Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сто полей

Латынина Юлия Леонидовна

Шрифт:

– Стой! Куда едешь?

Ванвейлен вглядывался в туманную муть, пахнувшую дымом сторожевых костров и какой-то обобщенной тревогой.

– Да вот, – сказал он неопределенно, – к кузнецу Нушу. Кузнец в Посаде хороший. Замок обещал сковать.

– Что там происходит? – спросил Бредшо.

В лодке засмеялись.

– Слышали пророчество?

Восстановит Стены Града,

Воссоздаст Великий Свет.

Вот араван Арфарра и восстанавливает стены Града.

– Какого града? – тупо спросил Ванвейлен.

– Града

Шемавера, который бунтовщики разорили. Вот он и приказал: мол, разберите дома по камушкам и положите камушки, откуда сперли. Справедливый человек араван: и закон соблюл, и не арестовал никого, и заодно от наместника Рехетты пустое место оставил.

– А вы что охраняете?

– А мы смотрим, чтоб таракан из Посада не выскочил. Кто поймает посадского – три ишевика.

Ванвейлен стал потихоньку разворачивать лодку.

– Ты куда? – удивился стражник.

– Да я думаю, мил человек, здешнему кузнецу не до моих замков…

Багор вцепился в борт мертвой хваткой.

– Тебе же сказано, – повторил стражник, – за поимку посадского – три ишевика за человека.

– Так я же не посадский, – сказал Ванвейлен, – я же снаружи приехал.

– А мне кажется, ты изнутри ехал, – сказал стражник, – и ночь у кузнеца провел.

Сосед его добавил:

– За замком он! Ни свет, ни заря – за замком! Замок-то свой, небось, в ножнах на пояс подвесишь: экий народ охочий до оружия стал…

Рука Ванвейлена скользнула за пазуху. Бредшо напрягся. Ванвейлен неторопливо вытащил потертую мошну, распустил веревочки и со вздохом пересчитал девять розовых бумажек.

Глаза стражника потеплели.

– Вот теперь вижу, – сказал он, – действительно вы снаружи ехали.

Молодой белобрысый парень из посада Белых Кузнецов, невесть как просочившийся сквозь араванову охрану, стоял в кабинете наместника Рехетты, смущенно разглядывая то золотую вышивку на гобеленах, то свои собственные грязные башмаки, изгадившие белый пуховый ковер.

Его немного успокоило то, что таких, как он, в кабинете было несколько человек: сидел оборванный монах-шой, не сводя глаз с Рехетты, сидела востроносая сухонькая ткачиха, сидел огромный и заскорузлый шорник, судя по рисунку куртки.

Парень понял, что в Анхеле уже знали о происшедшем в Посаде, и без объяснений заплакал:

– За что государь разорил нас? Это же в убыток государю!

Люди вокруг Рехетты были вдвое его меньше, они обсели его, как цыплята наседку. Наместник дышал в кресле тяжело и хрипло, глядел грустными куриными глазами.

– Государю убыток, – ответил он, – зато храму Шакуника – выгода. Храм устраняет ваши мастерские, а с ними – конкурентов. Посчитай, кто был в совете пяти, кроме меня и покойника Баршарга. Трое монахов-шакуников. Ты думаешь, они убили Баршарга, чтобы воссоединиться с государыней Касией? Они убили Баршарга, чтобы самим править провинцией, безо всяких Баршаргов и Касий…

– Значит, – упершись глазами в вышивку на гобелене, спросил парень, – Арфарра выполняет не волю государя, а волю храма? И мы можем пожаловаться в столицу?

– Утром в Варнарайн прибыл инспектор из столицы, – отвечал Рехетта, – я пожаловался ему на насилие в отношении

посада. Он ответил мне: «Вы клялись государыне Касии умереть ради спокойствия в стране. Почему бы вам не выполнить обещанного, господин пророк…»

Рехетта помолчал и добавил:

– А какой мне еще ответ мог дать инспектор, если он монах шакуникова храма в столице?

Парень ахнул.

– Мы покончим с храмом, – сказал шорник, – когда саранча ест рис, крестьянин ест саранчу.

– Нам обещали, – сказал монашек-шой, давний смутьян, не бросивший этого занятия, – восстановить законы Иршахчана, а вместо этого отдали Варнарайн на откуп богу-ростовщику.

Белобрысому парню из посада упоминание о законах Иршахчана не очень-то понравилось, потому что у его отца была кожевенная мастерская, но про бога-ростовщика он был согласен.

– Ум государя в плену у колдунов, – сказал посадский парень. – Мы должны уничтожить колдунов и развеять чары. К тому же всем известно, что вы, господин Рехетта, умеете колдовать не хуже шакуников и даже делали войска из бобов и рисовой бумаги.

Наместник молчал. Ему казалось подозрительным: как это парень так легко просочился сквозь араванову охрану?

– Я должен посоветоваться с моим небесным отцом, – сказал бывший пророк. – Я дам ответ утром.

5

Ванвейлен на рассвете вернулся в усадьбу Даттама, узнал, что Даттам в городе, бросился в город.

Новый приказчик Даттама, Нуш, выслушал его рассказ о посаде Небесных Кузнецов – это было одно из первых известий. Нуш был человеком неопытным и не очень умным, вчера лишь занявшим место пропавшего Миуса. А Даттам уехал с утра, куда – неизвестно. Нуш подумал: «Что ж, Арфарра, наконец, убрал конкурентов храма. Я поставлю хозяина в неловкое положение, сведя его с этим, прыгающим.»

– Ну, – сказал Нуш Ванвейлену, – как только Даттам вернется, ему сразу все доложат, а так, – пойдемте, поищем его по городу.

Взяли еще одного приказчика, Хоя, и пошли.

Базар на пристани был опять пуст, несмотря на рабочий день. Занавеси государственных лавок и мастерских были широко распахнуты, люди трудились старательно, как на сцене, и на задниках сцены, в соответствии с требованиями самого истинного реализма, древние государи улыбались звериными физиономиями.

На площади перед управой двое стражников лениво отгоняли мух от тела аравана Баршарга: тот качался в сером мешке над Серединным Океаном. Это был единственный публичный покойник в городе, если не считать каменных статуй небесных чиновников, улыбавшихся во все четыре стороны.

Ванвейлен подошел к покойнику и так долго на него глядел, что даже стражнику не понравилось:

– Чего смотришь! Не воскреснет, небось!

Ванвейлен отошел. Он уже понял, что приказчики Даттама не ищут, а ходят из харчевни в харчевню, да слушают, кто чего говорит, да читают декреты Касии. «Да! – подумал Ванвейлен, – это не Ламасса, на этот город гнев Небес за непокорство не обрушится!»

Ванвейлен спросил их мнение о новом режиме. Младшенький Хой рассеянно махнул рукой на полупустые улицы, где народ бродил с радостными и полыми лицами.

Поделиться с друзьями: