Стихотворения. Портрет Дориана Грея. Тюремная исповедь; Стихотворения. Рассказы

NON NOBIS, DOMINE [228] [229]

Non nobis, Domine! He нам хвала, Господь! Тьму нечестивых дней Очам не обороть. Наш путь и крив и крут, Вслепую — каждый шаг, Лишь Твой всевышний суд Над нами — зряч и благ. Но падок рабский ум, Стыду наперекор. На Славы праздный шум, На Злата грязный сор: Им души предаем И служим, как богам, Но втайне сознаем: Не нам хвала, не нам! О Движитель всего, Бог, Судия, Творец! От блага своего Нам удели, Отец! Но в смуте наших дней Дай прозревать сердцам: Non nobis Domine! — Не нам хвала, не нам!

228

Не нам, Господи (лат.).

229

Non nobis, Domine (стр. 412). — Впервые в 1931 г., вошло в собрание 1940 г.

НЕБОКОПТИТЕЛЬ [230]

С первых дней, как ступил он на школьный порог, Новичку, браня и грозя, Велят поскорей заучить, как урок, То, Чего Делать Нельзя. Год за годом, с шести и до двадцати, Надзирая любой его шаг, Педагоги твердят, чтоб он вызубрил ряд Вещей, Невозможных Никак. (Средний пикт подобных запретов не знал, Да, наверно, и знать не желал.) Для того-то — отнюдь не для пользы своей Или даже пользы чужой — Он томится от невыразимых вещей Телом, умом и душой. Хоть бы пикнул! Так нет же, — доучившись в колледже, Он пускается в свет, увозя Высшее образованье — доскональное знанье Того, Чего Делать Нельзя. (Средний пикт был бы весьма удивлен, Услыхав про такой закон.) По натуре — лентяй, по привычкам — старик, Лишь к брюзжанью всегда готов, Человека оценивать он привык По расцветке его носков. Что же странного в том, что он мыслит с трудом, И всему непривычному — враг, Если он абсолютно осведомлен О Вещах, Невозможных Никак? (Средний пикт потому-то ему и дает Сотню очков вперед.)

230

Небокоптитель (стр. 412). — Впервые в 1902 г.

ПЕСНЯ ДАТСКИХ ЖЕНЩИН [231]

Я ли вдруг стала тебе нелюбезна, Дом ли, хозяйство ли? Все бесполезно: Уводит тебя седовласая бездна. Она тебя встретит, но вместо перины Получишь холодное ложе из тины, Где солнце ночует и любятся льдины. А после у скал под ворчанье прибоя Бессильно обнимешься ты не со мною — С тысячепалой морскою травою. Но из году в год, как отступят морозы И почки облепят нагие березы, Снова хоть плачь, но без толку слезы, — Снова рыбацкая крутит шарманка, Ухо ласкает тебе перебранка, Волны влекут, словно рыбу приманка. И замолкают любви нашей струны, Скот безнадзорный уходит в дюны, А ты только снасти латаешь для шхуны. Тучи на проводах ваших да всхлипы; Вот и не слышно из пенного шипа Даже в уключинах горького скрипа. Я ли вдруг стала тебе нелюбезна, Дом ли, хозяйство ли? Все бесполезно: Уводит тебя седовласая бездна.

231

Песня датских женщин (стр. 413). — Впервые в 1904 г., вошло в собрание 1940 г.

ДОРОЖНАЯ ПЕСНЯ БАНДАР-ЛОГОВ [232]

Длинной гирляндой порою ночной Мчимся мы между землей и луной. Ты не завидуешь нашим прыжкам, Скачущим лентам и лишним рукам? Ты не мечтал, чтоб твой хвост, как тугой Лук Купидона, был выгнут дугой? Злишься напрасно ты, Брат! Ерунда! С гибким хвостом и беда — не беда! Мы поднимаем немыслимый шум. Головы наши распухли от дум! Тысячи дел перед нами встают — Мы их кончаем за пару минут. Ах, как мудры мы! Ах, как хороши! Все, что умеем, творим от души. Всеми забыты мы, Брат? Ерунда! С гибким хвостом и беда — не беда! Если до нас донесутся слова Аиста, мыши, пчелы или льва, Шкур или перьев — мы их различим, Тут же подхватим и быстро кричим! Браво! Брависсимо! Ну-ка опять! Мы, словно люди, умеем болтать! Мы не притворщики, Брат. Ерунда! С гибким хвостом и беда — не беда! Светит для нас обезьянья звезда! Скорее рядами сомкнемся, лавиной сквозь лес пронесемся, Как гроздья бананов качаясь на ветках, взлетая по гладким стволам. Для всех мы отбросы, так что же! Мы корчим ужасные рожи! Напрасно смеетесь! Мы скачем по пальмам навстречу великим делам!

