Стихотворения и поэмы

102. ПИСЬМО

К моему смешному языку Ты не будь жестокой и придирчивой, — Я ведь не профессор МГУ, А всего лишь Скромный сын Бердичева. Ты меня хотя бы для приличья Выслушай, красивая и шустрая, Душу сквозь мое косноязычье, Как тепло сквозь полушубок, Чувствуя. Будь я не еврей, а падишах, Мне б, наверно, делать было нечего, Я бы упражнялся в падежах Целый день — С утра до вечера. Грамматика кипела бы ключом! — Кого-чего… — Кому-чему… — О ком, о чем. Вот ты думаешь, что я чудак: Был серьезен, А кончаю шуткой. Что поделать! Все евреи так — Не сидят на месте Ни минутки. Ночь над общежитием встает И заглядывает в эти строки. Тихо-тихо по небу плывет Месяц, как Спиноза одинокий. Эта ночь, я знаю, отдалила Силача Самсона от Далилы. Как же мне от этих чувств сберечь Тихий голос мой И слабость плеч? Месяцы идут, Проходит лето, И о том, что молодость уйдет, Комсомольский маленький билет мой Каждым членским взносом вопиет. Меланхолик, на твоем пути Я стою задумчивый и хмурый, Потому что бицепсы мои Далеко не гордость физкультуры. Мы с какой угодно стороны Несоединяемые части: Я — как биография страны, Ты — ее сегодняшнее счастье. Извини мне темперамент мой, Я насчет любви глухонемой, Просто ветер мчался по стране, Продувая горлышко и мне. Ночь над общежитием стоит, Дышит теплым запахом акаций. Спят рабфаковцы… И лишь один не спит — Это я, как можешь догадаться. 1929

103. ИСТОЧНИК

Ловкая, маленькая Бежит вода — Куцым источником Туда-сюда… А я — скалою на склоне дня — Хочу разгадать секрет: Почему Этот неодушевленный предмет Живет быстрее меня? 1929

104. СМЕРТЬ

Каждый год и цветет И отцветает миндаль… Миллиарды людей На планете успели истлеть. Что о мертвых жалеть нам! Мне мертвых нисколько не жаль! Пожалейте меня! — Мне еще предстоит умереть! 1929

105. ПЕРЕМЕНЫ

С первого пожатия руки Как переменилось всё на свете! Обручи катают старики, Ревматизмом мучаются дети, По Севану ходят поезда, В светлый полдень зажигают свечи, Рыбам опротивела вода, Я люблю тебя как сумасшедший. 1929

106. РАЗЛУКА

Вытерла заплаканное личико, Ситцевое платьице взяла, Вышла — и, как птичка-невеличка, В басенку, как в башенку, пошла. И теперь мне постоянно снится, Будто ты из басенки ушла, Будто я женат был на синице, Что когда-то море подожгла. 1929

107. ВЫДУМКА

Девушка от общества вдали Проживала на краю земли, Выдумкой, как воздухом, дышала, Выдумке моей дышать мешала. На краю земли она жила, На краю земли — я повторяю… Жалко только, что земля кругла И что нет ей ни конца, ни краю… 1929

108. «Гудками ревут…»

Гудками ревут, Буферами бряцают Вошедшие в ночь поезда; И смотрит на землю И тихо мерцает От нечего делать звезда. Мосты и тоннели, Холмы и отроги, Равнины и солончаки… И поезд проходит, И профиль дороги Колеблет его позвонки. В грязи по колено, Готовый к морозам, Высоких столбов эскадрон Нам вслед посылает За азбукой Морзе Фарфоровых чашечек звон. К рассвету со всех четырех сторон Пение птиц, и солнечный звон, И шелест мокрых акаций. Солнце вовсю освещает район Сплошной коллективизации. И сразу в размеренный скрип колес Врывается хриплым шумом овес, Он солнце себе намотал на ус, Земля хороша и крепка на вкус! Пшеница бушует На тысячи га От Днепропетровска До Кременчуга, Колосья сошлись И, склоняясь упруго, Как звери, Обнюхивают друг друга.

