Стихотворения

повторяло игру на тамтаме,

там тележка по улице ехала,

ехала тележка с цветами.

А в то лето нам выпала решка,

были мы влюблены и летали

над землею, где ехала тележка,

ехала тележка с цветами,

с белой сиренью, жасмином,

а мимо - тележка с рыбкой…

Клин вышибают клином,

мы расстались легко, с улыбкой.

Но там, где ведется слежка

за тележками, полными слез,

долго-долго еще ехала тележка,

развозящая по коже мороз.

Я колеса ей сдобрила смазкой,

чтоб не ныли средь ночной темноты,

и расписала белый лист черной краской,

оставляя только белые цветы.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Как чудесно ты пахнешь, мой милый,

драгоценный, единственный мой,-

пахнешь юностью, яблоней, силой

океана, рожденного тьмой.

В данный миг я держу в своих лапах

кисти мокрые, полные глаз,

и портретом становится запах,

на холсте вспоминающий нас.

Там свиваются розы, улитки,

волноликие трубки осок.

Мы с тобой не исчезнем, как в слитке

золотой исчезает песок.

Наша боль умирает последней,

не надежда, а именно боль -

эта сила не может быть средней,

потому что разлука - под ноль,

но за ней, средь небесных подпалин

что-то есть, несомненно, для нас…

Как чудесно ты пахнешь, мой парень,-

жизнью, парень, ты пахнешь сейчас.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

ЗАПИСКА

Положи меня в карман,

я не так уж велика.

У тебя в кармане буду

пусть я крошкой табака.

Мы увидим столько стран,

сколько видят облака.

Ты корми меня в кармане,

как любимого зверька.

Брак небесный - не роман

для печатного станка.

Ты найдешь меня в кармане

даже там, где спят века.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

КОНЦЕРТИНА

Я нарисую тебе на память картину -

окурком, свекольным соком, кофейной гущей.

На той картине, держа гармошечку, концертину,

ты будешь играть и петь о волне бегущей.

Двумя руками сжимая-растягивая зигзаги,

где язычки металла - источник музык,

ты улыбнись мне!… В одном от картины шаге

я затаилась, и лиственный глаз мой узок.

Там будут вокруг тебя синева и зелень,

ткань золотая пляжей, закат над морем.

И так хорошо мы с тобою судьбу разделим,

что красить разлуку не станешь ты черным горем,

а в этой картине, написанной чем попало,

ты будешь сидеть на воздухе с концертиной

и видеть, что тень моя на тебя упала,

как тень любви, стоящей перед картиной.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

На солнце у древних развалин

сижу я, зажмурясь, как кошка.

Идет древнегреческий парень,

его бесподобна обложка.

Кончается улица морем,

на рейде качаются бриги…

Папирус в ручье за подворьем

так светится в солнечной книге!

Я странствую, я процветаю,

натуру пишу на продажу,

я людям на счастье гадаю,

сдувая отчаянья сажу.

Кочую, но всюду я - дома,

и мне улыбаются, словно

я каждой собаке знакома

и жителям всем поголовно.

Была я грешна, потакая

неблагодарности черной.

Теперь я совсем не такая,

судьба моя стала просторной,

она благодарна отрыву

от неблагодарного множества,

где хочет волшебную рыбу

иметь на посылках ничтожество.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Выходит овен за калитку,

пасется беленький в траве,

как будто дергают за нитку,

привязанную к голове.

За нитку голода в спектакле

марионетку теребя,

себя скрывающий - не так ли

все время дергает тебя?…

К зеленой пище белый овен

склоняется сто тысяч раз,

и в ритме жертвы безусловен

его печалью пьяный глаз.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

КРОЛИК

Кто не имеет ничего,

тот все-таки имеет Нечто,

чего никак иметь не может

тот, кто уже имеет всё…

Имея всё, никак нельзя

иметь отсутствие всего,

что жить мешает налегке

и быть любимым не за то, что -

увы!
– умеешь всё иметь.

Умеющие всё иметь,

имеющие всё уметь,

уж никогда не поимеют,

не поумеют никогда

поимку кролика, чьи лапки

нам постоянно разгребают

холмы и холмики сокровищ,

которых я не назову,

чтоб те, кто всё уже имеет,

не оторвали эти лапки

от кролика, от нас с тобою,

кто не имеет ничего

такого, то есть барахла,

которое имеют все,

кто здесь уже имеет всё -

всё, кроме Кролика Сокровищ.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Так много дней

среди теней

нездешней белизны,

среди огней,

где всех бедней

старьевщик новизны,

что по утрам,

по вечерам,

как ветер по дворам,

поет в проем:

"Старье берем!" -

и ловит новый хлам,