Сто тысяч заповедей хаоса
Шрифт:
– Да, – раздался тихий ответ.
– А второе чудо в том состоит, что это была именно Майя, которая тебя сразу узнала и в сотые доли секунды сообразила, что происходит. А третье чудо, что я оказался ожидающим зеленого света вслед за Майей. И четвертое чудо – мы с ней врачи! И у нас аптечки укомплектованы как у врачей, а не абы чем! И мы тебя откачали – до приезда «Скорой» еще! А? Каково! Ты понимаешь теперь, что не мы решили, жить тебе или нет, а все решено свыше!
Ангелина внимательно слушала.
– Ты просто пойми и удивись сама, – продолжал Иван. – Таких стечений
Я сидела на стульчике, держа девочку за руку.
– А как жить? – спросила вдруг она. – Зачем?
– Жить – хорошо и счастливо! Удивляясь и радуясь! А зачем? Причин много: мама – раз, жизнь узнать с прекрасной ее стороны – два, детей родить – три, что-то самой понять – четыре… Остальные ответы – тебе искать.
Иван был невероятно убедителен. Я залюбовалась им.
Рука Ангелины слабенько сжала мою руку. Она соглашалась! Я это ощутила!
– Ты, значит, так: лежишь тут, поправляешься и ни о чем плохом вообще не думаешь. Жизнь – это война. Ну, или минное поле. Вот идешь ты по полю. Там цветки, васильки, ромашки, травы луговые, птички поют, кузнечики стрекочут. Хорошо! И вдруг ба-бах! И все! В лучшем случае – калека, в худшем – отправилась в мир иной. Поэтому что надо? Предупреждают тебя: вот там – минное поле! Надо верить и не ходить! Или идти с картой и миноискателем. Я, знаешь, на войне видел ребят, моложе тебя, без рук оставались, без ног, а жить хотели. И – живут! И счастливы. Семьи у них, дети. Каждый шаг в жизни – проверка! Вот сейчас тебе проверка: как ты все примешь, что случилось, как переступишь через это и как пойдешь дальше, – Иван внимательно следил за выражением лица Ангелины.
Она смотрела на него, не отводя глаз. Я чувствовала, что рука ее стала чуть сильнее.
– И последнее, – подвел итог Иван. – Ты сейчас лежишь, сил набираешься, ни о чем не думаешь. Что надо оплатить, я беру на себя. Потом я тебя в Индию отправлю. У меня друг, учились вместе, отель там маленький держит. Йога, восстановление, баланс. Надежный человек. Настоящий. Можно верить. Полетишь на месяц к нему. Океан и все остальное… Вернешься – разберемся дальше. И помни: за одного битого десять небитых дают. Как? Жить будешь?
– Буду! – ответила Ангелина.
Губы ее сложились в едва заметную улыбку.
Я наклонилась и поцеловала ее в щеку.
– Спасибо, Майя! – поцеловала она меня в ответ.
– А ты знаешь, я, пожалуй, вслед за Иваном скажу: спасибо чуду! Вот об этом и думай тут!
И тут нас как раз пришли выпроваживать.
Мама, прощаясь, отвела меня в сторонку:
– А Иван производит очень благоприятное впечатление.
– Согласна, мам.
– Приглядись! – мама многозначительно смотрела мне прямо в глаза.
– Мам, давай я разберусь, а? Сама?
– Ты разберешься, когда всех разберут, – строго прошептала мама.
– Кто мой – того не разберут. Сама же знаешь.
Мама хмыкнула.
Но сегодня я была уверена, что мы обе понимаем: на чудо надеяться можно.
Больше, чем на что бы то ни было.7. …И другие неофициальные лица…
– Выправится, все выправится, – говорил Иван, отъезжая от больничной парковки.
– Ты гениально с ней разговаривал! Я горжусь, что была в этот момент рядом! – восхищенно смотрела я на своего спутника. – Знаешь, даже мне сил прибавилось!
– Ничего, выправим, – повторил Иван. – Все выправим.
Он тоже был в отличном настроении.
– Настрой там музыку, – попросил он. – Эх, прокачу! С ветерком!
Не знаю, о каком ветерке он возмечтал: время пошло самое пробочное, все возвращались с работы за город. Ну ничего. Поедем. С музычкой.
Зазвонил телефон. Иван глянул на номер, заулыбался еще шире и включил громкую связь.
– Да, любимая! – отозвался он нежно-весело.
«Любимая! – ревниво подумала я. – Так у него есть любимая! И молчал!»
Меня почему-то не удивило, что при разговоре с любимой Иван врубил громкую связь.
– Что у тебя за шумы? – послышался томный голос.
– В машине еду. Из Москвы в деревню.
– А-а-а-а. Ну, что ты решил? Подписал? Ты молчишь, адвокат молчит…
До меня дошло, что «любимая» – это и есть «жена мужа Юльки».
– Как самочувствие? – бодро спросил Иван, широко улыбаясь почему-то.
– У меня слабость. Токсикоз, – тонким плачущим голоском отвечала бедная женщина.
– Тогда стоит ли о делах? Отложим?
– Нет уж. Давай о делах, – голосок моментально окреп, в нем зазвучали командирские нотки.
– Тогда давай. А то смотри: я думал, токсикоз.
– Ты когда подпишешь то, что я тебе прислала на раздел имущества? – жестко вопросила бывшая супруга.
– Ой, боюсь, что никогда, – почти пропел Иван.
– Что ты имеешь в виду? Что ты сейчас сказал?! – завелась еще пуще страдалица.
– Именно то, что ты сейчас услышала. Я ничего не собираюсь подписывать. Ау! Ты там с любимым? Он рядом?
– Да! Я не одна, – злобно подтвердила женщина.
– На громкой связи, надеюсь? – по-доброму поинтересовался Иван.
– Да! – послышался отрывистый ответ.
– Ну чудненько. Тогда слушайте, малыши, сказку на добрую ночь. Вадик, тебе особенно внимательно прислушаться рекомендую. Случилось страшное: я в курсе твоих дел. В частности, фиктивного брака. Тебе там нравится, на твоем ПМЖ? – Иван сделал паузу.
В ответ раздавались неясные, похожие на хрюканье звуки. Кому-то там, далеко не хватало воздуха от возмущения.
– Продолжаем разговор, – сказал Иван. – Значит – что? Сейчас даю поручение адвокату сообщить компетентным органам в стране твоего проживания, каким способом ты получил вид на жительство. Последствия тебе понятны? Счет в банке арестуют. Вид на жительство аннулируют. И – тюрьма, брат. Это там четко. Сейчас вот доеду, в «Фейсбук» инфу кину – на английском, французском – этого хватит? Ну и возвращайтесь, ребята, к нам на Колыму. И тогда, здесь, будем делиться совместно нажитым имуществом.
– Понял вас, – хрипловато отозвался Вадик.