Sто причин убить босса

Ну, здравствуй, Треер. Ты оказался прав, утверждая, что я яркий руководитель. Правда, я сам не был в этом уверен.

Набрав на трубке номер — городские телефоны почему-то не работали, я услышал голос Али и спросил, царапая ногтем столешницу:

— Корнеев рядом с тобой?

— Да.

— Скажи ему, что я начал работу.

Глава 25

Еще никто не знал о том, что потерял работу. Треплева, Лебедев, Стефановская. Все старались проникнуть в мой кабинет, чтобы засвидетельствовать почтение. Даже Мира Павлюк, девочка, отвернувшаяся от меня сразу после того, как я вышел из кабинета «хьюман ресорсез», и та махала мне рукой из-за спин людей Корнеева, махала и улыбалась. Складывалось впечатление, что все они только и ждали этой минуты. Они верили, ждали и вот, наконец, дождались. Но руководителя эйчар парням все-таки пришлось впустить. Я велел это сделать, поскольку без начальника отдела кадров после перестановок Белан было невозможно понять, кто и куда назначен руководителем и за какие активы отвечает.

Войдя в кабинет президента, то есть в мой, она с притворной робостью и доведенным до идиотизмом почтением сказала:

— Я слушаю вас, Евгений Иванович…

Разглядывая ее остро отточенный карандаш и блокнот для распоряжений, над которым замерло острие, я подумал о том, как люблю людей, не теряющихся в суете событий.

Сорок минут она рисовала мне схемы, рассказывала, кто и куда поставлен, за что отвечает и какую нагрузку несет. Рассматривая этот чертеж, я поражался тому, какие прожекты собирались реализовывать Треер с Машенькой. Их совместное детище раскинуло сети по всей области, и намечались перспективы захвата земель за Уралом. Нет сомнений, что через пару лет упорной работы в России было бы одно рекламное агентство, и возглавляли бы его Белан и Треер в равных паях. Но сейчас Трееру не хотелось светиться, он перевалил всю работу на женские плечи и намеревался посмотреть, как та будет биться с остальными скорпионами, присосавшись к крышке банки. А я-то, глупец, ребенок…

— Не могли бы вы пригласить ко мне Миру Павлюк?..

Кажется, она ожидала худшего. Вскочив девочкой, она кивает, как японский болванчик: — «Да, да, я мигом», — и испаряется из моего кабинета, в котором до сих пор пахнет Белан.

Мира почти вбегает. Она едва ли не хочет поцеловать меня.

— Женечка… прости, Евгений, да ты поправился! Ты не представляешь, как мы тебя ждали. Панкратов, этот дурак, ходит и урчит: «Слава богу, теперь можно вздохнуть свободно», но кто его здесь слушает?! Разве что Гриша Коппельмайер! Смехотура… Ты нагнал эту дуру, «хьюман»?

— Мира, я хочу, чтобы ты прямо сейчас написала заявление об уходе. Иначе я испорчу тебе жизнь. Прямо сейчас, Мира.

Темнея на глазах, она принимает чистый лист и вынимает из сумочки «Паркер» — прошлогодний корпоративный подарок Рогулина.

— Евгений…

Я улыбаюсь.

Мухина и ее чуваки из СБ, так неудачно проведшие в моей квартире спецоперацию, уже допрошены в качестве подозреваемых. Уволить их приказом сейчас я не могу — пока беспристрастное российское правосудие не признало их преступниками, они добросовестные сотрудники «Ребус-Вижуэл».

— Полина, как дела?

— Женечка, ты умный человек, ты должен понимать, какие тут могут быть дела! Я знала, что ты вернешься, это не могло продолжаться вечно…

— Полина, заявление на стол. Сейчас спустишься в эйчар и изъявишь желание уволиться по собственному желанию. Я даю тебе шанс. Не упусти его.

— Я не поняла…

— Ты все поняла. Леня! — увидев в проеме взволнованное лицо водителя: — Он переживает оттого, что две тысячи долларов в Москве платят не в каждой компании, — я велю ему разыскать Лебедева.

Тот входит и пытается поздороваться через стол. Я крепко жму его руку и тут же начинаю заниматься бумагами.

— Витя, дел у меня, как ты понимаешь, невпроворот. А потому буду краток. Сам уйдешь?

— Я знал, что ты это скажешь.

— Тем лучше. Так как?

— Мне нужно выходное пособие и отпуск.

— Я предлагаю другой вариант. Ты спускаешься в эйчар и пишешь заявление, а я молчу о том, что в августе прошлого года ты сорвал с «Мистраль» пять лишних штук и не провел их по бухгалтерии. То есть поделился с Рогулиным.

— Женя, мы же с тобой…

— Мы с тобой когда-то были хорошими знакомыми. Всего-то. Так как, Виктор Олегович?

Минуту подумав, он встает и выходит. Он идет в отдел кадров, или я не Медведев. Я бы на его месте пошел.

Через час из числа топ-менеджеров осталось два. Ираклий Курцхцулава еще вчера был направлен в командировку в Питер, и Раечка Чельникова болела.

Желая убедиться, не приняла ли Белан еще кого на службу, я вызвал «хьюман ресорсез» со всеми бумагами. Подписав все приказы, я еще раз сверил соответствие их количества штатке и только тогда удовлетворенно откачнулся в кресле.

— Я совсем забыл спросить, — вы заявление принесли?

— Какое заявление? — не поняла «хьюман ресорсез» и поправила очки.

— Заявление об увольнении по собственному.

— Как, вы…

Я смотрел в это лицо, заливающееся багровым румянцем, и чувствовал, как сладкий яд мести прокатывается бальзамом по моей израненной душе.

— Чтобы к семнадцати часам духу вашего здесь не было. А за рассказ спасибо, я все понял. И захватите свою племянницу из приемной, пока я не поймал ее на краже степлера.

— Мы… мы… — она думает, что бы они все могли сделать, если бы их соединяла не коллективная вонь, а единство духа, — мы выступим против вас в суде.

— Уж не за вами ли пойдут все эти мздоимцы, трутни и дебилы?

До двенадцати часов ночи я звонил, писал, листал бумаги и сверял.

Эту ночь я провел в офисе, а за дверями моего кабинета, в приемной, сидели в креслах четверо людей Корнеева и листали журналы. Охрана была выставлена вон, ее место заняли люди Корнеева.

Я кружками пил кофе, выворачивал сейф, шкафы и читал, читал, читал…

Утром, в пятницу, я еле держался на ногах и запинался от усталости. Если что-то было во мне живого к тому часу, когда по лестнице застучали каблучки сотрудниц, следующих в компании, расположенные выше, то только глаза и мозг.

Мне очень хотелось есть, но я отказывал себе всю ночь, и не принял бутерброды, когда ко мне вошел, постучавшись, один из бодигардов. Я не должен сейчас есть. Во мне должен жить голод. Пища заставляет мозг лениться, а утро пятницы не должно было застать нового президента «Ребус-Вижуэл» в лени.

За три часа все движимое и недвижимое имущество детища Белан и Треера было переведено мною в актив «СВП». Мы с Алей стремительно подписывали бумаги, обмениваясь экземплярами договоров, папки перекладывались с места на место, и когда стало ясно, что бумажные формальности улажены и теперь дело только за конкретными действиями, я быстро выписал распоряжение о выставлении всего имущества «СВП» на торги.

В половине третьего мне позвонил Корнеев.

— Евгений, как дела?

Я рассказал.