Сто дней до приказа

– - Товарищ лейтенант, давно хотел спросить, да все как-то неудобно...-профессионально робея, начал я.

– - Я вас внимательно слушаю!
– - отозвался взводный, который даже к Цыпленку обращался на "вы".

– - Как вы считаете, откуда пошло "стариковство"?

– - Неуставные отношения?..-- встревоженно переспросил Косулич.-- Вас это интересует в связи с конкретной ситуацией или теоретически?

– - Чисто научный интерес!
– - успокоил я насторожившегося взводного.

– - Вы знаете,-- посерьезнел он и поправил очеч-ки,-- я тоже часто об этом думаю. Говорят, все началось после сокращения сроков службы в 67-м году. Давайте смоделируем: вы служите три года, а новые призывы -- только два!

– - Жуть!
– - возмутился я.

– - Не надо драматизировать!
– - возразил лейтенант.

– - Конечно, не будем!
– - согласился я, потому что офицер, изначально заряженный на двадцать пять лет, никогда не поймет, что значит для солдата прослужить лишний год!

– - Но обстоятельства сложились так,-- продолжал взводный,-- что "трехлетки" стали срывать зло на "двухлетках"... А дальше нечто вроде цепной реакции...

– - Я свое огреб, а теперь ты получи!
– - подсказал я.

– - Примерно...-- согласился лейтенант.-- Но я думаю, что тут дело посложней. Начнем с того, что разделение на возрастные касты было во все времена характерно для замкнутых коллективов, каковыми являются не только армейские подразделения. Например, в пажеском корпусе тоже были "неуставные отношения"...

– - И ничего нельзя сделать?

– - Почему нельзя! Раньше куда хуже было, а теперь за это взялись. Но понимаете, Купряшин, тот же комбат ведь командует батареей, а не вашими отношениями. Вот где сложность! Нужно, чтобы воины сами прониклись... Понимаете?! Поэтому давайте-ка проведем комсомольское собрание с повесткой: "Армейский комсомол -- воспитатель молодого пополнения". Попросим замполита выступить, корреспондента из нашей многотиражки позовем... Договорились? И вы выступите как член бюро батареи. Значит, я в план включаю?
– - И Косулич полез в стол за красиво оформленной папкой...

Собрание мы, разумеется, провели, а в "Отваге" о нем поместили заметочку под названием "Мужской разговор". Дело было так: мы с песней подошли к казарме, по команде старшины Высовня забежали в ленкомнату и расселись. Избрали в президиум Осокина, Уварова, Косулича и поручили вести собрание недавно пришедшему из "учебки" младшему сержанту Хитруку, который и на полигоне-то ни разу не был, а постоянно курсировал между штабом и клубом. Зато ночевать он приходил в батарею, поэтому отлично понимал, что значит высокий титул "старика". Хитрук что-то замямлил, опасливо поглядывая в сторону ветеранов батареи, устроившихся на "Камчатке", но они с нарочитым одобрением захлопали, и младший сержант передал слово майору Осокину.

Замполит хорошо говорил об отдельных фактах неуважительного отношения к молодежи, о совсем уж единичных случаях издевательства над призывниками. Он подчеркнул, что эти негативные явления, в принципе несвойственные нашей армии, серьезно сказываются на боевой и политической подготовке личного состава, подрывают атмосферу товарищества в подразделениях -- поэтому с ними нужно бороться всем жаром комсомольских сердец, активно прибегая как к критике, так и к самокритике...

Лейтенант Косулич ловил каждое слово замполита и даже что-то записывал в блокнот, а комбат равнодушно пересчитывал награды на мундирах наших "отцов"-маршалов, чьи портреты теснились на стене.

Неожиданно слово попросил Валера Чернецкий, встал, раскланялся, точно конферансье, и начал:

– - Товарищ майор, если не ошибаюсь, везде у нас пишут о наставничестве. Так?

– - Так.

– - Должен опытный воин наставлять призывников?

– - Должен.

– - А опыт закрепляется как? На практике. Значит, чем больше салабон... простите... чем больше молодой воин сделает, тем быстрее освоится, переймет опыт. Правильно?

