Стихотворения

На улице

Сквозь пыльные, желтые клубыБегу, распустивши свой зонт.И дымом фабричные трубыПлюют в огневой горизонт.Вам отдал свои я напевы —Грохочущий рокот машин,Печей раскаленные зевы!Всё отдал; и вот – я один.Пронзительный хохот пролеткиНа мерзлой гремит мостовой.Прижался к железной решетке —Прижался: поник головой…А вихри в нахмуренной твердиВолокна ненастные вьют; —И клены в чугунные жердиБагряными листьями бьют.Сгибаются, пляшут, закрылиОкрестности с воплем мольбы,Холодной отравленной пыли —Взлетают сухие столбы.1904Москва

Вакханалия

И огненный хитон принес,И маску черную в кардонке.За столиками гроздья розСвой стебель изогнули тонкий.Бокалы осушал, молчал,Камелию в петлицу фракаВоткнул и в окна хохоталИз душного, ночного мрака —Туда, – где каменный карнизСветился предрассветной лаской, —И в рдяность шелковистых ризОбвился и закрылся маской,Прикидываясь мертвецом…И пенились – шипели вина.Возясь, перетащили в домКровавый гроб два арлекина.Над восковым его челомКрестились, наклонились оба —И полумаску молоткомПриколотили к крышке гроба.Один – заголосил, завылНад мертвым на своей свирели;Другой – цветами перевилЕго мечтательных камелий.В подставленный сосуд виномСтруились огненные росы,Как прободал ему жезломГрудь жезлоносец длинноносый.1906Мюнхен

Арлекинада

Посвящается современным арлекинам

Мы шли его похоронитьВатагою беспутно сонной.И в бубен похоронный битьКакой-то танец похоронныйВдруг начали. Мы в колпакахЗа гробом огненным вопилиИ фимиам в сквозных лучахКадильницами воскурили.Мы колыхали красный гроб;Мы траурные гнали дроги,Надвинув колпаки на лоб…Какой-то арлекин убогий —Седой, полуслепой старик —Язвительным, немым вопросомМорщинистый воскинул ликС наклеенным картонным носом.Горбатился в сухой пыли.Там в одеянии убогомНадменно выступал вдалиС трескучим, с вытянутым рогом —Герольд, предвозвещавший смерть;Там лентою вилась дорога;Рыдало и гремело в твердьОтверстие глухого рога.Так улиц полумертвых стройПроцессия пересекала;Рисуясь роковой игрой,Паяц коснулся бледно-алой —Камелии: и встал мертвец,В туман протягивая длани;Цветов пылающий венецНадевши, отошел в тумане: —Показывался здесь и там;Заглядывал – стучался в окна;Заглядывал – врывался в храм,Сквозь ладанные шел волокна.Предвозвещая рогом смерть,О мщении молил он бога:Гремело и рыдало в твердьОтверстие глухого рога.«Вы думали, что умер я —Вы думали? Я снова с вами.Иду на вас, кляня, грозяМоими мертвыми руками.Вы думали – я был шутом?..Молю, да облак семиглавыйТяжелый опрокинет громНа род кощунственный, лукавый!»Ноябрь 1906Мюнхен

Преследование

Опять над нею залучилсяСияньем свадебный венец.За нею в дрогах я тащился,Неуспокоенный мертвец.Сияла грешным метеоромЕе святая красота.Из впадин ей зияла взоромМоя немая пустота.Ее венчальные вуалиПроколебались мне в ответ.Ее глаза запеленалиВоспоминанья прежних лет.На череп шляпу я надвинул.На костяные плечи – плед.Жених бледнел и брови сдвинул,Как в дом за ними шел я вслед.И понял он, что обвенчаласьОна не с ним, а с мертвецом.И молча ярость занималасьНад бледно бешеным лицом.Над ней склоняюсь с прежней лаской;И ей опять видны, слышны:Кровавый саван, полумаска,Роптанья страстные струны,Когда из шелестящих складокНад ней клонюсь я, прежний друг.И ей невыразимо гадокС ней почивающий супруг.1906Серебряный Колодезь

Похороны

Толпы рабочих в волнах золотого заката.Яркие стяги свиваются, плещутся, пляшут.На фонарях, над железной решеткой,С крыш над домамиПлаткамиМашут.Смеркается.Месяц серебряный, юныйПоднимается.Темною лентой толпа извивается.Скачут драгуны.Вдоль оград, тротуаров, – вдоль скверов,Над железной решеткой, —Частый, короткийТрескРевольверов.Свищут пули, кося…Ясный блескТам по взвизгнувшим саблям взвился.Глуше напев похорон.Пули и плачут, и косят.Новые тучи кровавых знамен —Там, в отдаленье – проносят.1906Москва

