Стихотворения и поэмы

313–314. В ПУТИ

1. «Купаясь в пыли придорожной…»

Купаясь в пыли придорожной, Проходишь ты, песня моя, Но ей позавидовать можно, Мои дорогие друзья. Она, от зари молодея, Умоется в новом ключе, Дорогу со мною разделит И с солнцем пойдет на плече! Бывает, что сказку прихватим И вместе уходим, втроем, И слов по-пустому не тратим — В характере это моем! Сейчас мы идем Сталинградом, Идем по нему не спеша, И песня прекрасному рада, И сказки светлеет душа. И, каждому слову внимая И в город влюбившись сильней, Пойдем, говорят, на Мамаев, Оттуда всё будет видней!

2. «Тихо на Мамаевом кургане…»

Тихо на Мамаевом кургане, Не шумит Мамаев, не пылит, Ветерок от Волги чуть-чуть тянет И чуть-чуть листвою шевелит. И доносит легкую прохладу, Чтоб немного зной палящий сбить. Волга, Волга возле Сталинграда, Мне тебя вовек не позабыть. О воде твердят одно и то же, Ну и сам за всеми вслед твердишь: «Солона. Пресна. Гореть не может» — «Я горела!» — ты мне говоришь. Дым до неба был тогда в Заречье, Мчались волны с кровью и огнем, Где стоял, сражаясь, город вечный, Созданный на берегу моем. А теперь лишь солнце по затонам, А теперь весна по всем путям… Голубая лента Волго-Дона, Говорят, к лицу моим степям! 1952

315. ОДИН ИЗ МНОГИХ

Тундутово — разъезд под Сталинградом. Там не ходила молодость моя, Но рассказать о нем сегодня надо — Вот по какому случаю, друзья. Там в сентябре сорок второго года Гвардейцы шли — один на четверых, В грозе и в буре трудного похода Бригада танков вышла на прорыв. И вот в бою за землю, что любили В ее неповторимой красоте, — Танк Алексея Маркина подбили На голой безымянной высоте. Но смерть не знала, кто был в этом танке, А знала б — не стояла на пути. Таких людей, таких солдат, как Маркин, Ей стороной бы надо обойти! Мы возле Сталинграда ей сказали Простое и короткое: «Не сметь!» Мы в Сталинграде миру доказали, Что, выстояв, мы победили смерть! Отчизна, ты вложила в грудь титанов Любовь и гнев, подобные огню… …Как хлещет кровь у Маркина из раны, А слово — клятвой всходит на броню. «Я, — пишет кровью Маркин, — умираю, Но Родина, я верю, победит!» …Идет былина по родному краю И о величье гордом говорит. 1952

316. ГЕРОЮ

Четырнадцать раз пулеметная рота Отбила атаки врага. Четырнадцать раз, раскалив пулеметы, Его обращала в бега. В огне Сталинград, за чертою лазури, И этой тяжелой порой Сильней его любит Рубен Ибаррури, Солдат Сталинграда, герой. Еще не успели остыть пулеметы, Как вновь бушевать огню. Опять отбивает атаку рота — В пятнадцатый раз на дню. А бурая степь была раскаленной, Дымилась за Дар-горой, …Упал на солдатскую землю орленок, Рубен Ибаррури, герой. На площади Павших Борцов батальоны Идут, а трубы поют. Идут полки, развернув знамена, Гремит орудийный салют. Идут повсюду землей родною Мужество, Сила, Страсть. И радость в нетленном сердце героя, Словно звезда, зажглась! Новых деревьев льется прохлада, Солнце их золотит, И над бессмертной землей Сталинграда День молодой летит. 1952

317. В ПЕРВЫЙ РЕЙС

Два теплохода из Комарно Погожим летним днем Пройдут геройским, легендарным Нехоженым путем. С ним всё в степи переменилось, Всё льнет теперь к нему. Они пройдут водой, что снилась Народу моему! Два теплохода из Комарно Флотилью поведут, И с ними труд пройдет ударный, Величественный труд. Мы их привет, страна родная, Передадим волнам, И гул промчится до Дуная И вновь вернется к нам. Но что с ним сталось, что с ним сталось? По-чешски кто поет? А это Прага отозвалась, Дунай в ладони бьет! Пройдут каналом теплоходы — От Волги к Дону вдаль. Он создан волею народа, А воля — это сталь! 1952

318. ЦВЕТЫ (ИЗ МОСКВЫ — НА ВОЛГО-ДОН)

