Стоялов Максим Викторович

– Я, родилась в 1895 году на праздник Святого Петра и Павла и не помню, как оказалась в детском приюте. Воспитывал детей, помещик Сокол. Дальний маменькин родственник. Там было много, как позже я узнала, незаконнорождённых детей, которых привозили на воспитание из знатных семей. Мы все были братьями и сестрами. Вокруг царила жесткая дисциплина. Как только приходила посевная и сбор хлеба, наступали тяжёлые дни. Всех поднимали в пять утра, и выводили на роботы. За каждую провинность нагайкой стегали так, что не только рубашки, но и кожа лопалась.

– Бабушка! А тебя били?

– Нет, мой внучек. Царь-государь, за меня платил большие деньги и меня не трогали.

Каждый месяц, приезжал хорошо одетый офицер, его адъютант и передавал их нашему "отцу".

– А в школу вы ходили?

– Один только класс, чтобы уметь писать и читать.

Позже, возможно, по настоянию моей матушки, которую я не видела, но знала, меня зачислили в Институт благородных девиц. А после выпуска опять, быстрее по её настоянию, я попала служить в покои Императора, вернее его детям. Царь-государь, ко мне относился хорошо. Как только, он заходил в покои к своим детям, в первую очередь подходил ко мне, гладил по голове и расспрашивал о моих делах и моем настроении. Если он дарил подарки детям, то и мне такие же.

Николай II выглядел всегда хорошо. Носил темно-синий костюм с большими блестящими пуговицами. В разговоре всегда был учтив. Время с детьми проходило быстро. Особенно беспокойство приносил Алексей, болел. Дети собирались вместе, читали о подвигах и приключениях отважных людей в Индии. Играли в охотников, мечтали о поисках сокровищ, раскопках потерянных городов в джунглях.

Мальчик Юра уже, будучи взрослым человеком, вспоминал, что какой бы Индийский фильм, тогда не смотрел, он уже заранее знал, чем всё закончится. Все эти волнующие истории ему были известны. В детстве бабушка ему часто пересказывала истории о далекой и привлекательной стране.

В это время мне приглянулся казак, который служил в охране. Он был балагуром, которых свет не видал. Полюбила его. Это был твой дедушка Василий Стоялов, родом он отсюда из Нововасильевки Таврийской губернии.

Когда шел на службу, взял с собой пятьсот золотых червонцев, чтоб покутить в стольном Царь-Граде. Долго припоминали ему "кутежи" его матушка и отец.

– Бабушка Анастасия, расскажи мне о моих родичах.

– Все Стояловы происходят из станицы Новокняжеская. Прадеды твои были атаманами, носили синюю ленту через плечо. Ходили с графом Суворовым и князем Потемкиным брать Измаил, воевали Крым.

Лихими были казаками, отчаянными. Горой стояли за своих людей, в обиду их не давали. Жили люди сытно, свободно, с достоинством и честью. Почитали Господа Бога, как учили деды и прадеды.

Приблизительно в 1787 году Российская императрица Катерина- II, возвращаясь из Крыма после ознакомления со своими новыми территориями, решила отдохнуть. Князь Потемкин, используя небольшую остановку в пути, представил ей Атамана Стоялова. Что позже произошло не известно, возможно, где-то в Государственных архивах и сохранилось. Она отменила свое посещение Петровской крепости в устье Берды. Катерина-II наградила атамана, хоть и не понравилось ей в Стоялове то, что он не выразил ей должного почтения. Тем более, был он старой веры. Позже, вспомнили ему его гордость, крутой нрав. В последние годы жизни Императрицы ей нашептали о религиозных предпочтениях Стоялова. По этому поводу Императрица приказала князю убрать Стоялова с её глаз. И не взирая, на его заслуги перед Отечеством и Империей отправили его в ссылку в Бердянский уезд Таврийской губернии в "сухие степи" без права копания колодцев за тридцать верст. Вместе с ним поскакали осваивать новый край двадцать верных его казаков. И на месте небольшого поселения основали Нововасильевку. Позже за своими возлюбленными поехали их жены с детьми. Трудный это был путь с Дона в Приазовье, который превратился в пытку. Пыль, жара, мухи, нехватка воды, болезни, грудные дети.

И только "Вера" в господа бога, "Надежда" на своего атамана и "Любовь" к своему Отечеству придавало им силы дойти к своему обетованному краю.

Вот почему я назвала своих детей- внучёк: Вера, Любовь, Надежда.

Надежда, правда, умерла маленькой и вместе с ней умерла моя надежда на будущее, но осталась твоя мать Вера и сестра Любовь. Прадед, когда разбивал улицы в Нововасильевке, сказал, что нам будут завидовать Москва и Санкт-Петербург. И действительно, улицы были шириной до пятидесяти метров, дома большие, просторные. Вокруг соблюдалась чистота. Но самое главное - это были люди, опрятно и чисто одетые, со светящимся взором. Все проезжавшие через Нововасильевку, отмечали один факт то, что поселенцы вели себя с достоинством, и никто и никогда им не кланялся. Позже, когда началась колонизация нашего края и стали приезжать немцы, греки, албанцы, болгары атаман выезжал в степь и отмечал им место, забивая первый кол под будущее поселение.

