Стихотворения

9

Но что за гость является ночной?Стучит в ворота сильною рукой,И сторож, быстро пробудись от сна,Кричит: «Кто там?» – «Впустите! Ночь темна!В долине буря свищет и ревет,Как дикий зверь, и тмит небесный свод;Впустите обогреться хоть на час,А завтра, завтра мы оставим вас,Но никогда в молениях своихГостеприимный кров степей чужихМы не забудем!» Страж не отвечал;Но ключ в замке упрямом завизжал,Об доски тяжкий загремел затвор,Расхлопнулись ворота – и на дворДва странника въезжают. ФонаремОзарены, идут в господский дом.Широкий плащ на каждом, и поройЗвенит и блещет что-то под полой.

10

Арсений приглашает их за столИ с ними речь приветную завел;Но странники, хоть им владелец рад,Не много пьют и меньше говорят.Один из них еще во цвете лет,Другой, согбенный жизнью, худ и сед,И по речам заметно, что привыкУпотреблять не русский он язык.И младший гость по виду был смелей:Он не сводил пронзительных очейС литвинки молодой, и взор егоДля многих бы не значил ничего…Но видно, ей когда-то был знакомТот дикий взор с возвышенным челом!Иль что-нибудь он ей о прошлых дняхНапоминал! как знать? – не женский страхЕе заставил вздрогнуть, и вздохнуть,И голову поспешно отвернуть,И белою рукой закрыть глаза,Чтоб изменить не смела ей слеза!..

11

«Ты побледнела, Клара?» – «Я больна!»И в комнату свою спешит она.Окно открывши, села перед ним,Чтоб освежиться воздухом ночным.Туман в широком поле, огонекБлестит вдали, забыт и одинок;И ветер, нарушитель тишины,Шумит, скользя во мраке вдоль стены;То лай собак, то колокола звонЕго дыханьем в поле разнесен.И Клара внемлет. О, как много думВмещал в себе беспечный, резвый ум;О! если б кто-нибудь увидеть могХоть половину всех ее тревог,Он на себя, не смея измерять,Всю тягость их решился бы принять,Чтобы чело, где радость и любовьСменялись прежде, прояснилось вновь,Чтоб заиграл румянец на щекахКак радуга в вечерних облаках…И что могло так деву взволновать?Не пришлецы ль? Но где и как узнать?Чем для души страдания сильней,Тем вечный след их глубже тонет в ней,Покуда все, что небом ей дано,Не превратят в страдание одно.

12

Раздвинул тучи месяц золотой,Как херувим духов враждебных рой,Как упованья сладостный приветОт сердца гонит память прошлых бед.Свидетель равнодушный тайн и дел,Которых день узнать бы не хотел,А тьма укрыть, он странствует один,Небесной степи бледный властелин.Обрисовав литвинки юный лик,В окно светлицы луч его проник,И, придавая чудный блеск стеклу,Беспечно разыгрался на полу,И озарил персидский он ковер,Высоких стен единственный убор.Но что за звук раздался за стеной?Протяжный стон, исторгнутый тоской,Подобный звуку песни… если б онНеведомым певцом был повторен…Но вот опять! Так точно… кто ж поет?Ты, пленница, узнала! верно, тот,Чей взор туманный, с пасмурным челом,Тебя смутил, тебе давно знаком!Несбыточным мечтаньям предана,К окну склонившись, думает она:В одной Литве так сладко лишь поют!Туда, туда меня они зовут,И им отозвался в груди моейТакой же звук, залог счастливых дней!

13

Минувшее дышало в песни той,Как вольность – вольной, как она – простой;И все, чем сердцу родина мила,В родимой песни пленница нашла.И в этом наслажденье был упрек;И все, что женской гордости лишь могВнушить позор, явилось перед ней,Хладней презренья, мщения страшней.Она схватила лютню, и струнаЗвенит, звенит… и вдруг пробужденаВосторгом и надеждою, в ответЗапела дева!.. этой песни нетНигде. Она мгновенна лишь была,И в чьей груди родилась – умерла.И понял, кто внимал! Не мудрено:Понятье о небесном нам дано,Но слишком для земли нас создал бог,Чтоб кто-нибудь ее запомнить мог.

