Стихотворения и поэмы

163. ПЕСНЯ О КАЛИФОРНИИ

В Калифорнии плачет ребенок, В Калифорнии мальчик не спит, Много бедности тяжкой с пеленок, Много горя ему предстоит, Безупречное солнце сияет, Весь в оранжевых бабочках луг, Апельсины кругом расцветают, И несчастные люди вокруг… В это время у города Бреста, Где от сосенок тени лежат, Вспоминая родных и невесту, Засыпал утомленный солдат. Он в атаку пошел на рассвете И погиб у германской земли, Чтоб не только советские дети — Чтобы дети повсюду цвели. Поднимали бокалы не раз мы На скрещеньях военных путей За родного солдата из Вязьмы, За великого друга детей. Я хочу, чтобы скорбную дату Никогда и никто не забыл, Я хочу, чтоб родному солдату В Калифорнии памятник был! 1943

164. КАХОВКА

Украинский ветер шумит над полками, Кивают листвой тополя… Каховка, Каховка! Ты вновь перед нами — Родная, святая земля! Мы шли через горы, леса и долины, Прошли через гром батарей, Сквозь смерть мы пробились… Встречай, Украина, Своих дорогих сыновей! Припев: Под солнцем горячим, под ночью слепою Прошли мы большие пути. Греми, наша ярость! Вперед, бронепоезд, На Запад, на Запад лети! Пожары легли над Каховкой родимой, Кровава осенняя мгла, И песни не слышно, и в сердце любимой Немецкая пуля вошла. За юность, на землю упавшую рядом, За Родины славу и честь Забудем, товарищи, слово «Пощада», Запомним, товарищи: «Месть!» Припев: Под солнцем горячим, под ночью слепою Прошли мы большие пути. Греми, наша ярость! Вперед, бронепоезд, На Запад, на Запад лети! 1943

165. В КРЫМУ

Такой перед войсками путь, Какой и в сказках не описан! На пять минуток отдохнуть Волжанин сел под кипарисом. Он много пересек дорог, Из многих рек он черпал фляжкой, И на запыленный сапог Всползает крымская букашка. Так вот он — ялтинский прибой, Родной, заветный берег Крыма! И Севастополь за горой — Мечтой вот-вот осуществимой! И у волжанина в глазах Вся роскошь южная сияет, И трупы немцев на полях Ничуть пейзажу не мешают. Родная речь звучит в Крыму И пенье птиц по-русски будто, Он слышит (кажется ему) Раскат московского салюта. Команда строиться зовет, Войска опять пришли в движенье, Волжанин встал, идет, идет… Читайте в сводках продолженье. 1944

166. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ангелы, придуманные мной, Снова посетили шар земной. Сразу сократились расстоянья, Сразу прекратились расставанья, И в семействе объявился вдруг Без вести пропавший политрук. Будто кто его водой живою Окропил на фронтовом пути, Чтоб жене его не быть вдовою, Сиротою сыну не расти. Я — противник горя и разлуки, Любящий товарищей своих, — Протянул ему на помощь руки: — Оставайся, дорогой, в живых! И теперь сидит он между нами — Каждому наука и пример, — Трижды награжденный орденами, Без вести пропавший офицер. Он сидит спокойно и серьезно, Не скрывая счастья своего. Тихо и почти религиозно Родственники смотрят на него. Дело было просто: в чистом поле Он лежит один. Темным-темно. От потери крови и от боли Он сознание теряет, но С музыкой солдаты смерть встречают. И когда им надо умирать, Ангелов успешно обучают На губных гармониках играть. (Мы, признаться, хитрые немного, — Умудряемся в последний час, Абсолютно отрицая бога, Ангелов оставить про запас.) Никакого нам не надо рая! Только надо, чтоб пришел тот век, Где бы жил и рос, не умирая, Благородных мыслей человек. Только надо, чтобы поколенью Мы сказали нужные слова Сказкою, строкой стихотворенья, Всем своим запасом волшебства. Чтобы самой трудною порою Кладь казалась легче на плечах… Но вернемся к нашему герою, Мы сегодня у него в гостях. Он платил за всё ценою крови, Он пришел к родным, он спит с женой, И парят над ним у изголовья Ангелы, придуманные мной… 1946

167. СОЛДАТУ!

