Мне запомнится таянье снегаЭтой горькой и ранней весной.Пьяный ветер, хлеставший с разбегаПо лицу ледяною крупой,Беспокойная близость природы,Разорвавшей свой белый покров,И косматые шумные водыПод железом угрюмых мостов.Что вы значили, что предвещали,Фонари под холодным дождем,И на город какие печалиВы наслали в безумье своем,И какою тревогою ранен,И обидой какой уязвленИз-за ваших огней горожанин,И о чем сокрушается он?А быть может, он вместе со мноюИсполняется той же тоскиИ следит за свинцовой волною,Под мостом обходящей быки?И его, как меня, обманулиВам подвластные тайные сны,Чтобы легче нам было в июлеОтказаться от черной весны.1951
«Мне в черный день приснится…» *
Мне
в черный день приснитсяВысокая звезда,Глубокая криница,Студеная водаИ крестики сирениВ росе у самых глаз.Но больше нет ступени —И тени спрячут нас.И если вышли двоеНа волю из тюрьмы,То это мы с тобою,Одни на свете мы,И мы уже не дети,И разве я не прав,Когда всего на светеСветлее твой рукав.Что с нами ни случится,В мой самый черный день,Мне в черный день приснитсяКриница и сирень,И тонкое колечко,И твой простой наряд,И на мосту за речкойКолеса простучат.На свете все проходит,И даже эта ночьПроходит и уводитТебя из сада прочь.И разве в нашей властиВернуть свою зарю?На собственное счастьеЯ как слепой смотрю.Стучат. Кто там? – Мария. —Отворишь дверь: – Кто там? —Ответа нет. ЖивыеНе так приходят к нам,Их поступь тяжелее,И руки у живыхГрубее и теплееНезримых рук твоих.– Где ты была? – ОтветаНе слышу на вопрос.Быть может, сон мой – этоНевнятный стук колесТам, на мосту, за речкой,Где светится звезда,И кануло колечкоВ криницу навсегда.1952
Деревья *
I. «Чем глуше крови страстный ропот…»
Чем глуше крови страстный ропотИ верный кров тебе нужней,Тем больше ценишь трезвый опытСпокойной зрелости своей.Оплакав молодые годы,Молочный брат листвы и трав,Глядишься в зеркало природы,В ее лице свое узнав.И собеседник и ровесникДеревьев полувековых,Ищи себя не в ранних песнях,А в росте и упорстве их.Им тяжко собственное бремя,Но с каждой новою веснойВ их жесткой сердцевине времяЗа слоем отлагает слой.И крепнет их живая сила,Двоятся ветви их, деляТот груз, которым одарилаСвоих питомцев мать-земля.О чем скорбя, в разгаре маяВдоль исполинского стволаНа крону смотришь, понимая,Что мысль взамену чувств пришла?О том ли, что в твоих созвучьяхОтвердевает кровь твоя,Как в терпеливых этих сучьяхЛуч солнца и вода ручья?
II. «Державы птичьей нищеты…»
Державы птичьей нищеты,Ветров зеленые кочевья,Ветвями ищут высотыСлепорожденные деревья.Зато, как воины стройны,Очеловеченные нами,Стоят и соединеныЗемля и небо их стволами.С их плеч, когда зима придет,Слетит убранство золотое:Пусть отдохнет лесной народ,Накопит силы на покое.А листья – пусть лежат ониПод снегом, ржавчина природы.Сквозь щели сломанной брониЖивительные брызнут воды,И двинется весенний сок,И сквозь кору из черной раныПобега молодого рогПроглянет, нежный и багряный.И вот уже в сквозной листвеСтоят округ земли прогретойИ света ищут в синевеЕще, быть может, до рассвета.– Как будто горцы к нам пришлиС оружием своим стариннымНа праздник матери-землиИ станом стали по низинам.Созвучья струн волосяныхНалетом птичьим зазвучали,И пляски ждут подруги их,Держа в точеных пальцах шали.Людская плоть в родстве с листвой,И мы чем выше, тем упорней:Древесные и наши корниЖивут порукой круговой.1954
На берегу *