Начинался рейс не по-привычному, И посадка не была проста, Пассажиры были необычными — Палубные заняли места. «Я хочу, чтоб всё было по нраву им! — Капитан команде пробасил.— Сколько лет хожу по Волге, плаваю, А такого чуда не возил!» И от пассажиров верхней палубы, Плывших Волгой, реченькой родной, Ни одной не поступило жалобы Письменной и устной — ни одной! Нет, мы подтвердим еще для точности, Что цветы, не знавшие невзгод, Благодарность вынесли цветочницам За любовь и ласку, за уход! Закивали ирисы бутонами, И уже не ставил под вопрос Их судьбу веселую, зеленую Сам руководитель группы роз! 1952

319. В СТЕПИ УХОДЯЩЕЙ

1

Она такой не будет и в помине, Ее наш труд с недолей разлучит. За Сталинградом степь легла в полыни, От той полыни воздух чуть горчит. Веками степь не видела заботы, Заснул чабрец — не разбудить грозой. Кругом полынь. Как будто плакал кто-то И степь прожег соленою слезой. Сухая степь легла за Сталинградом, Она из века в век была такой. Степная речка названа Отрадой, А от нее отрады никакой. Она как будто выкрашена охрой. Весной не то чтоб пойму затопить, Уже в средине мая пересохла, Она сама, как чибис, просит пить! Так шли года, катились дни за днями, И поперек степи большой и вдоль, Среди полыни белыми ремнями, Стянув раздолье, выступила соль.

2

Я вижу степь, где в тополях и кленах Зеленый шум, зеленый гул. Иной она идет за Волго-Доном, Не только там, где саблей он сверкнул! Я вдаль смотрю и вижу — на просторе, С дубравами среди цветных лугов, Раскинется вовсю седьмое море, В котором не увидишь берегов! Оно заплещет, солнцем налитое, И прозвенит, как песня, день-деньской, И зашумит волною золотою, Она — родня волне волго-донской. Его заденут трепетные зори, Пройдут комбайны по его волнам. Живи, расти, цвети, седьмое море, Где золото с лазурью пополам! 1952

320. ПЕСНЯ («Казак ехал степью, и в дальнем пути…»

Казак ехал степью, и в дальнем пути Хотел он казацкое море найти. «Напрасно ты ищешь, не верь никому,— Полынная степь говорила ему. — В степи только носится желтая пыль Да ветер качает полынь да ковыль. Скачи, не доскачешь никак до воды, Давно к ней, казак, затерялись следы». Но шла и летела другая молва, Но мчались над степью другие слова! «Еще проскачи, на полынь наступи, Увидишь, как плещется море в степи. Безбрежное море далёко легло, То синей, то мутной волной зацвело. Там ветер гудит и летает морской Над степью казацкой, над степью донской». И стал долгий путь казаку не тяжел, Он степь не покинул, а море нашел! 1952

321. ПО МОРЮ ГУЛЯЕТ

Я б родимый дом покинул, Чтобы море увидать! Из песни

По морю гуляет казак молодой, Казачка-морячка идет за водой. Туда по тропинке проходит она, Где волго-донская вскипает волна, Где алые зори на море степном, Где тонут закаты под самым окном! Где гаснет закат, нет, не гаснет, горит… Казачке казак молодой говорит: «Казачка, мы были с тобой степняки, А стали теперь навсегда моряки. Чтоб море увидеть, чтоб на море стать, Не надо, казачка, свой дом покидать. Куда ни пойди и куда ни ступи, Шумит наше море в родимой степи. С ним служба и дружба, на нем я найду Матросскую долю в казацком роду. В казацкой станице, в казацком краю Уж где-то мне шьют бескозырку мою!» По морю гуляет казак молодой, Казачка-морячка идет за водой. 1952

322. ЗЕЛЕНАЯ РОЩА

Увидев в степи небывалое дело, Зеленая роща всю ночь прошумела. К ней хлынули трели веселые птичьи, Везде зазвенели запевки девичьи. Зеленая роща, зеленая роща Увидела воду большую воочью. Увидела воду, что мчалась потоком, Могучим потоком, рекою, потопом! Зеленая роща, зеленая роща, Вода тебе снилась весеннею ночью. И ты каждый раз в ней стояла по плечи, Вела с нею речь на зеленом наречье! «Зеленою рощей» поселок зовется, «Зеленая роща» поет и смеется! 1952