Стихотворения
Шрифт:
Второй мозговой операции Гудзенко не выдержал. Он был похоронен в Москве, где прожил семь послевоенных лет.
…Минуло четверть века, и в селе Крюковщина, неподалеку от Киева, я увидел под молодым деревцем табличку с надписью: "Каштан Семена Гудзенко". А рядом стояли другие деревца с табличками: "Рябина
Это был Сад поэтов, созданный учителями и учениками местной восьмилетки. А в самом школьном здании работал музей "Строка, оборванная пулей…" Те же имена поэтов-воинов, их любимые книги и книги о них, фотографии, личные вещи…
Начало школьному музею положила встреча двух женщин, влюбленных в поэзию, — учительницы Ольги Репиной и архитектора Александры Ларкиной. Вместе со школьниками они совершали поездки в родные села и города молодых поэтов-воинов, встречались со многими писателями и учеными-филологами в Москве и Ленинграде, Смоленске, Суздале, Иваново, и конечно же, в Киеве. Музей пополнялся все новыми и новыми экспонатами. Высаживались новые деревца. Сад поэтов и музей как бы напоминали проникновенные строки фронтового поэта, написанные в сорок первом: "И пусть не думают, что мертвые не слышат, когда о них живые говорят".
…И снова сентябрь. У входа в дом #"3 по улице Тарасовской стоят люди с букетами цветов. Школьные друзья поэта, его однополчане, киевские и московские литераторы, школьники из села Крюковщина пришли на открытие мемориальной доски. Начинается краткий митинг. О Семене Гудзенко говорят писатели и однополчане. Но особенно трогательно звучат слова сельских ребят, рассказывающих о Саде
поэтов, о своем музее.Спадает белое покрывало, и взору всех собравшихся у дома предстает небольшой скульптурный портрет юноши. Его вдохновенное лицо обращено к нам. Лицо, которое видели и запомнили все, кто когда-либо слушал поэта, читающего строки из "Однополчан", "Дальнего гарнизона" и других правдивых и талантливых книг. Рядом с изображением поэта — отлитые из бронзы строки: "В этом доме с 1922 по 1939 год жил поэт-фронтовик Семен Гудзенко". Прозвучали в тот день и несколько моих строк о замечательном моем ровеснике и о тех, кто создал Сад поэтов. Ими я бы хотел и закончить этот очерк.
Опять сентябрь роняет листья То на проселок, то к стерне… Я был пехотой в поле чистом, Как он, на той большой войне. Мела поземка до рассвета. Бил пулемет. Но все ж порой Каштаны киевского лета Входили с почтой полевой. Не знали мы о Крюковщине, Что наш каштан сюда придет… Седому строгому мужчине Салют мальчонка отдает. Он выбежал на переменку, И от стремительных шагов Звенит в саду каштан Гудзенко, Как продолжение стихов.