Стихотворения

«Ни вид полей в спокойной дали…»

Ни вид полей в спокойной дали, Ни мир безоблачных небес, Ни полные простой печали Старинные напевы месс Мне не дают успокоенья, Не льют мне сладостной любви. — Все то же темное волненье Бунтует в сумрачной крови. И я, водя тоскливым оком, Вдруг падаю тебе на грудь, — И вот к живительным истокам Уж найден долгожданный путь. И нет уж тяжести безмерной, Светло и вольно впереди, Когда прижмусь я к верной, верной Твоей целованной груди.

«Глупое сердце все бьется, бьется…»

Глупое сердце все бьется, бьется — Счет ведет… Кажется, вот-вот сейчас разобьется — Нет, живет… Вы перержавели, вы устали, Мысли, сны. — Но вдруг воспрянешь упрямей стали, Ждешь весны. Весны не будет, весны не будет. Ложь, все ложь! Сердце! когда же страданье убудет… Когда умрешь?

«Мы думали, кончилось все…» *

Мы думали, кончилось все, Захлопнулась дверь… Почему? Отчего? Не знаю… Милый, поверь, поверь: Мое сердце всегда твое! Кончилось все навек, Лежу, не смыкая век… Вспоминаю Твое письмо, Жестокие разговоры… Белой ночи бельмо Белеет сквозь бледные шторы… Что это? сон? Бесшумно двери открылись… Остановились Вы на пороге. Ни радостный стон, Ни крик Моей не выдал тревоги… Долгий, долгий миг! Смотрю, раскрыв глаза, — Так, это вы… Только нет в руках ваших палки… Так близки и так новы. На глазах чуть блестит слеза… Заплаканные фиалки! Целуете… запах эфира Знаком… Но зачем, зачем? Как жилец иного мира, Гость мой ласков и нем. Жутко слегка и легко мне… Целую, целую в уста. Теперь я знаю: запомни! Без тебя моя жизнь пуста. С тобой пройду до могилы, Измена — ложь! И будешь мне так же милый, Даже когда умрешь. Я знаю (и тверд я в вере): Когда мне будет невмочь, Вы тихо откроете двери, Как в эту ночь. В дверце зеркального шкапа Видна ваша шляпа С большими полями. Вы стоите без палки… Не увянут в могильной яме Заплаканные фиалки! Раскрою глаза все шире, Жуткий, сладкий сон… В знакомом, мертвом эфире Чувствую: это он.

Февраль-август 1913

II. Холм вдали *

«Счастливый сон ли сладко снится…» *

Счастливый сон ли сладко снится, Не грежу ли я наяву? Но кровли кроет черепица… Я вижу, чувствую, живу… Вот улицы и переулки, На палках вывески висят; Шаги так явственны и гулки, Так странен старых зданий ряд. Иль то страницы из Гонкура, Где за стеной звучит орган? Но двери немца-винокура Зовут в подвальный ресторан. И знаю я, что за стеною Ты, милый, пишешь у окна. За что безмерною ценою Отплата мне судьбой дана? И кажется, что в сердце, в теле Разлит любовный водоем… Подумать: более недели Мы проживем с тобой вдвоем!

«Целованные мною руки…» *

Тобой целованные руки

Сожгу, захочешь, на огне.

В. К<нязев>

Целованные мною руки Ты не сжигай, но береги: Не так суровы и строги Законы сладостной науки. Пожаром жги и морем мой, Ты поцелуев смыть не сможешь И никогда не уничтожишь Сознанья, что в веках ты — мой. Ты — мой, и ты владеешь мною, Твоим дыханьем я дышу И стон последний заглушу Перед стрелою неземною. Поверь: судьба, не просто случай, Тебе открыла тайну сил, Чтоб ты стрелу благословил, «Плененный прелестью певучей».

«Ряд кругов на буром поле…» *

Ряд кругов на буром поле Образует странно сеть… Милый друг, не в силах боле На обои я смотреть. Выступают капли поту, И сжимается рука, На обоях сквозь дремоту Вижу буквы «В» и «К». Память тихо улетает, Застилает взор туман… Сквозь туман плывет и тает Твой «зеленый доломан». Мнится: встанешь, поцелуешь, Сердце весело отдашь… Обернусь — ты все рисуешь Да скрипит твой карандаш. Мысли бьются, мысли вьются, Как зимой мятель в трубе. Буквы в сердце остаются, Доломан же — на тебе.

«Влюблен ли я — судите сами…» *

Влюблен ли я — судите сами: Могу смотреть на вас часами, Не отводя плененных глаз, Мне все уныло, все не мило, Мне все как мрачная могила, Когда не вижу рядом вас.   Нет ни натяжки, ни рисовки   (Хотя на то поэты ловки),   Когда пою ваш «доломан»;   Коль вами жизнь моя согрета,   Пускай клеймят насмешки света   Мой нежный, набожный роман. В своей судьбе уж я не волен. Без вас я сумрачен и болен И вами брежу наяву. Пускай вопрос решится вами: Какими новыми словами Свое я чувство назову?

«Дороже сына, роднее брата…» *

Дороже сына, роднее брата Ты стал навеки душе моей, И без тревоги я жду возврата Румяно-ясных, осенних дней. Зима и осень, весна и лето Теперь — единый, счастливый круг, Когда все сердце тобой согрето, Мой неизменный, желанный друг.

«Я тихо от тебя иду…» *

Я тихо от тебя иду, А ты остался на балконе. «Коль славен наш Господь в Сионе» Трубят в Таврическом саду. Я вижу бледную звезду На теплом, светлом небосклоне, И лучших слов я не найду, Когда я от тебя иду, Как «славен наш Господь в Сионе».

«Покойся, мирная Митава…» *

Покойся, мирная Митава, Отныне ты в моей душе, Как замков обветшалых слава Иль запах старого саше. Но идиллической дремоты Бессильны тлеющие сны, Когда мой слух пронзили ноты Кристально-звонкие весны! И осень с милым увяданьем Мне непонятна и пуста, Когда божественным лобзаньем Меня поят твои уста.

«Что за Пасха! снег, туман…» *

Что за Пасха! снег, туман, Неожиданная слякоть! В марте верить ли зиме? Ты опять придешь ко мне, Мой зеленый доломан, Будешь снова шпорой звякать.   Был и я в чужих краях…   Ах, Firenze, Vienna, Roma… [82]   Но я думал: «Не обман —   Твой зеленый доломан!   Хорошо гостить в гостях,   Но куда милей быть дома!» О проказах — ни гу-гу, Пусть молчат твои чикчиры… Сядем лучше на диван, Мой зеленый доломан! Для тебя я сберегу Песенки все той же лиры.

82

Флоренция, Вена, Рим… (ит.) — Ред.

«Ты приедешь сюда загорелым…» *

Ты приедешь сюда загорелым, Но всегда бесконечно милым. Ведь и в смуглом теле, как в белом, Та же кровь струится по жилам.   Твои губы, они не увяли,   Твои щеки упруги, как прежде…   А бывало: не я ли, не я ли   Изнывал в далекой надежде? Опьянен я все тем же телом, Я покорен все тем же силам… Ты приедешь сюда загорелым, Но всегда бесконечно милым.