Страх Мудреца. Дилогия

Или они надеются уйти с цветком.

– С цветком?
– спросил Квоут.

Баст бросил на него еще один испуганный взгляд.

– Ринна?
– Не видя узнавания в лице трактирщика, он покачал головой в смятении.

– Цветок это панацея, Реши.

Он может лечить от всех болезней.

Излечить от любого яда.

Заживить любые раны.

Квоут приподнял бровь на это.

– Ах, - сказал он, глядя вниз на свои сложенные на столе руки.

– Я видел.

Я могу понять, как это может сделать человек, хотя они знали лучше.

Трактирщик поднял глаза.

– Я должен признать что не вижу проблемы, - сказал он извиняющимся тоном.

– Я видел монстров, Баст.

Ктаэ не дотягивает до этого.

– Я использовал неправильное слово, Реши, - согласился Баст.

– Но я не могу придумать лучшего.

Если есть слово, которое означает ядовитое, ненавистное и заразное, я хотел бы использовать его.

Баст глубоко вздохнул и наклонился вперед в своем кресле.

– Реши, Ктаэ может видеть будущее.

Не так смутно, как оракул.

Он видит все будущее.

Чисто.

Совершенно.

Все, что может сбыться, варианты, ветвящиеся бесконечно от текущего момента.

Квоут поднял бровь.

– Он может, может это?

– Он может, - сказал Баст серьезно.

– И это чистая, совершенная вредоносность.

Это не проблема по большей части, так как он не может оставить дерево.

Но когда кто-нибудь наносит визит...

Глаза Квоута стали отстраненными и он кивнул сам себе.

– Если он прекрасно знает будущее, - сказал он медленно, - то он должен точно знать, как человек будет реагировать на все, что он говорит.

Баст кивнул.

– И это плохо, Реши.

Квоут продолжал задумчивым тоном.

– Это означает, что любое влияние Ктаэ - это как стрела, запущенная в будущее.

– Стрела, которая разит только одного человека, Реши.
– Темные глаза Баста были пустыми и безнадежными.

– Любой, подверженный влиянию Ктаэ, подобен чумному парусному судну для гавани.
– Баст указал на половину заполненный лист, лежащий на коленях у Хрониста.

– Если Ситхе узнают о его существовании, они не пожалеют усилий, чтобы уничтожить его.

Они убьют нас за то, что мы слышали, что сказал Ктаэ.

– Потому что никто не должен проводить влияние Ктаэ за пределы дерева...
– сказал Квоут, глядя на свои руки.

Он долгое время сидел молча, задумчиво кивая.

– Так молодой человек, в поисках своей удачи, идет к Ктаэ и уносит с собой цветок.

Дочь короля смертельно больна и он берет цветок, чтобы исцелить ее.

Они влюбляются, несмотря на то, что она обручена с соседним принцем...

Баст уставился на Квоута, безучастно глядя, как он говорит.

– Они пытаются дерзко сбежать при лунном свете, - продолжает Квоут.

– Но он падает с верхушки крыши и их ловят.

Принцессу выдают замуж против ее воли и она смертельно ранит соседского принца в первую брачную ночь.

Принц умирает.

Гражданская война.

Поля горят и становятся бесплодными.

Голод.

Чума...

– Это история войны Постового Пути, - тихо сказал Баст.

Квоут кивнул.

– Это одна из историй, которые рассказывала Фелуриан.

Я никогда не понимал часть про цветок до сегодня.

Она никогда не упоминала Ктаэ.

– Она никогда бы не сделала этого, Реши.

– Считается, что он приносит несчастье.
– Он покачал головой.

– Нет, не несчастье.

Это все равно, что плевать ядом кому-то в ухо.

Этого просто не делают.

Хронист, восстановив некоторую часть своего хладнокровия, сдвинул свой стул обратно к столу, продолжая бережно удерживать листок.

Он нахмурился над столом, сломанным и с разводами от пива и чернил.

– Кажется, что это существо имеет достаточную репутацию, - сказал он.

– Но мне трудно поверить, что это столь же опасно, как все это...

Баст недоверчиво посмотрел на Хрониста.

– Железо и желчь, - сказал он тихим голосом.

– Ты думаешь, что я дитя?

Ты думаешь, я не знаю разницы между историей, рассказанной у костра и истиной?

Хронист сделал успокаивающий жест одной рукой.

– Это не то, что я...

Не орывая глаз от Хрониста, Баст положил окровавленную ладонь на стол.

Дерево застонало и сломанная доска встала на место с внезапным треском.

Баст поднял руку, а потом опустил ее резко на стол и темные ручейки чернил и пива вдруг взвились и сформировали себя в иссиня-черные воронки, которые сорвались в полет, кружась по таверне и сливаясь в одну.

Баст поймал ее обеими руками и разорвал небрежно пополам, как птицу, бросая куски ее в воздух, где они взорвались, омытые пламенем цвета крови.

Все это произошло на протяжении одного вздоха.

– Все, что вы знаете о Фаэ можно уместить в наперсток,- сказал Баст, глядя на писца без выражения, и голос его был плоским и ровным.

– Как ты смеешь не доверять мне?

Ты не имеешь понятья, кто я.

Хронист сидел очень тихо, но не отвел взгляда.

– Я клянусь в этом моим языком и зубами, - сухо произнес Баст.

– Я клянусь в этом дверями из камня.

Я скажу тебе три тысячи раз.

Что не существует никого в твоем и моем мирах более опасного, чем Ктаэ.

– В этом нет необходимости, Баст, - мягко сказал Квоут.

– Я доверяю тебе.

Баст повернулся и посмотрел на Квоута, затем несчастно провис в свое кресле.

– Я хочу, чтобы ты не делал этого, Реши.

Квоут усмехнулся.

– Таким образом, после того, как человек встретится с Ктаэ, все, что он выберет, будет не верным.

Баст покачал головой, его лицо было бледным и вытянутым.

– Не неверными, Реши, а катастрофическими.

Иакс говорил с Ктаэ перед тем, как украсть луну и это вызвало войну создания.