Сто боев – сто побед
Шрифт:
– Послушаем вторую?
Виктор кивнул и повернулся ко второму окну.
Моня сидел перед следователем, развалившись на стуле и закинув ступню левой ноги на колено правой. Небрежно стряхнув пепел мимо пепельницы на стол, он скривился:
– Да че ты мне туфту паришь, начальник? Какой, блин, терроризм?
– Вас задержали на захваченной подводной лодке с оружием! Надеюсь, это вы признаете? – посмотрел на Моню следователь.
– Нет! – отрезал Моня. – Меня не задержали. Я сам сдался Вите! Если есть какие-то непонятки, тащи его сюда за бивни и проводи «очняк»! А насчет захвата – назначай трассологическую
– Если бы вы были не при делах, вы бы не оказались с оружием на лодке!
– Да я ж сто раз объяснял, из-за Лизки я там оказался! Не верите, колите ее! Я ее на лодке поколол слегка, – почесал кулак Моня, – она мне все сразу и выложила! Про мужика этого, что ей лапши на уши навешал, и про все остальное… Слушай, начальник! – вдруг наклонился над столом Моня. – А как тут у вас насчет ларька тюремного? А то я на ваших морских макаронах уже, блин, обдристался! Мне разносолов не надо – икорки бы с кило да балыка севрьюжьего, а? А расчет хоть налом, хоть без – мне по фигу!
Логинов снял наушники и повернулся к Плотникову.
– Ну что, будем заходить? – спросил тот.
– Да нет, – махнул головой Логинов. – Пусть следователи их еще попытают! Давай сходим перекусим, а то я забыл, когда ел…
57
Тяжелый ковш плавучего крана шел ко дну. Кащееву ничего не оставалось, как ухватить загубник акваланга, приложить его ко рту и быстро отвернуть вентиль. Из баллона забулькал живительный воздух. Сверху донесся шум отплывшего катера. В тот же миг ковш мягко ткнулся о дно и замер…
Кащеев, сжав зубами загубник, удивленно потрогал бок ковша рукой. Однако тот даже не шевельнулся. Это означало, что по чистой случайности Моня сбросил ковш с катера над одной из отмелей, которых у побережья Одессы тьма-тьмущая. Так что глубина, на которой находился Кащеев, не превышала пяти-шести метров.
Но это ровным счетом ничего не значило. Кащеев все равно оставался в железной клетке, выбраться из которой было невозможно. Однако он вдруг вспомнил, что обращенные вниз «челюсти» ковша смыкаются под силой собственного веса. А в воде все намного легче…
Надежда словно окрылила Кащеева. Он быстро ощупал ковш руками и, сориентировавшись, попробовал нажать на одну створку. Но она даже не пошевелилась. Тогда Кащеев уперся в одну половину ковша ногами, а на вторую налег руками. Но и тут его ожидало полное фиаско.
Ковш был слишком тяжелым. Так что потеря части веса в воде особого значения не имела. Плюс стальные «челюсти» увязли в илистом дне. Будь у Кащеева с собой гидравлический домкрат, он бы, конечно, раздвинул их без особого труда и выскользнул в щель. Но домкрата у Кащеева не было. У него оставался только акваланг, из которого пузырьками выходил не воздух, а его жизнь…
Кащеев понимал, что времени у него на раздумья все меньше. Поэтому он решил надеть акваланг как положено и попытаться, собрав все силы, раздвинуть створки ковша ногами и плечами хотя бы чуть-чуть. Ведь ничего другого ему не оставалось.
В темноте он быстро нащупал баллон со сбруей и тут ему под руку вдруг попалось что-то плоское и тонкое. Кащеев
не мог осветить свою находку фонарем, но тут же сообразил, что это универсальный ключ – вроде велосипедного. Дрожащими руками Кащеев вытащил его из держателя и подался к люку.Нащупав руками прорезь ковша, он высунул в нее ключ и попытался дотянуться до гайки. И у него это получилось. Труднее всего оказалось сдвинуть затянутую Моней гайку из первоначальной точки. Но Кащееву это все же удалось. Дальше гайка отвинчивалась свободно.
Но к этому времени воздух в баллоне стал кончаться. Кащеев лихорадочными движениями провернул гайку еще на пару оборотов и попытался сбросить накидной болт. Ключ при этом он выронил. Но и болт наконец выскочил из паза.
Кащеев налег на крышку, и она легко откинулась. Выплюнув загубник, воздух из которого уже едва поступал, Кащеев вынырнул в люк и устремился к поверхности…
58
Следователь Генпрокуратуры радостно сообщил:
– У меня для вас хорошие новости, Елизавета!
– Принц Чарлз таки решил бросить свою грымзу и жениться на мне?..
– Стоп! – насторожился следователь. – А откуда вы знакомы с членами английской королевской семьи?
– О, господи! Та не знакомая я! Пошутковала просто!
– А-а… Вы лучше так больше не шутите, Елизавета, – попенял Лизе следователь. – Дело-то у нас серьезное.
– Не буду больше. Так, а че за новость-то?..
– По ходу проведения доследственной проверки следователи Главной военной прокуратуры пришли к выводу, что состава воинских преступлений в ваших действиях не усматривается…
– Ура! – вскрикнула Лиза, перегнулась через стол и расцеловала следователя. – Так я свободная? Да?!
– Вы что, подозреваемая?.. – с трудом вырвался следователь. – Зачем это?..
– Да я ж вам просто благодарная! А вы сегодня вечером что делаете, товарищ следователь?
– Сегодня вечером я вас допрашиваю, Елизавета…
– Как допрашиваете?.. – плюхнулась на стул Лизка.
– Согласно графика, Елизавета! У Главной военной прокуратуры к вам вопросов больше нет. А вот у Генеральной еще предостаточно!
– Да какие вопросы? Я ж уже все рассказала! Тридцать раз! Про то, как с Моней в Ялте познакомилась! И про Васю этого, сутика проклятого!
– Вот как раз этот Вася нас и интересует…
– Да я ж вам про него тоже тридцать раз все рассказала!
– То, что вы рассказали, Елизавета, вам зачлось. Но пока этот, как вы его называете, Вася на свободе, мы имеем все основания считать вас его сообщницей!
– Меня?!
– А кто тайно пронес на борт захваченной подводной лодки самодельное взрывное устройство, замаскированное под мобильный телефон? Не вы?
– Ну я, я!
– Ну вот! А где гарантия, что вы не сделали этого на почве личных неприязненных отношений с Моней? По предварительному сговору с Васей?
– Да не знала я, что в этом чертовом телефоне взрывчатка! Я думала, что он платиновый!
– То есть вы утверждаете, что вы его просто украли?
– Да не крала я его, а подобрала, когда он случайно выпал… Ну, товарищ следователь, я ж девушка одинокая, а тут мобильник типа платиновый, штуки на три баксов потянет! Вот я его и того! Взяла! Отпустите меня, а? Я ж сирота! Дважды брошенная!