Весь край знал твоего прадеда. Уважали его за справедливость и порядочность, всегда он был званым гостем на свадьбах и крестинах детей. Хотя вероисповедание было тонким делом и щепетильным, так как каждое село, улица исповедовали свои религиозные направления. Одна улица состояла из старообрядцев, другая из молокан, третья из молокан донского толка, позже в конце 19 века, уже четвертая из баптистов и евангельских христиан. Сами они были молоканами донского толка. Строго держались церковных обрядов. Деды всегда были свободны в выборе и объединяли вокруг себя достойных людей. Правда, за свою свободу духа, платили очень дорого. Уже наследники атамана, среди которых был Андрей Ананьевич Стоялов, будучи молоканским пресвитером донского толка, пришли к решению сознательного крещения и присоединились к баптистам. Правда, к этому их подтолкнул сын Андрея Стоялова - Алексей, который первым обратился в баптистскую веру. По приглашению Стояловых, в Нововасильевку приезжали В.Г. Павлов, В.А.Пашков. Позже М.М. Корф удостоил чести отца и сына Столовых, приехав к ним. Как одних из проповедников Евангелия, отца, Андрея Ананьевича отправили в арестантские роты под Оренбург с лишением всего состояния и званий, сына, Алексея Андреевича в ссылку на вечное поселение в Туруханский край.

Позже после выхода царского манифеста, он остановился со своей семьей под Омском, в месте, которое назвали хутор Усово, недалеко от станции Марьяновка. Приглянулся ему могучий край, эти просторы, необхватные ели, вековые мхи. Где чувство свободы присутствовало во всем. Благодаря трудолюбию, молитвам и умению, начали там расти невиданные фруктовые деревья, ягоды, овощи. Многие удивлялись такому чуду. Восстановились его физические и духовные силы.

Алексей Ананьевич был рассудительным, обладающий магнетической волей и убеждением человеком. О его необычайно твердом и хрустально чистом взгляде, проникающем внутрь человека, долго ходили легенды. Сила его веры притягивала к себе многих паломников, которые со всех весей Большой России приезжали за советом и благословением. Заезжал за советом, и отдать дань уважения миссионер Василий Гурьевич Павлов.

Алексей Андреевич тогда попросил Василия Гурьевича, навестить при возможности, около Одессы, в селе Усово его родственницу. Что он позже и сделал. Алексей Ананьевич, умел исцелять и поднимать больных людей на ноги, травами и силой мысли.

Во время смутных событий в 1918 году, будучи в преклонных летах был удостоен чести аудиенции адмирала Колчака. Оказал при этом, Верховному Главнокомандующему ряд услуг. Никто из его родных, так и не узнал каких. Тайну он унес с собой в могилу. В двадцатых и тридцатых годах особый отдел ОГПУ-НКВД, взял Стояловых (Омское колено) детей и внуков под "пристальный" контроль. Подводили под контрреволюционную, позже под антисоветскую деятельность. И только благодаря стойкости духа и вере они всегда выходили живыми и целыми.

– Бабушка, а ты какой веры была.

– Евангелистской. С детского приюта и потом на службе в Зимнем Дворце. И с этой верой я приехала в Нововасильевку с твоим дедом Василием. Он по своему колену остался в вере молокан Донского толка. Они всегда признавали службу за Царя, Веру и Отечество. Свои отношения от всех, мы с твоим дедом скрывали. Ещё до всех событий в семнадцатом, я была в положении и носила твою маму Веру. Василий решил увезти меня к себе домой. Так как Секретная служба, не дала бы нам возможность уехать, то дед попросил своих родственников помочь ему сделать документы (возможно, они сами предложили). В результате я, Анастасия получила отчество Федоровна, а фамилию Степанова. Позже мои братья и сестры по вере способствовали нашему спокойному отъезду на юг Малороссии. Перед отъездом из С-Петербурга дед зашел в фотомастерскую, где ему сделали фотографию, которую вместе с фотографиями своего отца, матушки, четырех сестер и брата, выслал моей матушке, подписав их от своего имени Василия Стоялова.

Родители Василия приняли меня не очень хорошо. Василий писал, что привезет царскую дочь, а привез служанку и еще безродную. Соседи обозвали его "лопухом" потому, что не ту взял. Василий как привез меня, сразу уехал в Ставку Главнокомандующего на Западный Фронт. После Брусиловского прорыва, его под небольшим в то время польским городком Залещики, недалеко от Черновцов, в церкви, вместе с Чапаевым наградили Георгиевским Крестом. Где-то, воюя на Юго-Западном фронте, успел, прежде чем попасть в плен к австрийцам, спрятать пятьсот червонцев, за которые корили его родители, будто он прокутил. Косил пшеницу, ухаживал за лошадьми. Руки сами тянулись за работой. А мысли его были с нами. Я успела передать весточку, что у нас родилась дочь Вера.