Столкновение миров
Шрифт:
Все переворачивается с ног на голову.
«Нет; нет. Идея правильная, но слова не те».
Все сводилось вместе.
«Ричард уже мертв. Мой сын умер. Должен был. Он едва выжил в Проклятых землях, но никогда не переживет отеля „Противостояние“. Он мертв. Не нужно тешить себя безумными надеждами на этот счет. Джек Сойер убил его, и за это я выцарапаю ему глаза, пока он будет еще жив».
— Но я тоже убью его, — прошептал Морган, останавливаясь на секунду.
Вдруг он подумал о
Гордон Слоут был суровым лютеранским священником в штате Огайо — почти все свое детство Морган пытался избегать этого грубого и устрашающего человека. А потом он сбежал в Йель. Все порывы своего ума и души он посвятил Йельскому университету еще в годы, проведенные в младших классах колледжа, прежде всего, по одной единственной причине, не вполне осознаваемой им, но глубоко укоренившейся в его уме: это было то место, куда его неотесанный, провинциальный отец никогда не дерзнет появиться. Даже если его отец и попытается вступить на территорию университета, с ним что-нибудь обязательно случится. В том, чем могло быть это что-то, подросток Слоут не был уверен… но это будет похоже на то, что случилось со Злюкой Вити, когда Дороти вылила на нее целое ведро воды. И эта уверенность, кажется, оправдалась: его отец никогда даже не собирался поехать в университет. С самого первого дня пребывания Моргана Слоута там власть Гордона Слоута над сыном стала ослабевать — хотя бы уж это одно делало все его попытки и усилия не напрасными.
Но теперь, когда он стоял с плотно сжатыми кулаками, его отец говорил ему: «Какой смысл завоевывать весь мир, если ты теряешь собственного сына?»
На мгновение этот запах старых газет, запах пустого отеля, запах его бабушки, запах смерти ударил ему в ноздри, и Морган Слоут/Морган Орриский испугался.
Какой смысл…
Как сказано в Книге Хорошего Хозяйствования, человек ни в коем случае не должен приносить в жертву свое потомство, потому что…
Какой смысл…
Такой человек будет проклят в веках.
… завоевывать весь мир, если ты потеряешь собственного сына?
Вонючие обои. Сухой запах мышиного помета, превратившегося в пыль в темных норах за обивкой стен. Сумасшедшие. На улицах были сумасшедшие.
Какой смысл человеку?
Умер. Единственный сын умер в том мире, единственный сын умер в этом мире.
Какой смысл человеку?
Твой сын мертв, Морган. Должен быть мертв. Умер в воде или под причалом, или умер — наверняка! — наверху. Он не мог пережить этого. Не мог…
Какой смысл…
Неожиданно к нему пришел ответ.
— Это кидает к ногам человека весь мир! — выкрикнул Морган в пустую комнату. Он рассмеялся и снова начал вышагивать по комнате.
— Это кидает к ногам человека весь мир, а за Джейсона это достаточная цена!
Смеясь, он ускорил свой бег по комнате, пока кровь не стала просачиваться из сжатых кулаков.
Минут через десять подъехала машина. Морган подошел к окну и увидел Солнечного Гарднера, выбирающегося из кадиллака.
Секундой позже он уже обоими кулаками стучал в дверь, как трехлетний мальчик отбивает дробь кулаками по полу. Морган увидел, что он почти абсолютно сошел с ума, и раздумывал: плохо это или хорошо.
— Морган! — выкрикивал Гарднер. — Открой мне, ради Бога! Новости! У меня есть известия!
— Я видел все твои новости через бинокль. Постучи в эту дверь еще немного, Гарднер, пока я не приму решение, хорошо ли, что ты сошел с ума, или плохо.
«Хорошо», — решил Морган. В Индиане Гарднер превратил все в сумасшедший дом, который он покинул в решающий момент и не позаботился о Джеке и об остальном. Но теперь это дикое горе снова придало Гарднеру ценность. Если Моргану потребуется камикадзе, Солнечный Гарднер будет первым.
— Открой мне, ради Бога! Новости! Новости! Но…
Морган распахнул дверь. Хотя он и был взбешен, лицо, с которым он предстал перед Гарднером было почти спокойным.
— Спокойно, — произнес он. — Полегче, Гард. Ты разобьешь руки в кровь.
— Они направились к Отелю… пляж… стреляли в них, когда они были на пляже… глупые болваны не попали… в воде, я думал… мы подстрелим его в воде… потом появилось это огромное животное… я видел его… я видел этого отвратительного, ужасного парнишку ПРЯМО ПЕРЕД СОБОЙ… а потом… это существо… они… они…
— Успокойся, — смягчающе произнес Морган. Он закрыл дверь и вытащил бутылку из внутреннего кармана Он протянул ее Гарднеру, который открутил пробку и сделал два больших глотка Морган ждал. Выражение его лица было мягким, но в центре лба пульсировала вена, а ладони сжимались и разжимались.
— Направились в Отель, да.
Морган видел смешной плотик с нарисованной лошадиной головой и резиновым хвостом.
— Мой сын, — произнес Морган. — Он был еще жив или мертв, когда Джек втаскивал его на плот?
Гарднер пожал головой, но его глаза говорили, что он был жив.
— Никто точно не знает, мой Повелитель. Кто-то говорил, что видел, как он двигался. Другие говорят, что нет.
«Не важно. Если он тогда еще был жив, то сейчас он уже мертв. Один глоток воздуха в этом месте, и его легкие разорвутся».
Щеки Гарднера приобрели цвет виски, глаза наполнились влагой. Он так и не вернул бутылку, продолжая сжимать ее в руках. Для Слоута это было неплохо. Он не хотел ни виски, ни кокаина. Он находился в том настроении, которое хиппи-шестидесятники называли «естественной приподнятостью».
— Рассказывай, — сказал Морган, — и на этот раз будь точен.
Единственную новость, которую Морган почерпнул из донесения Гарднера, было известие о том, что негр тоже был на пляже. Но все же он выслушал Гарднера. Голос Гарднера дрожал от злости и ярости.
Пока тот говорил, Морган последний раз окидывал внутренним взором свои достижения, сожалея о потере сына.
«Какой смысл человеку? Это кидает к ногам человека весь мир, а мир достаточная… или в данном случае миры. Два для начала и еще больше, если они победят. Я смогу править ими как захочу — я смогу стать подобием самого Господа Бога во Вселенной».