Ночного неба свод далекийВесь в крупных звездах. Все молчит.Лишь моря слышен шум глубокийДа сердце трепетно стучит.Стою, в тревоге ожиданья,Исполнен радостных надежд…И вот – шаги среди молчанья,Шаги и легкий шум одежд!И верю, и не верю счастью,Гляжу с надеждою во тьму…Ужель опять с блаженной страстьюТвои колени обниму?Как ты, покорно и не споря,Отдашься мне! Еще хранятТвои одежды свежесть моря,И в темноте сияет взгляд.Нет, никогда уже не будуС другой я счастлив! Эти дниЗа мною следуют повсюдуИ в сердце не умрут они.Ты первого меня любила…Никто, наперекор судьбе,Не возвратит того, что было,Не заменит меня тебе!Люблю, исполнен тайной муки,Люблю
тебя, как светлый сон,И каждый горький миг разлукиСобою озаряет он.И пусть в нем было все случайно, —Благословляю день и час,Когда навеки сладкой тайнойСудьба соединила нас!1901
Что впереди? Счастливый долгий путь…
Что впереди? Счастливый долгий путь.Куда-то вдаль спокойно устремляетОна глаза, а молодая грудьЛегко и мерно и дышит и чуть-чутьВоротничок от шеи отделяет —И чувствую я слабый ароматЕе волос, дыхания – и чуюБылых восторгов сладостный возврат…Что там вдали? Но я гляжу, тоскуя,Уж не вперед, нет, я гляжу назад.
Это было глухое, тяжелое время…
Это было глухое, тяжелое время.Дни в разлуке текли, я как мертвый блуждал;Я коня на закате седлалИ в безлюдном дворе ставил ногу на стремя.На горе меня темное поле встречало.В темноту, на восток, направлял я коня —И пустынная ночь окружала меняИ, склонивши колосья, молчала.И, молчанью внимая, я тихо склонялсяГоловой на луку. Я без мысли гляделНо дорожную пыль, и душой холодел,И в холодной тоске забывался.1901
ИЗ АПОКАЛИПСИСА
И я узрел: отверста дверь на небе,И прежний глас, который слышал я,И звук трубы, гремевшей надо мною,Мне повелел: войди и зри, что будет.И дух меня мгновенно осенил.И се – на небесах перед очамиСтоял престол, на нем же был Сидящий.И сей Сидящий, славою сияя,Был точно камень яспис и сардис,И радуга, подобная смарагду,Его престол широко обняла.И вкруг престола двадесять четыреДругих престола было, и на каждомЯ видел старца в ризе белоснежнойИ в золотом венце на голове.И от престола исходили гласы,И молнии, и громы, а пред ним —Семь огненных светильников горели,Из коих каждый был Господний Дух.И пред лицом престола было море,Стеклянное, подобное кристаллу,А посреди престола и окрест —Животные, число же их четыре.И первое подобно было льву,Тельцу – второе, третье – человеку,Четвертое – летящему орлу.И каждое из четырех животныхТри пары крыл имело, а внутриОни очей исполнены без счетаИ никогда не ведают покоя,Взывая к Славе: Свят, Свят, Свят, Господь,Бог Вседержитель, Коий пребываетИ был во веки века и грядет!Когда же так взывают, воздаваяЧесть и хвалу Живущему вовеки,Сидящему во славе на престоле,Тогда все двадесять четыре старцаНиц у престола падают в смиреньеИ, поклоняясь Сущему вовеки,Кладут венцы к престолу и рекут:«Воистину достоин восприятиТы, Господи, хвалу, и честь, и силуЗатем, что все Тобой сотвореноИ существует волею Твоею!»1901
Облака, как призраки развалин…
Облака, как призраки развалин,Встали на заре из-за долин.Теплый вечер темен и печален,В темном доме я совсем один.Слабым звоном люстра отвечаетНа шаги по комнате пустой…А вдали заря зарю встречает,Ночь зовет бессмертной красотой.1901
В поздний час мы были с нею в поле
В поздний час мы были с нею в поле.Я дрожа касался нежных губ…«Я хочу объятия до боли,Будь со мной безжалостен и груб!»Утомясь, она просила нежно:«Убаюкай, дай мне отдохнуть,Не целуй так крепко и мятежно,Положи мне голову на грудь».Звезды тихо искрились над нами,Тонко пахло свежестью росы.Ласково касался я устамиДо горячих щек и до косы.И
