Стихотворения и поэмы

Каждый час на земле —

Это час твоего торжества!

(1946)

Северная сказка^{70}

Ты был на рубеже Гипербореи,

Где, низменность болотистую грея,

Ночное солнце светит зло и косо,

Где хвойный лес с подземным углем сросся,

А в небесах полярные магниты

Меняют многоцветную окраску?

Эвакуирован во дни войны ты

В те страны не был?

Нет!

Так слушай сказку

Про жизнь на рубеже Гипербореи.

Ту сказку мне рассказывали реи,

Шептали пароходные колеса.

Был город у границ Гипербореи.

Чудесный город, где орнамент ставен,

Напоминая по рисунку плавень,

Напоминал порой осенний ливень,

А иногда и мамонтовый бивень,

И черепа таинственных животных,

Еще ужасных, но уже бесплотных.

Таких рисунков было много сотен

На дереве ворот и подворотен,

На стенах и карнизах, на заборах,

На тех домах, что вечно на запорах,

На тех домах, и нет уже которых…

Ну, хорошо! Под осень были ярки,

Я говорю: под осень были ярки

Закаты, камни, листья в старом парке,

Над крышами скрипучие флюгарки,

Бойницы, стены, каменные арки

И мостовая вся из плах еловых, древних…

А пировали мы тогда в харчевнях,

Где, разодеты в шубы меховые,

Охотники хохочут молодые,

А подают им девы роковые,

Подробно не опишешь — каковые;

Они имеют, дочери России,

Глаза гиперборейски-голубые

И волосы уральски-золотые —

Те девы мангазейски-пресвятые,

Те девы — Евы, чрева королевы.

Я не забуду, как перед печами

Уху они готовили ночами,

Чтоб стерлядь и на блюде вся дрожала б

И на несвежесть не было бы жалоб…

У сумрачных границ Гипербореи,

Близ гавани, где парусников реи,

Одетые тяжелыми холстами,

Среди тумана кажутся крестами

И иногда — грозящими перстами

У сумрачных границ Гипербореи.

Но посмотри!

Какие перемены

Вершатся в мире древней снежной пены,

Какое нынче озаряет пламя

Кают и рубок стонущие стены.

Послушай:

С городскими колоколами

Перекликается под куполами

Чей голос?

Чей голос?

То не льдина раскололась.

Не снег скрипит,

Не стонет санный полоз,

То не из трюмов, темных и огромных,

Стремительные хлюпают насосы,

То не гуденье стрел грузоподъемных,

Что мечутся над палубами, косы,

Под дробный хохот ржавых кабестанов

^[69]

.

Но что это?

Спроси у капитанов.

Ответ их прост:

Отныне и навеки

Мы приобщили

К миру

Эту область —

Гиперборею, чьи волшебны реки.

В стране зимы

Жива лишь наша доблесть!

(1946)

"Еще черны и ус, и бровь…"^{71}

Еще черны и ус, и бровь,

Еще танцует, приседая,

Еще толкует про любовь,

К руке губами припадая.

"Еще толкует про любовь,

К руке губами припадая?"

— "Да, да! Его седая кровь

Еще клокочет, оседая!

Ни в чем ему не прекословь!

Он завтра сам поймет, рыдая,

Что у него не только кровь,

Не только кровь уже седая…"

Смотри, он пляшет, приседая!

(1946)

Переправа^{72}

Туман. Река. Клубятся облака.

Я жду. И вместе ждут у переправы

Охотники, солдаты, гуртоправы,

Врачи, крестьяне… Всех томит тоска.

Толкуют, что сюда не для забавы

Пришли. И переправа не легка.

И вообще дорога далека…

Так говорят. И я в ответ:

"Вы правы!"

Тут кто-то вдруг: "Паром! Паром!" — кричит.