Стивен Эриксон Падение Света

– Нет. Она жива.

– Ты ее видела после битвы?

– Она жива.

– Ты та, которую зовут Т'рисс. Азатеная.

Сейчас они шагали по узкой извилистой тропе в обрамлении отвесных известняковых стен. Через пятнадцать шагов тропа внезапно вывела в низинку, усыпанную осколками камней, среди которых попадались и куски штукатурки. В стене зияло устье широкой и низкой пещеры.

Тряпичка прищурилась, изучая сцену.
– Это было замуровано. Крипта, верно?

Т'рисс стояла лицом к пещере, прижав пальчик к губам.
– Крипта? О да, полагаю. Там было тело.

– Бегущего-за-Псами?

Она обернулась к Тряпичке, поднимая брови.

– Бегущие-за-Псами. Крепкие, да? Широкоплечие и сильные, толстые кости, тяжелое вытянутое лицо, а глаза мягкие, синие или серые?
– Она покачала головой.
– Нет, не Бегущий.

Тряпичку уже трясло.
– Мне нужно внутрь. Нужно развести огонь.

– Он уже разведен. Расселина вверху забирает дым, хотя дыма и немного. Кости очень стары, полагаю я, раз пылают так охотно.

– Азатеная, - пробормотала Тряпичка, - в нашем мире ты неуклюжа.

В укрытии пещеры, сразу за крутым поворотом Тряпичка нашла созданный Т'рисс очаг, увидела бедренную кость - белые трещины на черноте и оранжевый блеск нестерпимого жара в каменном круге. Кость, поняла Тряпичка, толще ее руки, да и в длину больше расстояния от плеча до кончиков пальцев.

– Нет, - сказала она появившейся Т'рисс, - не Бегущий.

На оставленном ими тракте труп коня снова замерцал, становясь одноцветно-белесым; через мгновение зверь кашлянул и неловко встал на вдруг окрепшие ноги. Кровь вокруг ноздрей успела замерзнуть, новый струек не появилось - зверь размеренно дышал, прижимая уши и озираясь в поисках седока.

Но женщина пропала, седло было снято и валялось слева от дороги. Даже мундштук не забыли вынуть изо рта.

В ветре чувствовалась близость снегопада.

Внезапная мысль о теплом стойле и уюте крепости Манелет заставила коня зашевелиться. Ровный галоп по твердой и надежной дороге вполне мог привести его назад до заката.

Ветер так завывал, что стук в двери не сразу вызвал ответ. Наконец ставня открылась, на нее уставилось чье-то лицо.

– Во имя милосердия, - крикнула она.
– Ищу убежища!

Глаза окинули ее - грязные волчьи шкуры накинуты на тело, тряпки покрывают руки грубым подобием варежек, шерстяной шарф заледенел, защищая рот и нос. Взгляд сместился, обшаривая пространство.

– Я одна! Одна и замерзла до смерти!

Лицо исчезло, она слышала лязг вынимаемых засовов. Затем дверь распахнулась внутрь. Горбясь под ветром, она перешагнула порог.

Внутри монах стоял перед второй дверью, пока другой закрывал внешнюю.

Неуклюже сбивая ледяные осколки с плаща, она сказала: - Руки совсем онемели.

– Зима не щадит никого, - отозвался монах, опуская засовы.
– Глупо было выходить в путь.

– Конь мой поскользнулся и сломал ногу.

– Ты бледна, - заметил второй монах и постучал во внутреннюю дверь. Та открылась. Во дворе стоял ребенок, держа в руке фонарь - хотя свет едва ли мог побороть силу ночи.

– Скорее отморозила щеки, - сказала она, скользя в проем двери. Помедлила, щурясь на второго монаха.

– Слишком ровный тон для...
– начал тот.

Острие ножа вылезло из обмотки на руке лейтенанта Эск, угодив монаху в подбородок. Едва мужчина упал на руки приятелю, Эск махнула второй рукой - нож врезался в висок ребенка. Она отпустила рукоять и прыгнула к первому монаху, нанося удар, заполняя глазницу холодным железом - до перекрестия.

Оставив и это оружие, Эск поспешила открыть засовы наружной двери. С трудом оттянула створку.

Присев среди снеговых вихрей, солдаты ждали ее. Один жест, и все побежали во двор.

– Заберите труп мальца - тащите вон туда. Заметите снег. Пусть унесут фонарь - нет, не зажигать. Прямо через двор, в главный дом. Ты, Прилл, оставайся с капралом Парелендасом. Первый взвод направите к восточному зданию - это казармы. На случай, если они сумеют вырваться. Сержант Телра, бери троих и к казармам. Подпереть двери и не жалейте масла, особенно у окон. Закончите - сразу поджигайте. Рафадас, ты и Билат со мной, к главному дому. Ладно, давайте сделаем работу - у меня титьки отмерзли.

Тревоги не прозвучало. Где-то на тракте к западу от монастыря ее командир ведет остальные отряды. Если монахи-воины сумеют вовремя проснуться и выйти из казарм через забаррикадированную дверь, немногочисленным солдатам Эск придется драться... но если они смогут удержать ворота до подхода передового взвода Беханна, все будет хорошо.

А еще лучше, разумеется, если Халлид Беханн подоспеет как раз, чтобы послушать хор горящих в казармах.

А пока ей нужно выследить ее милость Шекканто. Говорят, она больна и прикована к постели. Рафадас и Билат шли следом. Эск отворила дверь главного здания и скользнула внутрь. Тепло овеяло ее со всех сторон, пахло готовым ужином. Фитили фонарей были завернуты. Трое солдат спокойно прошли в холл.

У камина стояла пара мягких кресел; в одном кто-то сидел, склонив голову и закрыв глаза. Из-под груды мехов едва виднелась голова и правая рука - серая кожа провисла во сне.

Эск подскочила, вытаскивая меч.

Вогнала лезвие в шею мужчины и тут же зажала рукой рот. Она видела открывшиеся глаза, но лезвие уже пронизало шею и кончик вырвался наружу, породив поток крови. Умирая, старик встретил взор лейтенанта, но глаза его казались ничего не понимающими. Последний вздох прошипел в ноздрях, рука Эск окрасилась алым. Глаза смотрели в ничто.

Вырвав меч, она отошла и огляделась. Прошипела: - Ищем комнату выше, куда стекается тепло. В центре, вдалеке от наружных стен. Билат, ты ведешь.

Однако, когда она пошевелилась, Рафадас задержал ее. Он осматривал убитого в кресле, разворошив меха и держа его руку.

– Лейтенант!
– прошептал он.

Она и сама различила перстень с печатью и узоры выцветших татуировок.

– Вы только что убили Скеленала!

Эск оскалилась: - Что он тут делал? Хорошо, теперь нам не нужно идти на Йедан!

– Королевская кровь...

– Тихо, проклятый. Действительно думал, Халлид Беханн оставил бы ему жизнь?

Рафадас отступил.

Эск смотрела на мужчин, замечая потрясение на лицах.
– Какого иного хрена вы ждали, дураки? Это гражданская война. Многие ли должны стоять на ступенях трона? А? Мы тут расчищаем путь. Скеланал мертв. Пора послать к нему женушку.

По ее расчетам, казармы должны были уже пылать - но дикий шторм заглушил все звуки снаружи. И все же кто-нибудь в доме может вскоре заметить бледные отсветы пожара.