она забылась. Раз проснулась,Как дитя, вздохнула в полусне,Но, взглянувши, слабо улыбнуласьИ опять прижалася ко мне.Ночь царила долго в темном поле,Долго милый сон я охранял…А потом на золотом престоле,На востоке тихо засиялНовый день, – в полях прохладно стало…Я ее тихонько разбудилИ в степи, сверкающей и алой,По росе до дому проводил.1901
КУСТАРНИК
Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет кустарник,Точно в снежную даль убегает в испуге.В белом поле стога, косогор и забытый овчарникТонут в белом дыму разгулявшейся вьюги.Дымный ветер кружит и несет в небе ворона боком,Конский след на бегу порошит-заметает…Вон прохожий вдали. Истомлен на пути одиноком,Мертвым шагом он мерно и тупо шагает.«Добрый путь, человек! Далеко ль до села, до ночлега?Он не слышит, идет, только голову клонит…А куда и спешить против холода, ветра и снега?Родились мы в снегу, – вьюга нас и схоронит.Занесет равнодушно, как стог, как забытый овчарник…Хорошо ей у нас, на просторе великом!Бесприютная жизнь, одинокий над бурей кустарник,Не тебе одолеть в поле темном и диком!1901
Морозное дыхание метели…
Морозное дыхание метелиЕще свежо, но улеглась метель.Белеет снега мшистая постель,В сугробах стынут траурные ели.Ночное небо низко и черно,—Лишь в глубине, где Млечный Путь белеет,Сквозит его таинственное дноИ холодом созвездий пламенеет.Обрывки туч порой темнеют в нем…Но стынет ночь. И низко над землеюУсталый вихрь шипящею змееюСкользит и жжет своим сухим огнем.1901
Светло, как днем, и тень за нами бродит…
Светло, как днем, и тень за нами бродитВ нагих кустах. На серебре травыЛуна с небес таинственно обводитСияние вкруг темной головы.Остановясь, ловлю твой взор прощальный,Но в сердце холод мертвенный таю —И бледный лик, загадочно-печальный,Под бледною луной не узнаю.1901
ОТРЫВОК
В окно я вижу груды облаков,Холодных, белоснежных, как зимою,И яркость неба влажно-голубого.Осенний полдень светел, и на северУходят тучи. Клены золотыеИ белые березки у балконаСквозят на небе редкою листвой,И хрусталем на них сверкают льдинки.Они, качаясь, тают, а за домомБушует ветер… Двери на балконеУже давно заклеены к зиме,Двойные рамы, топленные печи —Все охраняет ветхий дом от стужи,А по саду пустому кружит ветерИ, листья подметая по аллеям,Гудит в березах старых… Светел день,Но холодно, – до снега недалеко.Я часто вспоминаю осень юга…Теперь на Черном море непрерывноБушуют бури: тусклый блеск от солнца,Скалистый берег, бешеный прибойИ по волнам сверкающая пена…Ты помнишь этот берег, окаймленныйЕе широкой снежною грядой?Бывало, мы сбежим к воде с обрываИ жадно ловим ветер. Вольно веетОн бодростью и свежестью морской;Срывая брызги с бурного прибоя,Он влажной пылью воздух наполняетИ снежных чаек носит над волнами.Мы в шуме волн кричим ему навстречу,Он валит с ног и заглушает голос,А нам легко и весело, как птицам…Все это сном мне кажется теперь.1901
НА ОСТРОВЕ
Люблю я наш обрыв, где дикою грядоюБелеют стены скал, смотря на дальний юг.Где моря синего раскинут полукруг,Где кажется, что мир кончается водою,И дышится легко среди безбрежных вод.В веселый летний день, когда на солнце блещетСкалистый известняк и в каждый звонкий гротЗеленая вода хрустальной влагой плещет,Люблю я зной и ширь, и вольный небосвод,И острова пустынные высоты.Ласкают их ветры, и волны лижут их,А чайки зоркие заглядывают в гроты,—Косятся в чуткий мрак пещер береговыхИ вдруг, над белыми утесами взмывая,Сверкают крыльями в просторах голубых,Кого-то жалобно и звонко призывая.1901