* * *

Республика вышла к полям от застав И, зерна в колосьях своих сосчитав, Берет меня тихо За правую руку, Чтоб пульс мой считать По высокому стуку. Клонится, к осени отяжелев, Республики нашей Густой посев… Людям идти И песням цвести На откровенном Ее пути! 1929

109. ТРИНАДЦАТЬ

Будет потомками петься Формула Наших Времен: Корень квадратный из сердца, Помноженного На миллион. И цифры соединятся, И пальцы Вопьются в ладонь… На что ни разделишь 13 — Получится дробь… И огонь! Сказкой для внука, для сына Ты станешь, Канун Октября. Пред нами встает годовщина, Тринадцатой Домной Горя. И ходом, По-прежнему полным, Жерлами Жадно дыша, «Аврора» проходит По волнам, Металлом горячим шурша. И топок Недремлющий ропот, И стук Миллионов сердец… Товарищ! Пред нами Европа Встает, словно Зимний дворец. И Запад встает удивленный — Он счастлив, Он выслушать рад Размеренный марш Обороны И песню Ударных бригад. Споем же о нашей отваге, О том, Как, пройдя сквозь бои, Тяжелую землю варягов Взвалили на плечи свои. О песне, Что пела винтовка, О пламенной песне огня, И в лад нам Споет забастовка, Немецким Металлом Звеня. И цифры соединятся, И пальцы Вопьются в ладонь… На что ни разделишь 13 — Получится дробь… И огонь!.. 1930

110. ПРИЯТЕЛИ

Чуть прохладно И чуточку мокро. Гром прошел через Харьковский округ. Через радуги Круглый полет Над районами Солнце встает. И жара над землей полыхает, И земля, как белье, высыхает, И уже по дороге пылят Три приятеля — трое цыплят: «Мы покинули в детстве когда-то Нашу родину — наш инкубатор, Через мир, Через пыль, Через гром — Неизвестно, куда мы идем!» …Ваша жизнь молодая потухнет В адском пламени фабрики-кухни, Ваш извилистый путь устремлен Непосредственно в суп и в бульон! Так воркуйте ж, пока уцелели, Так легки и ясны ваши цели, Психология ваша проста И кончается у хвоста. Но заведующему совхозом, Где так поздно не убрана озимь, Где проблема к проблеме встает, — Больше хлопот и больше забот!.. Он не может, как вы, по-куриному Проедать свой прожиточный минимум, Он встревожен, с утра он спешит — По провинции жито бежит Чрез поля, Чрез овраги сырые, Через будущих дней торжество, Через сердце мое и его, Через реконструктивный период. Роет землю Багровый от крови Указательный палец моркови, И арбузов тяжелые гири Всё плотнее, Всё крепче, Всё шире… Над совхозом июльский закат, И земля в полусонном бреду… Три приятеля — трое цыплят, Три вечерние жертвы бредут… 1930

111. ПЛОЩАДЬ ДЗЕРЖИНСКОГО

Бессонная ночь. Человек Подходит к окну, Сквозь дым предрассветный Он обозревает страну. Он смотрит за город, За трубы, За дым — На поля. Не в службу, а в дружбу Кругом колосится земля. Товарищ доволен. Он вверх поднимает глаза, Он смотрит на небо, Которое — как бирюза. В предутренних тучах Кружит и гудит самолет — Синица, Которая море зажжет. Бессонная ночь. Человек Всё глядит из окна На площадь Дзержинского… Утро. Рассвет. Тишина. И вот продирают сквозь сон Жестяные бока Первый трамвай И первый бидон молока. У стрелочниц Сон еще закрывает глаза, Но бьет уже в уши Звонков молодая гроза. Как следует солнце Еще не проснулось над миром — Сердитый кондуктор Повздорил уже с пассажиром… И рельсы бегут, Извиваясь в огромные кольца, И жизнь закипает И бьет через всякие меры. И — Либкнехта младшие братья — Идут комсомольцы, И — внуки Чапая и Щорса — Идут пионеры. И сверстников наших В прохожих мы узнаём… Площадь Дзержинского — Днем. Сумерки подступают, Вечер встает над Москвою, По трафарету окрашен В синее и голубое. Луна поднимается. Падает медленный свет На площадь Дзержинского… 1930

112. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ

Ломая барьеры, Через фронты, Творя большие дела, Простая молодость моя На Красную площадь шла. Кумач над полком, Свинец со штыком, Грохот броневика,— Так начинался Светлый день Рождения большевика. Республика встала Во весь свой рост Большой Кремлевской стеной, И я перед нею — Совсем малыш, С наперсток величиной. — Как видишь, я здесь. Я пришел к тебе Из далеких, из южных мест. На все свои слабости, Честное слово, Я наложил арест, И я не присяду, Не отдохну, Пока ты мне не велишь… — Так разглагольствовал Перед стеной Мужественный малыш. В нашем Союзе Люди растут В четыре раза быстрей; Я начал с борьбы, Я совсем не мечтал О пиратах больших морей. Кумач над полком, Свинец со штыком, Стихотворенья строка,— Так начинался Светлый день Рождения большевика. Пехота проходит, Рысью летит Кавалерийский отряд,— Красная площадь В первый раз Принимала первый парад. Республика слушала Речь вождя У глухой Кремлевской стены… Так проходила По площадям Боевая юность страны. Конница скачет, Отряды идут Со штыками наперевес, Лазурным шатром Опрокинулась вниз Бездонная глубь небес. Оркестры гремят, Рапортуя вождю, Печатают шаг войска,— Так продолжается Светлый день Рождения большевика. Громкий дождь И тихий снег Падают на Мавзолей,— Четырнадцать вьюг Над ним гудят, Четырнадцать Октябрей. И выше встает Вокруг него Огромных труб высота, И люди со всех сторон несут Ему свои рапорта. Из Дагестана, Кряхтя, пыхтя, Дожевывая пилав, Ползет небольшой, Но крепкий завод, В подмышки трубу зажав: — Я, черт его знает, С каким трудом Поднялся — и вот я иду. Я тоже из тех, Которые ты Построил в этом году! Пехота проходит, Мчится в опор Кавалерийский отряд, Героев полей, Бойцов индустрии Выстраивается парад. Качая станиной, Блюминг идет, Встали в строй дизеля, Нефтью бьет, Углем шебуршит, Пшеницей шумит земля. Площадь больших И малых дел, Площадь горячих лет, Площадь усилий, Площадь побед, Которым названья нет, Непримиримой Крови напор, Яростный штурм в века… Так завершается Светлый день Рождения большевика. 1931

113. ПЕСНЯ («Ночь стоит у взорванного моста…»)

Н. Асееву

Ночь стоит у взорванного моста, Конница запуталась во мгле… Парень, презирающий удобства, Умирает на сырой земле. Теплая полтавская погода Стынет на запекшихся губах, Звезды девятнадцатого года Потухают в молодых глазах. Он еще вздохнет, застонет еле, Повернется на бок и умрет, И к нему в простреленной шинели Тихая пехота подойдет. Юношу стального поколенья Похоронят посреди дорог, Чтоб в Москве еще живущий Ленин На него рассчитывать не мог. Чтобы шла по далям живописным Молодость в единственном числе… Девушки ночами пишут письма, Почтальоны ходят по земле. 1931

114. МОНОЛОГ

Очень толстый Секретарь ячейки Жаловался мне на полноту: — Мне, мой друг, Уже невмоготу По Донбассу мчаться на линейке. Каждый вправе Мне задать вопрос, Что, как смерть, Для коммуниста страшен: «Где воспитывался? Где ты рос? Гильдией какою был украшен? Ты не с нами, Ты не наш на вид! Ты чужой нам, Судя по приметам…» Между тем, клянусь, В моей крови Ничего купеческого нету. Молоток отца Еще гремит, Подбивая конские копыта, Я ж грозой Свинцовою умыт, Школою буденновской Воспитан. Бронепоезд в ночь Меня качал… В дождь, И в снег, И в ливень я начал Делать большевистскую погоду С девятьсот семнадцатого года. А теперь, Линейкою пыля, Весь в поту, Не ведая покоя, Я кричу земле: «Угля! Угля!» Я ей внутренности Рву киркою. Ты простую истину пойми, Что с добычей Всё не так уж просто, Чтоб процент С шестидесяти семи Нам поднять — И непременно до ста!.. Дисциплиной Сжав материки, По земле идут большевики, И земля у них спросить боится: В ту ли сторону она вертится? Ветер пылью Покрывает путь И шумит у старых берегов, Пафосом Накачивая грудь, Выдувая рифму из стихов. Он солому сдул С разбитых крыш Старой николаевской России. Он стучит По крышам небоскребов. Он шатает Эйфелеву башню, Он опрокинул Все представленья Об устойчивости капитализма… А у нас — Ударные года, Быстрота Неутомимых рук, Электричества Гудящая струя, Неба и земли взаимопомощь… Скоро ночь, А Горловка не спит: По земным артериям глубоким Бродят коммунисты и шахтеры Повышать земли температуру Убыстренным пульсом вагонеток. Ветер пылью Покрывает путь, Обдувая нас Со всех сторон… Мы идем, Не замедляя шага, И вожди, простые, как друзья, Руки нам на плечи положили… 1932