Still in Love With You

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он. — Тебе плохо?

— Со мной всё хорошо, — машинально ответила я, хотя сердце заходилось бешеным ритмом. — Я пошла за Гаврилом и подслушала один очень странный разговор, — Максон нахмурился. — Я знаю, что подслушивать не хорошо, но… — наконец, я отыскала среди гостей Оливию и Джейка.

«Сказать или не сказать? Сейчас в моих руках было наше будущее. Не только моё и Максона, но и Америки. Я многое могла поставить под угрозу, если он узнает, кто она. Он потеряет голову. Все мои старания, которые я прикладывала, создавая эту семью, будут напрасны. Страдать буду не только я, но и Кэролайн, и… Боже мой, у Америки ведь есть дочь! И я уверена на сто процентов, что отцом был Максон!»

— Крисс, — позвал меня Максон, привлекая моё внимание.

— Они повстанцы, — ляпнула я, а он напрягся.

— Кому они верны?

— Северу, — выдохнула Крисс. — Они встречались с ДжАв.

— Замечательно! Час от часу не легче! Ещё одна северянка. Сколько можно? — возмутился он.

Максон собрался было ринуться к ним, но я поймала его руку и кивнула в сторону Августа и Джорджии, которые ожидали нас неподалёку.

Максон был на взводе. Кому, как не мне, было известно, как выводило его из себя то, что все что-то скрывали. Теперь я скрывала от него то, что он никогда не простит, если узнает, что я знала. «Боже, как же всё становится запутанным!»

— Это вы подослали её? — спросил Максон.

— Вы о ком? — удивилась Джорджия. Я прикусила язык, проклиная себя за свой несдержанный порыв. Теперь у него появятся вопросы, на которые я не смогу дать ответов, а если ДжАв решат всё рассказать, то я пропала.

— Я говорю об Оливии Крайтон, — пояснил он. — Неужели даже учительница моей дочери должна быть повстанкой? Я дал вам неограниченную свободу, но было одно условие: вы по минимуму вмешиваетесь в нашу жизнь. Никаких повстанцев в моём окружении, кроме вас двоих.

— Она не повстанка, — ответил Август. Максон вопросительно посмотрел на меня, а я в свою очередь перевела взгляд на Джорджию. С моих губ чуть ли сорвалась правда, но Джорджия, словно каким-то образом поняв, что я собралась сказать, покачала головой.

— В чём дело? Что опять вы от меня скрываете?

— Ничего. Мы говорим чистую правду. Оливия не повстанка.

— Тогда почему я вас видела вместе? — нерешительно спросила я.

— Её привёл наш друг. Скажем так, это была агитация на вступление в наши ряды, — уклончиво ответил Август. «Боже, у него был просто талант врать! Интересно, он догадался, что я теперь всё знала?»

В конечном счёте, поверив или нет, Максон сменил тему, но я видела, как сверкали его глаза. Разговор был тяжёлым. Максон то и дело косился на меня, также, как и я, не понимая, что скрывали от нас. Выйдя за него замуж, я потеряла все ниточки, которые связывали меня с повстанцами. Они потеряли ко мне доверие, но я и не стремилась заполучить его обратно. Меня устраивала моя жизнь.

— Как Марид? — спросила я, дабы разрядить накалившуюся обстановку. Однако, Джорджия выдала такое, отчего даже я закипела от негодования. Я была полностью солидарна с Максоном. Я никогда и никому не позволю, чтобы кто-то решал за Кэролайн её жизнь. Никаких помолвок!

Максон вылетел из домика, хлопнув напоследок дверью. Август и Джорджия посмотрели на меня, явно ожидая, что я последую за мужем.

— Я всё знаю, — холодно произнесла я. — Об Америке. И не пытайтесь делать вид, что вы не понимаете, о чём я говорю, и не держите меня за дуру. Я собственными ушами слышала ваш с ней разговор. Я до сих пор не могу поверить в то, что она жива, и вы приложили руку к тому, чтобы скрыть её от всего мира.

— Мы не собираемся отрицать, — ответила Джорджия. — И что ты собираешься с этим делать?

— Я не знаю, — опустошённо ответила я.

— Позволь помочь тебе, — произнёс Август. — Ты должна держать язык за зубами. Ты не должна была этого узнать. И ты не имеешь права разглашать её тайну. Америка была и остаётся под нашим покровительством, и то, что ты принцесса, не даёт тебе никаких прав рушить её жизнь. Я не знаю, что у тебя сейчас творится в голове, но забудь о ней. Она не помеха для тебя.

— Ей пришлось несладко, — более мягко продолжила Джорджия. — Встань на её место. Она пережила ужасные вещи и после всего случившегося не стремится навредить. Просто дай ей спокойно доработать, после этого она покинет дворец.

— Зачем она здесь?

— Не для того, чтобы отобрать у тебя Максона. Ей это не интересно. Она преследует свою цель, которая к вам не имеет никакого отношения, — ответил Август.

— Отчасти, — поправила Джорджия. — Её дочь больна.

— Я слышала об этом, — я припомнила разговор с королевой, которая поведала мне, что у дочери Оливии проблемы со здоровьем. «Боже, мы даже и не предполагали, что она может быть её внучкой!»

— Не беспокойся насчёт неё. Она не станет пытаться насолить тебе. Она просто жаждет поскорее покинуть дворец. Скоро ты забудешь о ней, как о страшном сне.

— А если Максон догадается? Что, если она решит открыться ему?

— Сама она не станет открывать ему. А если Максон сам узнает, то, надеюсь, они смогут решить возникшие проблемы. Не маленькие всё-таки.

Я в растерянности кивнула. Слишком многое свалилось на меня за один вечер. Неосознанно я стала нежелательным хранителем одной страшной тайны. Во всяком случае, у меня был козырь на Оливию, но если я введу его в игру, то пострадает не только Америка, но и невинные дети. Я действительно не знала, что делать.

Я не стала возвращаться на праздник, а сразу же поднялась к себе. Ноги подкашивались, а в ушах стоял неприятный гул. Я прислонилась лбом к холодному кафелю ванны, чтобы охладить пылающий лоб.

— У Максона есть ещё одна дочь, — прошептала я. Мне было больно это признавать. Ни известия о том, что Америка жива, ни то, что от меня скрывали правду не било так сильно, как понимание того, что Максон был с Америкой, и у них есть дочь. Я верила в его добродетель, верила каждому его слову, а теперь я была жестоко обманута.

Они настолько сильно любили друг друга, что переступили запрет на любовную связь до свадьбы. И противно было осознавать, что меня Максон так никогда не любил, как её. За восемь лет супружеской жизни я так и не смогла занять место Америки.

Грудь разрывали глухие рыдания. Я сползла по стене на пол, обняв себя руками, и не стала больше сдерживать слёз. Даже спустя годы Америка снова врывается в нашу жизнь, напоминая о прошлом и делая зыбким будущее.

Я поднялась, нашла снотворное и выпила несколько таблеток.