Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)

Закончив историю, Терри опустил голову на руки, лежащие на коленях.

– Вот видите, отче, - добавил молодой человек, - я сломал себе жизнь своими же руками.

Граубнер почесал затылок и поднял левую бровь, пытаясь найти подходящий ответ на это замечание.

– Сержант, - начал он, - да, вы допустили несколько ошибок, но это не значит, что вы сломали себе целую жизнь! – сказал он пораженному Терренсу.

– Скажите откровенно, отче! Будто я не знаю, что я полное ничтожество! – отчаянно воскликнул тот.

– Вас действительно интересует мое мнение или же вы хотите, чтобы я повторил ваши слова? – жестко спросил священник.

– Я… хотел бы узнать, что думаете Вы, - признался молодой человек.

– Тогда выслушайте меня, не перебивая, сын мой, – необычайно серьезно продолжал старик.

Терри лишь молча кивнул.

– Прежде всего, - начал Граубнер, - хотел бы заметить, что вы совершили большую ошибку, сделав предложение нелюбимой женщине. Брак – это священный союз, основанный на любви. Никакая жертва этой молодой женщины не оправдывает вашего намерения вступить в брак, противоречащий его сути. Знаю, что мои коллеги не согласятся со мной, но я считаю, что такие понятия, как «обязанности» и «честь», которых вы придерживались, - лишь часть идеологического мусора, вынесенного из прошлого столетия. Надеюсь, когда-нибудь мы преодолеем их и откроем для себя высшую мораль, основанную на сострадании, любви и взаимопонимании. Я никогда не был женат, но посвятил свою жизнь чему-то более важному. Моя гордость часто восставала против моих поступков. Но я боролся, сознавая, что люблю Господа своего, и что Он отвечает мне любовью, во сто крат большей. Брак – это нечто похожее. Вы смогли бы уважать свою жену, жертвовать своими интересами ради нее, не любя эту женщину?

Настоящий брак – это не амплуа, которое можно легко отбросить. Брак – это на всю жизнь. И вы все равно не смогли бы устроить свою жизнь таким образом, если ваш разум пытался забыть то, что сердце забыть отказывалось. Тем не менее, я не могу возлагать всю вину на вас. Ваша невеста и ее мать тоже виновны в случившемся. Страдания вашей невесты – лишь результат ее собственных грехов. Но я все же рад, что она признала их перед смертью, очистив свою душу. С другой стороны, ваша бывшая девушка в этой ситуации лишь невинная жертва обстоятельств. Итак, сын мой, вы понимаете, что ошибки - это бич человечества? Все совершают их, и никто не вправе полагать, что останется безнаказанным. Мы принимаем решение, как верные, так и ложные. Результатам верных решений мы радуемся, от ложных же страдаем. Но даже тогда мы должны идти дальше, оставив ошибки позади и простив себя за них. Да! Мы должны учиться на своих ошибках, но Бог дал нам жизнь не для того, чтобы мы прожили ее в горьких сожалениях. Какое право имели вы судить себя столь строго? Бог.

В которого я верю, простил все наши грехи еще до нашего рождения, так как вы можете винить себя за них? Это и есть ересь! Идите вперед, только вперед и не оглядывайтесь на прошлые неудачи! Более того, я вижу возможности, позволяющие вам все исправить, и вы глупец, - простите мою прямоту, - если не воспользуетесь ими!

– Хотел бы я разделять ваши взгляды, отче. Но для меня все потеряно! – упорствовал Терри, все еще угнетенный беседой со священником.

– Вы просто не желаете раскрыть глаза! – горячо возразил старик. – Эта женщина свободна. Так чего же вы ждете, дитя, во имя Господа?

– Но…. – пробормотал Терри.

– Никаких но, сержант, - ответил Граубнер. – И не говорите мне, что не осмелитесь бороться хоть с тысячею врачей за вашу прекрасную леди, если вы не дрожите перед лицом куда более страшного врага.