Я тебя ни разу не покинул — Шел из боя в бой, из года в год, Я, познавший, может, половину, Может, четверть всех твоих невзгод. И под светлым небом братской дружбы, Всей страны дыханием согрет, На военной благородной службе Ты присяге верен тридцать лет. Горизонт, окопами изрытый, Всё еще хранит следы твои… Это называется — защитой Счастья государства и семьи, Счастья человечества… Об этом, О большой стране великих прав, Пишут сочинения поэты И написан воинский устав! 1948

168. СВАДЬБА

На скромную стипендию едва ли Когда-нибудь так пышно пировали… Они сидят за столиком вдвоем. Невесту оглушил оркестра гром; Старается среди людей чужих Казаться независимым жених… По всей земле, пожаром обожженной, Рука в руке прошли молодожены. Кавалерийский корпус на Поречье — Свидетель их товарищеской встречи, И с дружбою, похожей на любовь, Они вошли в освобожденный Львов, Потом условились в горящем Бухаресте Согласно провести остаток жизни вместе… Пусть корпус далеко и свадьба их скромна, Не бог весть сколько пенится вина, — Всё те ж мечты у них, масштабы те же, И тысячи коней в их свадебном кортеже! Веселых запевал отдельный взвод Для вас, Иван Андреевич, поет! И сам полковник поднял тост не раз За вас, Татьяна Павловна, за вас!.. Они сидят за столиком вдвоем. Их обступила родина кругом. Шуршит колосьями полтавский ветерок, Всю ночь мелькает в поле огонек. Любимой дочери судьбу переживая, Участок свой обходит звеньевая: Как уживется с ним? Как скоротают век? Наверно, он хороший человек!.. Качает черноморский ветерок Не шхуну старую, а юный катерок, Матрос по мокрой палубе шагает,— Он другу поздравленье сочиняет И думает всё время беспокойно: «Наверное, она его достойна…» И в этот час грузинский винодел На цинандали ласково глядел: — За дружбу — тост! За ваше процветанье, За молодость, за бракосочетанье!.. Ночная темь густеет. В два часа Заснули подмосковные леса. Чернеют издали, как след военных дней, Ряды полуразрушенных траншей. Стоит сосна в почетном карауле, Где вечным сном товарищи заснули. Дивизии гвардейской рядовой, Сражавшийся как надо под Москвой И павший в историческом сраженье, Шлет молодым свое благословенье… Стоят леса в молчании глубоком… Заря пылает над Владивостоком И движется на запад, — засверкал Огнями самоцветными Урал, Нефтяники идут на промысла, В пласты Донбасса врубовка вошла, Сверкнули рельсы, и запели птицы Над родиной, где вам вдвоем трудиться!.. Пора идти, товарищи, пора! Уже совсем недолго до утра! Вам жить еще в согласье много дней, Распространяя счастье на людей… Светлеет небо над Москвой-рекою, Деревья провожают их толпою И шепчут им, листвою шевеля: — Нам нравится московская земля! — На них дома свою бросают тень, Они идут в зарю, в грядущий день… 1948

169. ВЕСНА («Над первыми цветами прогудела…»)

Над первыми цветами прогудела Налаженным моториком пчела… Садовнику сегодня много дела, Ждут пахаря великие дела. С лица земли сметен последний снег, И грач в таком веселом настроенье, Как будто он не грач, а человек И сочинил сейчас стихотворенье. Запасом убедительных речей Богат словоохотливый ручей, И жаворонок стынет в ожиданье, Готов к полету мирного заданья. Вздымает реки буйная земля, И травы — в наступлении зеленом… И тракторист выходит на поля, Где он держал когда-то оборону. Послушен руль, уверенна рука… И песня проплывает над полями, Где, занимая полматерика, Лежит земля, запаханная нами. 1948

