
О, спелых ночей моих приторный сок!
Чтоб птицы смелей прилетали в наш сад,
Я зерен тугих им насыпать был рад.