Сто боев – сто побед
Шрифт:
Именно поэтому Кащеев, как бывший полковник УСБ, прекрасно понимал, что соваться в Москву и пытаться свести там счеты с Логиновым – это почти самоубийство. То есть рассчитаться с Логиновым он теоретически еще мог, но вот уйти после этого из Москвы, чтобы расквитаться и с Моней, – уже навряд ли.
И тогда Кащеева вдруг осенило. После прихода к власти на Украине «оранжевых» на волне обострения ситуации вокруг базирования ЧФ в некоторых СМИ промелькнули заявления о том, что на Черноморском флоте есть ядерное оружие.
ФСБ заподозрило утечку информации. Проверку этой версии поручили Управлению собственной безопасности.
Масштабная негласная проверка выявила кучу злоупотреблений и даже должностных преступлений. Однако предателей среди моряков не оказалось. Спирт воровали, консервы красной рыбы в сухпаях на кильку меняли, положенное подводникам белье из чистого хлопка тырили и продавали, это было. Но Родиной никто не торговал…
Именно об этом эпизоде своей службы вдруг вспомнил в Приднестровье Кащеев. И вдруг понял, как можно, не особо рискуя, рассчитаться одним махом и с Логиновым, и с Моней. И Кащеев отправился в Севастополь.
Он обладал настолько детальной информацией, что смог все подготовить и провернуть за какой-то месяц. Только вот не сработало самое главное – подслушивающе-взрывное устройство, которое Кащеев так мастерски подсунул Лизе в машине…
62
Дверь комнаты для допросов распахнулась, конвойный приказал:
– Вперед!
На пороге возник Моня – в матросской робе и матросских «гадах» без шнурков, с заложенными за спину руками. При виде Логинова за следовательским столом хмурая физиономия Мони слегка повеселела.
– Здорово, Витек! На «свиданку» пришел?
– Вроде того, Монь! Здорово! Ну как ты тут?
– Лучше не спрашивай… – скривился Моня, наконец вынимая руки из-за спины и проходя к столу. – С унитаза не слезаю. Сегодня ночью спал на нем, с подушкой…
Отодвинув стул, Моня поддернул матросские штаны и присел. Логинов молча подвинул к нему сигареты и зажигалку.
– Кучеряво живешь, брателла! – криво усмехнулся Моня, открывая пачку. – «Житан» куришь. А я, блин, от вашей дукатовской «Примы», наверное, кони двину… Грудина хрипит, шо петлюровская гармошка!
Показно закашлявшись, Моня наконец закурил и выпустил дым под настольную лампу. Логинов наблюдал за ним с едва заметной ухмылкой, откинувшись на спинку стула.
63
– Ублюдки!!! – прорычал Кащеев, хватаясь руками за покрывало.
Впрочем, он прекрасно понимал, что криками тут не поможешь. Нужно было принимать решение. И либо срочно уезжать из Крыма, либо готовить новую операцию.
Разжав кулаки, Кащеев открыл глаза и сел на диване. Уехать он не мог. Чтобы не сойти с ума, он должен был остаться и убрать хотя бы один раздражитель, если не получилось стереть с лица земли оба…
Кащеев решительно поднялся с дивана. И его тут же резко повело в сторону.
– Твою мать! – проговорил он, плюхаясь обратно на диван и хватаясь рукой за голову.
Только теперь он вспомнил, что не ел уже около двух суток. В таком состоянии приниматься за ликвидацию кого бы то
ни было абсолютно невозможно. Поэтому Кащеев осторожно, без резких движений, поднялся на ноги, отправился на кухню и заглянул в холодильник.Полчаса спустя он уже сидел перед тарелкой с тремя огромными кусками стейка. Пахли они аппетитно, но лезли в горло с большим трудом. Кащеев, решивший тридцать минут назад больше не пить, вздохнул, отерся салфеткой и отправился к бару.
Коньяк в терапевтических дозах сперва пробудил аппетит, а потом и возродил в Кащееве потерянный было интерес к жизни. Закончив есть, он вдруг подумал, что не спал с женщиной уже почти три недели. С тех пор, как вплотную приступил к реализации плана по захвату «Варшавянки»…
– Так! – сказал Кащеев, посмотрев на часы. – Ага!..
После неудачи он совершенно потерял ориентацию во времени. Оказалось, что натикало около семи вечера. Это было хорошее время, и Кащеев отправился в ванную приводить себя в порядок.
Спустя пол часа выбритый и порозовевший после душа Кащеев переоделся и спустился в подвал. Там, в углу, он устроил тайник, где лежали украденные в одесских банках деньги. Точнее, их остатки. В пылу подготовки захвата «Варшавянки» Кащеев на такие мелочи, как деньги, внимания не обращал.
Сейчас же пелена словно спала с его глаз. Сперва он пересчитал «сковородки». Так Кащеев окрестил украинские купюры по пятьсот гривен, поскольку на них был изображен философ Григорий Сковорода. Учитывая, что философам на деньги наплевать в принципе, украсить портретом Сковороды самую крупную купюру – это надо было додуматься. Не иначе в украинском нацбанке засел какой-то резидент «Камеди-клаба». После «сковородок» Кащеев пересчитал «леськи». Так он называл двухсотгривневые купюры, поскольку на них законспирированный резидент «Камеди-клаба» додумался изобразить Лесю Украинку, которая, согласно последним исследованиям известных историографов-литературоведов, была махровой лесбиянкой…
Оставшаяся в наличии сумма повергла Кащеева в смятение. Если после бегства из Одессы он мог окопаться в Приднестровье и прожить там безбедно не один год, то теперь на это рассчитывать не приходилось.
– Ублюдки!!! – прошипел Кащеев, сжав в руке пачку денег.
Сунув ее в карман, он привел тайник в порядок и поднялся в дом. Там часть денег Кащеев положил в «оперативный» тайник, оставив себе на расходы около двухсот долларов в эквиваленте.
Это было не жмотство. Просто Кащеев как сотрудник спецслужб отлично знал, что стремление обладать самым-самым: самой красивой женщиной, самой дорогой машиной и самым вычурным домом – это проявление комплекса неполноценности. Именно на этих желаниях и ловят своих клиентов и сотрудники элитных спецслужб, и самые примитивные уголовники.
Напоследок Кащеев сунул в рот две таблетки «антиполицая» и вышел из дома. Вскоре его неприметный «Фольксваген Гольф» уже направился по дороге к Севастополю.
64
– Так чем обрадуешь, Витек? – наконец спросил Моня.
– «Таврия» продула «Динамо» в повторной встрече на кубок…
– Кто бы сомневался? А ближе к теме?
– Тоже ничего хорошего. Кащеев ушел с «Варшавянки» с концами. Мы с Плотниковым перерыли носом все побережье до Севастополя и все без толку. А все из-за тебя.