– Неужели вы правда думаете…

– Сын мой, на войне и в любви… - слова отца Граубнера вдруг прервал крик, раздавшийся в темноте:

– ОНИ ЗДЕСЬ!!! ВРАГ БЛИЗКО!! ВСЕМ ЗАНЯТЬ ПОЗИЦИИ! – кричал рядовой, бегая у окопов и передавая приказ.

Мужчины встали и взглянули друг на друга, понимая, что наступил решающий момент. Терри протянул руку и Граубнер крепко пожал ее.

– Спасибо за понимание, отче, - хрипло проговорил молодой человек. – Жаль, что мы не встретились раньше, - он замолчал и после короткой паузы добавил: - А на передовой у меня свидание, на которое я не могу не явиться, - с этими словами он выпустил руку Граубнера и побрел прочь.

– ТЕРРЕНС! – закричал священник, впервые употребляя имя молодого человека, прежде чем тот исчез в сумраке окопа.

Грандчестер остановился и медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Граубнера.

– Сражайся, чтобы остановить это безумие и умри, если потребуется, но не ищи смерти, пытаясь избежать битвы с жизнью. Помни: надежда умирает последней.

Терри кивнул и отсалютовал священнику, подняв правую руку к голове. Потом он развернулся и ушел, не сказав ни слова.

Утром 2 июня было объявлено, что в полевой госпиталь отправится новая бригада врачей. Флэмми Гамильтон должна была принять участие в операции. Кенди отчаянно искала свое имя в списках, но безрезультатно. Бригада должна была отправиться в Шато-Тьерри, где вот уже несколько дней находились американские войска. Не в состоянии рассуждать здраво, молодая женщина помчалась по коридорам больницы по направлению к кабинету директора.

– Я хочу видеть майора Волларда, - бросила она секретарю в приемной.

– Excusez-moi mademoiselle, Ms. Le Directeur ne peux pas la voir maintenant (извините, мадемуазель, но в данный момент директор занят), - ответил солдат в форме сержанта.

– Я сказала, что хочу его видеть, и увижу! – ответила она, промчалась к двери и открыла ее прежде, чем сержант смог остановить ее.

Воллард читал какие-то документы, когда в его кабинет ворвалась разъяренная девушка. Майор тут же узнал в ней Кенди.

– Простите, что вошла без стука, сэр, - кивнув, извинилась Кенди, но я должна поговорить с вами о важном деле.

Воллард сделал рукой знак секретарю, который вбежал вслед за Кенди и сейчас открыл рот, чтобы объяснить, но жест майора остановил его. Он молча вышел и закрыл за собой дверь, оставив начальника наедине с молодой женщиной.

– Продолжайте, мисс Одри, - предложил мужчина, отложив в сторону бумаги. – Кстати, присядьте.

– Спасибо, я постою, - ответила молодая женщина. – Я видела список тех, кто сегодня поедет в Шато-Тьерри и, хотя меня там не оказалось, я хочу в качестве добровольца…

– В бригаде уже нет мест, - властным тоном прервал Воллард. – Вы ценная медсестра, и здесь вы понадобитесь не меньше, чем в полевом госпитале.

– Но, сэр, - настаивала она, чувствуя какое-то странное покалывание в груди, - Я уверена, что там пригожусь больше.

– Мисс Одри, - сухо ответил Воллард, - кажется, я уже объяснил причины, по которым вы должны остаться здесь. А теперь, если больше вам нечего сказать, я буду крайне признателен, если вы вернетесь к своим обязанностям и позволите мне вернуться к своим.

Кенди опустила голову, но какой-то внутренний голос заставил ее повторить попытку:

– Сэр, я настаиваю, что там…

– МИСС ОДРИ! – раздраженно вскричал майор. – В армии принято подчиняться приказам командира, не обговаривая их. Я подчиняюсь приказам, отданным мне, будьте добры поступать так же. Вы свободны! – закончил он.

Кенди вздохнула, но поняла, что дальнейшие попытки бесполезны, и молча вышла. После ее ухода Воллард закрыл глаза и с облегчением вздохнул. «Не хотелось бы потерять свое место из-за какой-то американки, которая имеет такое значение для генерала Фоша, - подумал он. О мистер Одри! Если бы у меня была такая дочь, я бы не знал, гордиться за нее или бояться».