14

Взошла заря, и отделился лесСтеной зубчатой на краю небес.Но отчего же сторож у воротМолчит и в доску медную не бьет?Что терем не обходит он кругом?Ужель он спит? Он спит – но вечным сном!Тяжелый кинут на землю затвор;И близ него старик: закрытый взор,Уста и руки сжаты навсегда,И вся в крови седая борода.Сбежалась куча боязливых слуг;С бездействием отчаянья вокругУбитого, при первом свете дня,Они стояли, головы склоня;И каждый состраданием пылал,Но что начать, никто из них не знал.И где ночной убийца? Чья рукаНе дрогнула над сердцем старика?Кто растворил высокое окноИ узкое оттуда полотноСпустил на двор? Чей пояс голубойВ песке затоптан маленькой ногой?Где странники? К воротам виден след…Понятно все… их нет! – и Клары нет!

15

И долго неожиданную вестьНикто не смел Арсению принесть.Но, наконец, решились: он внимал,Хотел вскочить, и неподвижен стал,Как мраморный кумир, как бы мертвец,С открытым взором встретивший конец!И этот взор, не зря, смотрел вперед,Блестя огнем, был холоден как лед,Рука, сомкнувшись, кверху поднялась,И речь от синих губ оторвалась:На клятву походила речь его,Но в ней никто не понял ничего;Она была на языке родном —Но глухо пронеслась, как дальний гром!..

16

Бежали дни, Арсений стал опять,Как прежде, видеть, слышать, понимать,Но сердце, пораженное тоской,Уж было мертво, – хоть в груди живой.Умел изгнать он из него любовь;Но что прошло, небывшим сделать вновьКто под луной умеет? Кто мечтамНазначит круг заветный, как словам?И от души какая может власть Отсечь ее мучительную часть?Бежали дни, ничем уж не был онОтныне опечален, удивлен;Над ним висеть, чернеть гроза могла,Не изменив обычный цвет чела;Но если он, не зная отвести,Удар судьбы умел перенести,Но если показать он не желал,Что мог страдать, как некогда страдал,То язва, им презренная, потомВсе становилась глубже, – день за днем!Он Клару не умел бы пережить,Когда бы только смерть… но изменить?И прежде презирал уж он людей:Отныне из безумца – стал злодей.И чем же мог он сделаться другим,С его умом и сердцем огневым?

17

Есть сумерки души, несчастья след,Когда ни мрака в ней, ни света нет.Она сама собою стеснена,Жизнь ненавистна ей и смерть страшна;И небо обвинить нельзя ни в чем,И как назло все весело кругом!В прекрасном мире – жертва тайных мук,В созвучии вселенной – ложный звук,Она встречает блеск природы всей,Как встретил бы улыбку палачейПриговоренный к казни! И назадОна кидает беспокойный взгляд,Но след волны потерян в бездне вод,И лист отпавший вновь не зацветет!Есть демон, сокрушитель благ земных,Он радость нам дарит на краткий миг,Чтобы удар судьбы сразил скорей.Враг истины, враг неба и людей,Наш слабый дух ожесточает он,Пока страданья не умчат как сонВсе, что мы в жизни ценим только раз, Все, что ему еще завидно в нас!..

18

Против Литвы пошел великий князь.Его дружины, местью воспалясь,Грозят полям и рощам той страны,Где загорится пламенник войны.Желая защищать свои права,Дрожит за вольность гордая Литва,И клевы хищных птиц, и зуб волковСкользят уж по костям ее сынов.

19

И в русский стан, осенним, серым днем,Явился раз, один, без слуг, пешком,Боец, известный храбростью своей, —И сделался предметом всех речей.Давно не поднимал он щит и шлем,Заржавленный покоем! И зачемЯвился он? Не честь страны роднойОн защищать хотел своей рукой;И между многих вражеских сердецОдно лишь поразить хотел боец.

20

Вдоль по реке с бегущею волнойРазносит ветер бранный шум и вой.В широком поле цвет своих дружинСвели сегодня русский и литвин.Чертой багряной серый небосклонОт голубых полей уж отделен,Темнеют облака на небесах,И вихрь несет в глаза песок и прах:Все бой кипит; и гнется русский строй,И, окружен отчаянной толпой,Хотел бежать… но чей знакомый гласВсе души чудной силою потряс?Явился воин: красный плащ на нем,Он без щита, он уронил шелом;Вооружен секирою стальной,Предстал – и враг валится, и другой,С запекшеюся кровью на устах,Упал с ним рядом. Обнял тайный страхСынов Литвы: ослушные кониБраздам не верят! тщетно бы ониХотели вновь победу удержать:Их гонят, бьют, они должны бежать!Но даже в бегстве, обратясь назад,Они ударов тяжких сыплют град.