170. АРТИСТ

Иосифу Уткину

Четырем лошадям На фронтоне Большого театра — Он задаст им овса, Он им крикнет веселое «тпру!». Мы догнали ту женщину! Как тебя звать? Клеопатра? Приходи, дорогая, Я калитку тебе отопру. Покажу я тебе и колодец, И ясень любимый, Познакомлю с друзьями, К родителям в гости сведу. Посмотри на меня — Никакого на мне псевдонима, Весь я тут — У своих земляков на виду. В самом дальнем краю Никогда я их не позабуду, Пусть в моих сновиденьях Оно повторится стократ — Это мирное поле, Где трудятся близкие люди И журавль лениво бредет, Как скучающий аристократ. Я тебе расскажу Все свои сокровенные чувства, Что люблю, что читаю, Что мечтаю в дороге найти. Я хочу подышать Возле теплого тела искусства, Я в квартиру таланта Хочу как хозяин войти. Мне б запеть под оркестр Только что сочиненную песню, Удивительно скромную девушку Вдруг полюбить, Погибать, как бессмертный солдат В героической пьесе, И мучительно думать в трагедии: «Быть иль не быть?» Быть красивому дому И дворику на пепелище! Быть ребенку счастливым, И матери радостной быть! На измученной нашей планете, Отроду нищей, Никому оскорбленным И униженным больше не быть! И не бог поручил, И не сам я надумал такое, Это старого старше, Это так повелось искони, Чтобы прошлое наше Не оставалось в покое, Чтоб артист и художник Вторгались в грядущие дни. Я — как поле ржаное, Которое вот-вот поспеет, Я — как скорая помощь, Которая вот-вот успеет, — Беспокойство большое Одолевает меня, Тянет к людям Коммуны И к людям вчерашнего дня. По кавказским долинам Идет голодающий Горький, Пушкин ранен смертельно, Ломоносову нужно помочь!.. Вот зачем я тебя Догоняю на славной четверке, Что мерещится мне В деревенскую долгую ночь! 1948

171. НАД СТРАНИЦАМИ КОММУНИСТИЧЕСКОГО МАНИФЕСТА

Столетие страницы шевелит — Сто долгих лет борьбы, труда и славы! Не призрак бродит, а солдат стоит У стен коммунистической державы. Рассветный сумрак начал розоветь, И часовой в упор глядит на Запад, Где лев британский, как простой медведь, Сосет — голодный — собственную лапу. Столетия терзая материк, Несутся атлантические воды И бьются в берег, где Нью-Йорк воздвиг Большую статую для маленькой свободы. И часовому видно, как вдали Просторами сменяются просторы, — Не призрак бродит: плоть и кровь земли Бушует, разворачивая горы. Ветра истории страницы шевелят, И нет правдивей, нет вернее этой, Написанной сто лет тому назад Грядущей биографии планеты! 1948

172. СТУДЕНЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Пусть людям состариться всем суждено, С научной точки зрения, — Но мы ведь студенты, и мы всё равно Бессмертное поколение. И мы убеждаемся вновь и вновь, Что сердце вечно пламенно, На дружбу великую и на любовь Сдадим мы, друзья, экзамены. Мы взяли у родины столько тепла, Клянемся всегда любить ее. Грядущее близко — заря светла В студенческом общежитии. Клянемся, товарищи, ни на момент Не знать в труде усталости. И с нежностью скажем мы слово «студент» В самой глубокой старости. 1948

173. «Тихо светит месяц серебристый…»

Тихо светит месяц серебристый. Комсомольцу снятся декабристы. По России, солнцем обожженной, Тащатся измученные жены, Молча по дороге столбовой Одичавший тянется конвой. Юноша из-за столетий мглы Слышит, как бряцают кандалы. Спят давно и старики и дети, Медленная полночь над селом… Комсомолец видит сквозь столетье Пушкина за письменным столом. Поздний час. Отяжелели веки. И перо не легче, чем свинец… Где его товарищ Кюхельбекер, Фантазер, нестроевой боец? С каждым днем разлука тяжелее, Между ними сотни верст лежат. Муравьев-Апостол и Рылеев Входят в петербургский каземат. Комсомольцу кажется сквозь сон, Что стоит у Черной речки он. Он бежал сквозь зимнее ненастье… Разве можно было не спешить, Чтоб непоправимое несчастье Как угодно, но предотвратить! Поздно, поздно!.. Раненый поэт Уронил тяжелый пистолет… Гаснут звезды в сумраке ночном, Скоро утро встанет над селом, И скрипят тихонько половицы, Будто Пушкин ходит по избе… Как узнать мне, что еще приснится, Юный друг мой, в эту ночь тебе? <1949>