232

Дорожная песнь Бандар-Логов (стр. 414). — Вошла в первую «Книгу Джунглей» (1894), а затем в собрание стихотворений 1940 г.

ПЕСНЬ ПИКТОВ [233]

Тупые копыта Рима Ступают на сердце, на брюхо; Рим смотрит куда-то мимо, И римское ухо глухо. Повсюду посты, охрана, И прячутся наши орды; Мы лечим словами раны, Но помыслы наши горды. Нет ни любви к нам, ни злобы, Столь мы ничтожный народец; Все же глядите в оба — Есть и для вас колодец! Мы — червяки лесные? Мы — плесень корней, гниенье? Мы словно шипы стальные! Мы — крови распад и тленье! Омела душит деревья, Моль одеянье губит, Крыса сгрызает вервья — Но жертву никто не любит. И наше племя ничтожно, И мы несем наше бремя; Мы скрытны, мы осторожны, Будут плоды в свое время! О да, мы народец хилый, Но только будьте спокойны; Нас много, и мы всей силой Начнем за свободу войны. Столетия рабства и тьмы Были уделом нашим, Но стыд вас погубит, и мы На ваших могилах спляшем!

233

Песнь пиктов (стр. 415). — Впервые в 1904 г. Пикты — древнее племя, населявшее Шотландию. Низкорослые и необычайно выносливые пикты одержали победу над римлянами, но были порабощены шотландцами. Стали у англичан символом выдержки, преданности своей земле.

ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ [234]

Внемлите Закону Джунглей, он стар как небесная твердь, Послушный Волк преуспеет, но ждет нарушителя смерть. Как питон, что ствол обвивает, в обе стороны действен Закон: Стая сильна лишь Волком, а Волк лишь Стаей силен. Пейте вволю, но в меру, и мойтесь от носа и до хвоста, Спите днем, — для охоты ночная предназначена темнота. Пусть Шакал подбирает за тигром, — ты, безусый Волчонок, не смей! Помни — Волк природный охотник, пищу сам добывать умей! С владыками — Тигром, Пантерой и Медведем не ссорься, ни-ни! Не тревожь молчащего Хати, Кабана в кустах не дразни! Если в Джунглях две стаи сойдутся, приляг в сторонке и жди: Может быть, к обоюдному благу договорятся Вожди. С Волком из собственной Стаи сражайся в честном бою; Тот, кто ввяжется в ваш поединок, ослабляет Стаю свою. В логове Волк — хозяин, и защитный Закон таков, Что там и Вожак не властен и даже Совет Волков. Если логово слишком открыто и в нем убежища нет, Ты должен сыскать другое, — так решает Совет. До полуночи убивая, не взбудораживай лес, Не спугни второго оленя, — он нужен другим позарез. Для себя, Волчат и Волчицы убивай, если в пище нужда, Но нельзя убивать для потехи, Человека же — НИКОГДА. Право Стаи — право слабейших; коль добычу у них довелось Отобрать, не ешь без остатка, но им шкуру и голову брось. Ешь добычу Стаи на месте, набивай до отвалу пасть, Но умрет любой, кто в берлогу унесет хоть малую часть. Волк — хозяин своей добычи, и не смеет Стая, пока Он не даст на то разрешенья, от мяса урвать ни клочка. Годовалый Волчонок вправе, если убийца сыт, Достать свою долю мяса, — отказ ему не грозит. Право Логова — Матери право; от каждой добычи она Для выводка заднюю ногу должна получить сполна. Вправе Отец в одиночку семье добывать обед; Он волен от вызовов Стаи, судья ему — только Совет. Вожак — это сила и опыт, и ведомо испокон, Что там — где Закон не предвидит, приказ Вожака — Закон. Блюди же Законы Джунглей, их много, от них не спастись, У них голова и копыто, горб и бедро: подчинись!

234

Закон джунглей (стр. 416). — Вошло во вторую «Книгу Джунглей» (1895), а затем в собрание 1940 г.

ЕСЛИ… [235]

О, если ты покоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь, И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и в несчастье, Которым, в сущности, цена одна, И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев крушенье, можешь снова — Без прежних сил — возобновить свой труд, И если ты способен все, что стало Тебе привычным, выложить на стол, Все проиграть и вновь начать сначала, Не пожалев того, что приобрел, И если можешь сердце, нервы, жилы Так завести, чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы И только воля говорит: «Держись!» И если можешь быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить, И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег, — Земля — твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты — человек!