– - Н-ну, правильно...-- насторожился Осокин.

– - Ну, а раз правильно, то это никакие не издевательства, а самое обыкновенное наставничество. И лучших "стариков" наставников нужно даже поощрять! Я вот, например, еще ни разу в отпуску не был. Правильно?

В ленкомнате раздалось одобрительное хихиканье. Косулич сокрушенно покачал головой, младший сержант Хитрук помертвел, а комбат Уваров нехотя улыбнулся.

– - Нет, неправильно!
– - дернув головой, сердито ответил замполит.-Во-первых, ты забыл, как год назад жаловался, что у тебя старослужащие деньги отбирают. Было? Молчишь. Ну-ну... А, во-вторых, в Вооруженные Силы вас, товарищ рядовой, призвали не педагогические таланты выказывать, а Родину защищать! Без армии нет Родины, а без дисциплины нет армии! И ничто так не разъедает дисциплину, как неуставные отношения!

– - Товарищ майор, это же просто красивая традиция!
– - начал оправдываться Валера.-- Так время быстрей идет, веселее...

– - Нет, Чернецкий, это не забавная традиция, не веселая игра... Это ржавчина, разъедающая армию изнутри! Ведь не дай бог что-то случится, в бой вы пойдете все: и молодые, и "старики" сопливые... На войне, знаете, наставник тот, кто уцелел. Кстати, там "стариками" и называются те, кто выжил.

– - Товарищ майор,-- спросил я.-- А в Афганистане есть "стариковство"?

– - Хороший вопрос! В ограниченном контингенте,-- медленно, явно подбирая слова, начал Осокин,-- служат такие же парни, как вы. И непорядков, будем откровенны, там тоже хватает. Но я хочу рассказать вам один случай. По-моему, характерный... Я возвращался домой, в Союз. Мы сидели на аэродроме и ждали самолет. Рядом устроились на чемоданах, как сказал бы Чернецкий, "старики"...

– - "Деды"!--подсказал Валера.--После приказа "дедами" становятся!

– - Спасибо за консультацию!
– - кивнул Осокин. ...Парни сидели на чемоданах и весело рассуждали о том, кто как проведет свой первый день на "гражданке". Один срочно хотел бежать к подружке, другой мечтал встретиться со знакомыми пацанами, третий жаждал врубить стереосистему и целый день пролежать на диване. А мощный сержант-сибиряк шумно рассказывал, какие замечательные пельмени лепит его мать. Кроме того, доподлинно известно: к возвращению сына она заморозила чуть ли не тысячу штук! И он приглашал всех махнуть прямо к нему -- на пельмени... Наконец приземлился самолет, загруженный молодыми, еще не обстрелянными ребятами...

– - Салагами,-- усмехнувшись, поправился замполит.-- Я не путаю, Чернецкий? Нет? Слава богу...

...Самолет быстро заправился, принял, как говорится, на борт тех, кто возвращался в Союз, и начал было выруливать на взлетную полосу. Тут стало известно, что душманы громят кишлак неподалеку от аэродрома (совсем обнаглели!), и в бой решено бросить только-только сошедшую с трапа молодежь! Сразу. Интернациональный долг! И тогда "старики" вышли из самолета и сказали: "Не надо! Не надо их... Они же еще ничего не умеют -- зря ребят положите. А мы уж в последний раз тряхнем... стариной!"

В этом месте Осокин дернул головой, подошел к окну и потрогал задвижку.

...Они улетели на следующий день, но не все. И того парня, которому мать налепила тысячу пельменей, его тоже не было...

– - Вот, товарищи комсомольцы,-- закончил замполит,-- что я хотел рассказать вам о наставничестве. Ясно?

– - Ясно!
– - кратко и безо всяких подтекстов отозвался Чернецкий.

А сидевший со мной рядом Зуб тяжко вздохнул и вытер пилоткой настоящие слезы.

– - И еще,-- продолжал Осокин.-- Если что-нибудь узнаю про ваши "дембельские" художества, виновный в лучшем случае за ворота части выйдет 31 декабря, ровно в 23.59. Это я вам говорю как наставник.