Мой циферблат конфетныйв пламени тает, бедный.А ведь меня морочил,вечное завтра прочил.Сласти, цветы, чернила…(Господи – все, что было!)…в огненное жерло.(Все, что меня ждало!)
Еще картинка
Сеньориты былогобродят замершим садом —те, кого не любили,с кавалерами рядом.Кавалеры безглазы,сеньориты безгласны;лишь улыбки белеют,словно веер атласный.Словно в дымке, где розывсе
Зачем вы уплыть мне далик низовьям темных рыданий?Зачем учился я плакать?Мой плач такой уже старый,что еле слезы волочити скоро сгинет, усталый.Кто взял себе мои руки,во тьме безрукого бросил?Они другому ребенкупослужат парою весел.Кого мои сны смутили?Я спал так тихо и мирно.И сон мой изрешетили.И мама уже седая.Зачем уплыть вы мне далипо темной глади рыданий?
Закат
По краю небосводакрадется непогода.Как сизые верблюды,бегут по небу клочья.Закат, повитый тьмою,грозит недоброй ночью.Сошла тоска по крыльямна горные отроги.Глухая будет полночь —ни друга, ни дороги.
Песня
Над золотымпокоеммой тополекютится.Без одичалойптицы.Над золотымпокоем.Над золотойводоюшепчется он с рекоюо золотом покое.Вслушиваюсь до боли,и, как ягненку в поле,волкотвечает воем,над золотымпокоем.
Черные луны
Над берегом черные луныи море в агатовом свете.Вдогонку мне плачутмои нерожденные дети.Отец, не бросай нас, останься!У младшего сложены руки…Зрачки мои льются.Поют петухи по округе.А море вдали каменеетпод маской волнистого смеха.Отец, не бросай нас!..И розойрассыпалось эхо.
Песня о семи сердцах
Семь сердецношу по свету.В колдовские горы, мама,я ушел навстречу ветру.Ворожба семи красавицв семь зеркал меня укрыла.Пел мой голос семицветный,разлетаясь легкокрыло.Амарантовая баркадоплывала без ветрила.За других я жил на светеи живу. Мою же душув грош не ставят мои тайны,и для всех они наружу.На крутой вершине, мама(той, где сердце заплуталось,когда с эхом побраталось),повстречались я и ветер.Семь сердецношу по свету.Своего еще не встретил!
Цвета
У луны над Парижемцвет фиалок и грусти.Он желтеет над мертвойстариной захолустий.Он зеленый в легендах,где померкшая славазаросла паутинойпо углам архитрава.А
луна над пустынейглубока и кровава.Но правдив ее облик,просто белый и стылый,лишь на сельском погостенад забытой могилой.
Тихие воды
Глаза мои к низовьюплывут рекою…С печалью и любовьюплывут рекою…(Отсчитывает сердцечасы покоя.)Плывут сухие травыдорогой к устью…Светла и величавадорога к устью…(Не время ли в дорогу,спросило сердце с грустью.)
Друзьям моим
Друзьям моимскажите, что я умер.(Лесной ручейпоет под зыбкой тенью.)Скажите им…(Как лес созвучентраурному пенью.)Скажите просто,что его не стало,что перед смертьюглаз не закрывал он,что он под вечнымсиним покрывалом.И я уйдуна раннюю звезду.
* * *
Без глаз моих,ты, бедная душа,не разглядишь, как хороша луна.Без губ моихтебе, моя душа,не знать ни поцелуя, ни вина.Без сердца моегои ты мертва.К чему вся глубина твоих зеркал,когда умрут слова?
Над водоюивы и туманы.Кипарисовчерные фонтаны.Колокольный звонвеликопостный.В этот садприходят слишком поздно.Рот закушен,сдвинутые брови.И дорога —через реку крови.
Из советов поэту
Перевод Н. Малиновской
Между стихотворением и деревом та же разница, что между ручьем и взглядом.
Ни мыльных пузырей, ни свинцовых пуль. Настоящее стихотворение должно быть незримым.
Учись у родника, который лихорадит ночные сады, и никто не знает, когда он смеется и когда плачет, когда начинается и когда кончится.
На перекрестках пой вертикально.
Не лишай стихи тумана – иной раз он убережет от сухости, став дождем.
Строение и звучание слова так же таинственны, как его смысл.
Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом.
Твой рацион: на севере – вино и звезды, на юге – хлеб и дождь.
Встречая слово «Нет», пиши сверху «Да», а натыкаясь на «Да», сразу зачеркивай.
Учти и помни, что лягушка строго критикует бредовый полет ласточки.
Когда начинается «ты слезь, а я сяду» – ломай стул и в эти игры не играй.
Не забывай и на пределе счастья или страха прочесть на ночь «Отче наш».
В неприкаянной смуте предвечерья, когда люди вздыхают, а у деревьев голова раскалывается от птиц, выключи сердце и примерься к широким веслам заката.