Стихотворения

пригодными для весов.

Букетики на завязке,

пьяные словно речь,

ландышевые ласки,

ласточки тайных встреч…

Вся она легче пуха

в памяти проплыла,

стекляшку вдевая в ухо,

кусочек цветной стекла,

цветочек стекла простого,

близкие лепестки,

близость того простора,

где звезды слезам близки.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Ты - девочка Господа Бога,

ты - Господа Бога дитя,

ты - песня, дорога и ветер,

и счастлива, только летя -

как ветер, дорога и песня,

как песня и ветер дорог,

как песня дороги и ветра,

который в дорогах продрог.

1997

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

И дорого счастье полета,

и незачем ветру-судьбе

доказывать с помощью фото,

что крылья твои при тебе,

и солнца на них позолота,

и ночи серебряный свет…

и песни пронзительной нота -

твой самый прекрасный портрет.

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Николаю Тихонову

Ни пылинки с чужого стола,

Ни слезинки с небес неродных

Не хочу! Отвергаю дотла!

И глядят на меня из угла

Только души моих коренных

Впечатлений, поступков и строк.

А иначе - хоть крюк в потолок -

Я бы дня протянуть не смогла.

Это с детства. Вошло с молоком

И навеки, чтоб в горле стоять.

Это вбито, как гвоздь молотком.

Это всажено по рукоять.

Это влито, как в море вода.

Это вынут посмертно, когда

Разлучатся душа и тетрадь.

А пока полетаем, душа.

Кто ты есть! Перламутровый хруст.

Перекрестная песня чижа

И щегла. Можжевеловый куст,

Перетянутый красным жгутом,

Чтоб не треснуть на сгибе в стволе,

Вдох на этом и выдох на том

Свете. Взлет на едином крыле,

На единственном! Эта зима

Мне отпущена вся, целиком,

Мой период с моим ледником.

Мой квартал между темных озер.

Мой - в садовой ограде узор

С черно-белым чугунным цветком.

Мой - болотистый берег морской,

Золотая балтийская соль,

Огнестрельная схватка с тоской,

Эта самая свежая боль,

Пережитая чудом чума

Оскуденья. И после всего -

Белоснежной свободы питье.

О душа моя, видишь сама,

Сколько надо иметь своего,

Чтобы верить в наличье твое!

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

* * *

Великой нежностью апрель обременяет -

Не по утрам, когда он хладно чист,

А днем, когда на бирюзу меняет

Суровых дней лиловый аметист.

И стеганку расстегиваю с горла,

Откуда шелест первой пары крыл

И водоплеск. И, булькая, поперло

Все то, что лед на четверть года скрыл.

Какое жженье в солнечном сплетенье,

Где, изгоняя облак табака,

Танцует куст египетской сирени,

Сырой, как замша на носу щенка?

Сообрази, дежурный доктор Горин,

Такую смесь лекарственных корней,

Чтоб каждый вдох и выдох не был болен

Сиреневым удушьем этих дней.

Иначе нежность, как воловья жила,

В меня войдет, как в масло или в мыло,

На ветер пустит нечто или душу,

Меня опустит в море или в сушу.

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

* * *

Мне нравится зеленый биллиард -

В нем все сокращено на миллиард.

Раскаты нумерованных шаров,

Нахальства нулевые результаты -

В них подоплека солнечных миров

Конкретна, как библейские цитаты.

Очередной заканчивая кон,

Шар за шаром из лузы вынимая,

Прекрасный сформулировал закон

Несчастный житель, доктор Роберт Майер!

(Майер Юлиус Роберт, 1814-1878, выдают, нем. физи

по образованию врач. Первым сформулир. закон превра!

и сохран. энергии, эквивалентности механич. работы

теплоты, и теоретич. рассчитал механич. эквивалент

теплоты… Из энциклопедич. словаря)

Он посягнул на вечность, как Содом!

И тут же два жандарма краснорожих

Свели беднягу в сумасшедший дом,

Где впрыскивали керосин под кожу.

Он повалился, как метеорит,

Как раскаленный атмосферой камень,

И с воплями: "Отечество горит!"-

Его гасила Пруссия плевками.

(Идеи и приоритет М. долго не признавались, что

привело его к тяжелой болезни, выражающ. в мании

велич. и преслед… Из энциклопедич. словаря)

Мне нравится зеленый биллиард -

Он разнос собой напоминает,

В нем все сокращено на миллиард,

Но это, в общем, дела не меняет.

1964

Источник: Русская поэзия шестидесятых годов

* * *

Не вспоминай меня. И не забудь.

Мы не расстались, мы растаяли с тобою,

мы глубоко влились в единый путь,

где след не оставляется стопою.

На том пути любой преображен

и в силах приподняться над сейчасом,

где здравый смысл иных мужей и жен

не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,

не сыт весельем и печалью дней,

не сыт свободой, силою и славой.

И вот, один другого голодней,

грызут науку сытости кровавой.