235

Если… (стр. 417). — Из сборника рассказов «Вознаграждения и чудеса». Стихотворение «Если…» приобрело, по отзыву современника, значение молитвы — каждый должен был затвердить его наизусть. Зубрежка сказалась, и поколение, прошедшее первую мировую войну, не могло без оскомины слышать этих стихов, которые сами по себе — один из лучших образцов лирики Киплинга. Об этом написал Ричард Олдингтон в «Смерти героя» (1929).

«Если в стеклах каюты…»

* * * [236]

Если в стеклах каюты Зеленая тьма, И брызги взлетают До труб, И встают поминутно То нос, то корма, А слуга, разливающий Суп, Неожиданно валится В куб, Если мальчик с утра Не одет, не умыт, И мешком на полу Его нянька лежит, А у мамы от боли Трещит голова, И никто не смеется, Не пьет и не ест, — Вот тогда вам понятно, Что значат слова: Сорок норд, Пятьдесят вест!

236

«Если в стеклах каюты…» (стр. 418), «На далекой Амазонке» (стр. 419). — Вошли в книгу «Просто сказки» (1902), затем в собрание 1940 г.

«На далекой Амазонке…»

* * *

На далекой Амазонке Не бывал я никогда. Только «Дон» и «Магдалина» — Быстроходные суда — Только «Дон» и «Магдалина» Ходят по морю туда. Из Ливерпульской гавани Всегда по четвергам Суда уходят в плаванье К далеким берегам. Плывут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию. И я хочу в Бразилию — К далеким берегам! Никогда вы не найдете В наших северных лесах Длиннохвостых ягуаров, Броненосных черепах. Но в солнечной Бразилии, Бразилии моей, Такое изобилие Невиданных зверей! Увижу ли Бразилию, Бразилию, Бразилию. Увижу ли Бразилию До старости моей?

МАТИ МОЯ [237]

Если мне стянут горло петлей, Мати моя! О мати моя! Знаю, чье сердце будет со мной, Мати моя! О мати моя! Если я в море глухом утону, Мати моя! О мати моя! Знаю, чьи слезы дойдут в глубину, Мати моя! О мати моя! Если проклятью меня предадут, Знаю, чьи к небу молитвы дойдут, Мати моя! О мати моя!

237

Мати моя (стр. 419). — Посвящение к роману «Свет погас» (1891).

СЕКРЕТ МАШИН [238]

Взяты мы из шахт, из руд, из-под земли, Нас в горниле, в тигле, в пекле жар калил, Закаляли нас, ковали, гнули, жгли, Резал фрезер и напильник опилил. Нам потребны масло, уголь и вода, И микронный, по возможности, зазор, — Дайте это нам для жизни — и тогда Мы рванемся вам служить во весь опор! Можем взмыть, и гресть, и мчать, и взнесть, и гнать, Можем греть, и гнуть, и печь, и ткать, и рыть, Можем вплавь, и вглубь, и ввысь, и вдаль, и вспять, Можем петь, считать, писать и говорить! К другу дело неотложное у вас? Не беда, что в антиподах абонент! Ваш потрескивающий вопрос тотчас Через свод небес переметнут в момент! Друг ответил вам через десяток стран? Вы нужны ему? Спешить он вас просил? Вас доставят в скачке через океан Семь десятков тысяч лошадиных сил! Вас, который бы ей впредь повелевал, «Мавритания» у пирса чинно ждет; Капитану только стоит взять штурвал — В море город в девять палуб поплывет. Можем сдернуть перед вами шапки с гор, Лес порубленный скатить для ваших благ, Можем вспять поворотить речной напор И в пустыне насадить полезный злак. Пожелаете — протянем трубы ввысь, В безотказные цистерны ледников, Чтоб трамваи в вашем городе неслись, Жил станок и шел продукт из парников? Это ж просто! Нужен бур и динамит — И — пожалте вам! — расселась скал стена; И пустыню обводнение поит, И долина морем стать обречена. Но извольте наш Закон запомнить впредь — Не способны мы освоить вашу ложь; Нам несвойственно прощать, любить, жалеть. С нами сладишь — и поладишь? Нет — умрешь! Грандиозней мы Народов и Царей, Смирно ползайте у наших рычагов. Мы изменим ход времен и жизнь вещей, — То, что прежде было в веденье Богов! Наша гарь от вас сокроет ширь Небес, Но сверканью звезд сдадутся дым и мгла, Ибо наши грандиозность, мощь и вес Суть всего лишь дети вашего ума!

238

Секрет машин (стр. 420). — Впервые в «Истории Англии» (1911), которую Киплинг составил совместно с Р.-Л. Флетчером, включив туда ряд своих стихотворений.