Он у реки сидел на камыше,Накошенном крестьянами на крыши,И тихо было там, а на душеЕще того спокойнее и тише.И сапоги он скинул. И когдаОн в воду ноги опустил, водаЗаговорила с ним, не понимая,Что он не знает языка ее.Он думал, что вода – глухонемая,И бессловесно сонных рыб жилье,Что реют над водою коромыслаИ ловят комаров или слепней,Что хочешь мыться – мойся, хочешь – пей,И что в воде другого нету смысла.И вправду чуден был язык воды,Рассказ какой-то про одно и то же,На свет звезды, на беглый блеск слюды,На предсказание беды похожий.И
что-то было в ней от детских лет,От непривычки мерить жизнь годами,И от того, чему названья нет,Что по ночам приходит перед снами,От грозного, как в ранние года,Растительного самоощущенья.Вот какова была в тот день водаИ речь ее – без смысла и значенья.1954
«Мой город в ранах, от которых можно…» *
Мой город в ранах, от которых можноСмежить в полете крылья и упасть,Почувствовав, насколько непреложнаВидений ранних женственная власть.Не странно ли, что ты, мой ангел падший,Хранитель нежный, искуситель мой,Передо мной стоишь как брат мой младшийБез серебристых крыльев за спинойВдали от тополей пирамидальных,Не за моим, а за чужим окном,Под пеленой дождей твоих прощальных,Стоишь и просишь, но о чем? о чем?1955
«Позднее наследство…» *
Позднее наследство,Призрак, звук пустой,Ложный слепок детства,Бедный город мой.Тяготит мне плечиБремя стольких лет.Смысла в этой встречеНа поверку нет.Здесь теперь другоеНебо за окном —Дымно-голубое,С белым голубком.Резко, слишком резко,Издали видна,Рдеет занавескаВ прорези окна,И, не узнавая,Смотрит мне воследМаска восковаяСтародавних лет.1955
«Я учился траве, раскрывая тетрадь…» *
Я учился траве, раскрывая тетрадь,И трава начинала как флейта звучать.Я ловил соответствия звука и цвета,И когда запевала свой гимн стрекоза,Меж зеленых ладов проходя, как комета,Я-то знал, что любая росинка – слеза.Знал, что в каждой фасетке огромного ока,В каждой радуге яркострекочущих крылОбитает горящее слово пророка,И Адамову тайну я чудом открыл.Я любил свой мучительный труд, эту кадкуСлов, скрепленных их собственным светом, загадкуСмутных чувств и простую разгадку ума,В слове правда мне виделась правда сама,Был язык мой правдив, как спектральный анализ,А слова у меня под ногами валялись.И еще я скажу: собеседник мой прав,В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,Но зато не унизил ни близких, ни трав,Равнодушием отчей земли не обидел,И пока на земле я работал, принявДар студеной воды и пахучего хлеба,Надо мною стояло бездонное небо,Звезды падали мне на рукав.1956
«Ходить меня учила мать…» *
Ходить меня учила мать.Вцепился я в подол,Не знал, с какой ноги начать,А все-таки пошел.Сад исходил я года в дваИ вдоль и поперек,И что расту я, как трава,Мне было невдомек —Не потому, что был я мал,А потому что всеРосло, и город подрастал,Кружась, как колесо.Навстречу облака текли,Деревья и дома,Базарный пригород в пыли,Вокзал и степь сама.По Лилипутии своейПошел я напролом,На сабли луговых людейСтупая босиком.Пока топтать мне довелосьКовыль да зеленя,Я понял, что земная осьПроходит сквозь меня.1956
Русалка *
Западный ветер погнал облака.Забеспокоилась Клязьма-река.С первого августа дочке неможется,Вон как скукожилась черная кожица.Слушать не хочет ершей да плотвиц,Губ не синит и не красит ресниц.– Мама-река моя, я не упрямая,Что ж это с гребнем не сладит рука моя?Глянула в зеркало – я уж не та,Канула в омут моя красота.Замуж не вышла, детей не качала я,Так почему ж я такая усталая?Клонит ко сну меня, тянет ко дну,Вот я прилягу, вот я усну.– Свет мой, икринка, лягушечья спинушка,Спи до весны, не кручинься, Иринушка!1956
Две японские сказки *
I. Бедный рыбак
Я рыбак, а сетиВ море унесло.Мне теперь на светеПусто и светло.И моя отрадаВ том, что от людейНичего не надоНищете моей.Мимо всей вселеннойЯ пойду, смиренный,Тихий и босой,За благословеннойУтренней звездой.1957