* * *

Пока над мертвыми людьмиОдин ты не уснул, дотолеЦепями ржавыми гремиИз башни каменной о воле.Да покрывается чело, —Твое чело, кровавым потом.Глаза сквозь мутное стекло —Глаза – воздетые к высотам.Нальется в окна бирюза,Воздушное нальется злато.День – жемчуг матовый – слеза —Течет с восхода до заката.То серый сеется там дождь,То – небо голубеет степью.Но здесь ты, заключенный вождь,Греми заржавленною цепью.Пусть утро, вечер, день и ночь —Сойдут – лучи в окно протянут:Сойдут – глядят: несутся прочь.Прильнут к окну – и в вечность канут.Июнь 1907Петровское

В Летнем саду

Над рестораном сноп ракетВзвивается струею тонкой.Старик в отдельный кабинетВон тащит за собой ребенка.Над лошадиною спинойОголена, в кисейной пене, —Проносится – ко мне, за мной!Проносится по летней сцене.Прощелкает над ней жокей —Прощелкает бичом свистящим.Смотрю… Осанистый лакейС шампанским пробежал пьянящим.И пенистый бокал поднес.Вдруг крылья ярко-красной тогиТак кто-то над толпой вознес —Бежать бы: неподвижны ноги.Тяжелый камень стекла бьет —Позором купленные стекла.И кто-то в маске восстаетНад мертвенною жизнью, блеклой.Волнуются: смятенье, крик.Огни погасли в кабинете; —Оттуда пробежал старикВ полузастегнутом жилете, —И падает, – и пал в тоскеС бокалом пенистым рейнвейнаВ протянутой, сухой рукеУ тиховейного бассейна; —Хрипит, проколотый насквозьСверкающим, стальным кинжалом:Над ним склонилось, пролилосьАтласами в сиянье алом —Немое домино: и вновь,Плеща крылом атласной маски,С кинжала отирая кровь,По саду закружилось в пляске.1906Серебряный Колодезь

На площади

Он в черной маске, в легкой красной тоге.И тога шелком плещущим взлетела.Он возглашает: «Будете как боги».Пришел. Стоит. Но площадь опустела.А нежный ветер, ветер тиховейный,К его ногам роняет лист каштана.Свеваясь пылью в зеркало бассейнаКипит, клокочет кружево фонтана.Вознес лампаду он над мостовою,Как золотой, как тяжковесный камень.И тучей искр взлетел над головоюЕе палящий, бледный, чадный пламень.Над головой дрожит венок его из елки.Лампаду бросил. Пламя в ней угасло.О мостовую звякнули осколки.И пролилось струей горящей масло.За ним следят две женщины в тревогеС перил чугунных, каменных балконов.Шурша, упали складки красной тогиНа гриву черных, мраморных драконов.Открыл лицо. Горит в закатной ласкеОно пятном мертвеющим и мрачным.В точеных пальцах крылья полумаскиПод ветром плещут кружевом прозрачным.Холодными прощальными огнямиРастворены небес хрустальных склоныИз пастей золотыми хрусталямиВ бассейн плюют застывшие драконы.1906Мюнхен

Прохождение

Я фонарьОтдаю изнемогшему брату.Улыбаюсь в закатный янтарь,Собираю душистую мяту.Золотым огонькомСкорбный путь озаряю.За убогим столомС бедняком вечеряю.Вы мечиНа меня обнажали.Палачи,Вы меня затерзали.Кровь чернела, как смоль,Запекаясь на язве.Но старинная больЗабывается разве?Чадный блеск, смоляной,Пробежал по карнизам.Вы идете за мной,Прикасаясь к разодранным ризам.– «Исцели, исцелиНаши темные души…»Ветер листья с землиВзвеет шелестом в уши…Край пустынен и нем.Нерассветная твердь.О, зачемНе берет меня смерть!1906Мюнхен

Безумие

В полях

Я забыл. Я бежал Я на волеБледным ливнем туманится даль.Одинокое, бедное поле,Сиротливо простертое вдаль.Не страшна ни печаль, ни тоска мне:Как терзали – я падал в крови:Многодробные, тяжкие камниРазбивали о кости мои.Восхожу в непогоде недобройЯ лицом, просиявшим как день.Пусть дробят приовражные ребраМою черную, легкую тень!Пусть в колючих, бичующих прутьяхИзодрались одежды мои.Почивают на жалких лоскутьяхПоцелуи холодной зари.Над простором плету, неподвижен,Из колючей крапивы венок.От далеких поникнувших хижинПодымается тусклый дымок.Ветер, плачущий брат мой, – здесь тихо.Ты пролей на меня свою сонь.Исступленно сухая гречихаМечет под ноги яркий огонь.1907Париж

Матери

Я вышел из бедной могилы.Никто меня не встречал —Никто: только кустик хилыйОблетевшей веткой кивал.Я сел на могильный камень…Куда мне теперь идти?Куда свой потухший пламень —Потухший пламень… – нести.Собрала их ко мне – могила.Забыли все с того дня.И та, что – быть может – любила,Не узнает теперь меня.Испугаю их темью впадин;Постучусь – они дверь замкнут.А здесь – от дождя и градинНе укроет истлевший лоскут.Нет. – Спрячусь под душные плиты…Могила, родная мать,Ты одна венком разбитымНе устанешь над сыном вздыхать.Январь 1907Париж