Стихотворения, поэмы, трагедия
Шрифт:
1
Отец, Тебя забыли мы —
И сердцем суетным безжизненно унылы,
И свод над нами — свод тюрьмы.
И счастье нам — подвал скупого безучастья,
Иль дымных, душных чар обман;
В тебе ж, Отец живых, уже не черплем счастья,
О изобилья Океан!
2
Что, рыбарь, кинул Ты в эфир, —
Как стран полуденных прозрачность разлитого
Из нежных чаш на щедрый мир,
Где все цветы цветут и жизнь волнует недра,
Где с розой дружен кипарис
И пальмы столп нагой, и ствол ветвистый кедра
С орлами к солнцу вознеслись;
3
Где легких веяний лелеют растворенья
Рай незабывчивой души,
В чьем верном зеркале невинны все творенья,
Все первозданно хороши,
И зло — как над костром, разложенным в дубраве,
Свивается летучий дым, —
Вотще Твой лес мрачит в его зеленой славе,
Мечом гонимо голубым.
4
То счастье не на миг, не дар судеб и часа,
Оно недвижно и полно;
В нем дух растет, неся, как склоны Чимбораса,
Лед и лианы заодно.
То счастье — цельное, как в теле радость крови,
Что в сердце бьет Твоим ключом,
Отец, чтоб ринуться — Сыновней ток любови —
В сеть жил алеющим лучом.
5
То — Индия души, таинственно разверстой
Наитиям Души Одной,
Что с нею шепчется — зарей ли розоперстой
Иль двухнедельною луной
На пепле розовом, когда ее величье
Ревнует к полной славе дня,
Нагой ли бездною, разоблачась в обличье
Отвсюду зрящего огня.
6
И только грудь вздохнет: «Твоя да будет Воля»,
Отец, то счастье нам дано,
И клонится душа, Твой колос, ветром поля,
И наливается зерно.
И Сын рождается, и кротко волю нудит:
«Встань, жнец, и колос Мой пожни».
Так полночью глухой невесту голос будит...
Чу, хоры... и огни, огни!
7
Зане из Отчего (и в нас, как в небе) лона
Существенно родится Сын,
И отраженная мертва его икона
Над зыбью сумрачных пучин,
Где, одинокая, в кольце Левиафана,
Душа унылая пуста...
Но ты дыханием Отца благоуханна,
Душа невестная, — о радостная рана!
И Роза — колыбель Креста.
НЕЖНАЯ ТАЙНА
ЛЕПТА
Стихотворения, соединенные под заглавием «НЕЖНАЯ ТАЙНА» по преобладающему в них лирическому мотиву, — написаны летом 1912 года, в Савое, без определенного плана, почему и расположены (с незначительными отступлениями) в порядке их возникновения.
Приложение озаглавлено ЛЕПТА — в подражание александрийским поэтам, которые называли так свои поэтические «мелочи». Это маленькое собрание посвящается приятелям стихотворца и, вместе с ними, любителям стихов, сложенных по частным, скромным поводам или просто — в шутку. Если такие произведения художественно закончены в своем роде, они могут наравне с другими приношениями упасть смиренною лептой в копилку Аполлонова святилища.
Да не усмотрят школьного педантизма в том, что последние из этих лепт выбиты древним чеканом. Пристрастие любителя оправдывается его верою в будущность нашего гуманизма. Автор думает, что античное предание насущно нужно России и Славянству — ибо стихийно им родственно, — и смело предполагает в числе своих читателей «humaniorum studiorum cultores»[1].
Озирая все, собранное вместе в одном издании, автор, первый, смущен сопоставлением столь различного. Некоторые страницы книжки изображают созерцания, несомненно выходящие за пределы поэзии, понятой как ars profana[2] — как художество мирское, а не таинственно-богослужебное. Другие, напротив, являют, по-видимому, вторжение в округу искусства такой обыденности, которая может показаться «внешнею» — profana — артистическому Парнасу. Одни — скажет его суд — посвящены предметам, недоступным Музе по своей возвышенности или «запредельности», другие — недостойным ее, по непосредственной близости к житейскому и повседневному.
Автор признается, что в долгих размышлениях о существе поэзии разучился распознавать границы священных участков: он не умеет более различать желательного и нежелательного в ней — по содержанию. Мерилом поэтического (поскольку речь идет о словесном воплощении душевного состояния) служит для него достоинство формы: не техническое, в тесном смысле слова, ее совершенство, но — в более широком и окончательном смысле — ее художественно цельное тожество с содержанием. Из чего, впрочем, вовсе не следует, что он считает это единство формы и содержания действительно осуществленным в собственных творениях: никто себе не судья.
В. И.
НЕЖНАЯ ТАЙНА{*}
Александру Блоку, поэту
365—366. АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ
1
Ты царским поездом назвал
Заката огненное диво.
Еще костер не отпылал
И розы жалят: сердце живо.
<