Страх высоты

– Долго он проработал на периферии?

– Года три или четыре.

– Тихомиров вернулся, чтобы поступить в аспирантуру?

– Да. К этому времени генетику начали реабилитировать понемножку.

– А жена осталась в деревне?

– Да. Они разошлись.

– У них были дети?

– Один ребенок. Сын.

– Тихомиров помогал семье?

– Видите ли, как аспирант, он не имел больших возможностей, но помогал, я думаю.

– А Инна Кротова...

– Тут я не могу быть вам полезным. Их отношения меня не интересовали.

В этом стоило усомниться, но если парень не хочет копаться в белье друга... Да и стоит ли там копаться?

– Что бы вы могли сказать о Тихомирове в двух словах? Каким он вам казался?

Рождественский подумал:

– Как спортсмен, я всегда ему завидовал. Мне не хватало его настойчивости. Если б он занимался спортом, то мог бы достичь многого.

Что-то вроде этого говорила и Инна.

Но такие люди не кончают жизнь самоубийством! Зато их иногда убивают.

Как же все это произошло, черт возьми?

В тот день Антон Тихомиров защищал диссертацию. Кандидатскую, которую подготовил уже давно. Но почему-то откладывал защиту. Ссылался на необходимость поискать новые факты, новые данные. И нашел, потому что, когда диссертация была представлена к защите, оппоненты высказались единодушно - рамки кандидатской превзойдены, речь идет о большом вкладе в науку, диссертацию можно считать докторской...

Дело было в августе, жара еще не спала. Рождественский жил на даче у отца за городом, а его новая кооперативная квартира пустовала. У Тихомирова квартиры не было. Только комната в общежитии.

– Почему Тихомиров жил в вашей квартире?

– У него были неважные условия в общежитии, и он попросил меня. Чтобы готовиться к защите.

– Он только работал у вас на квартире или ночевал там?

– Иногда, даже часто. Во всяком случае, я не запрещал ему.

– Бывали у него посторонние люди?

– Что значит "посторонние"?

– Люди, которых бы вы не знали. Или о которых не знали? Женщины?

Рождественский пожал плечами:

– Об этом лучше спросить соседей.

– Я интересуюсь не из праздного любопытства.

– Именно поэтому я и не хотел бы заниматься сплетнями. Ведь вас интересуют факты?

В самом общем виде они выглядели так.

После защиты был, как полагается, банкет. Закончился он рано, часов в одиннадцать. Потом Тихомиров поехал домой, вернее - на квартиру Рождественского. А в половине пятого сторож увидел его труп. Экспертиза установила: смерть наступила в результате падения, никаких следов борьбы, насилия на обнаружили. Правда, труп был не в лучшем виде. Все-таки шестой этаж. И в комнате все оказалось в порядке. Ничто не похищено. Ничто не свидетельствовало о насильственной смерти. И никакой записки о самоубийстве. Но зачем лезть на подоконник среди ночи? Мало ли что пьяный может натворить? Однако Тихомиров был не из тех, кто напивается до чертиков.

– Он всегда знал свою норму, - сказал Рождественский.
– Стакан коньяку или бутылка сухого для такого парня чепуха. Только веселел немножко.

– Но тут банкет, особый случай.

– Я бы не назвал это банкетом. Формально диссертация не была утверждена как докторская. Поэтому все проходило скромно. Товарищеский ужин, закрепляющий определенный этап, - и только.

– Людей немного?

– Официальные лица. Старички в основном. Напиться было немыслимо.

– А женщины?

– Женщин не было.

– Даже Светланы?

– Я же сказал.

Все у него получалось логично. И сходилось с показаниями остальных...

В том числе Светланы...

– Вы присутствовали на защите, Светлана?

– Нет.

– Почему? Человек, с которым вы связываете свою жизнь, не пригласил вас на такое событие?

Ее не смутил этот вопрос:

– Он просил меня не приходить.

– Вот как!

– Он сказал, что защита ответственная и ему нужно быть очень собранным. Он сказал: "Если я увижу тебя в аудитории, я буду думать о тебе больше, чем о диссертации, и эти старики меня на чем-нибудь поймают".

Что ж, и здесь была какая-то логика.

– Простите, и больше вы не видели Тихомирова?

– Нет.

Пауза.

– Только говорила с ним по телефону.

– О чем?

– Он позвонил из ресторана. Сказал о своем успехе, что ужин скоро кончится... и звал приехать к нему.

– На квартиру Рождественского?

– Да. Но я не поехала.

– Почему?

– Что вы? Ночью, одна, в чужую квартиру?

– А куда он звонил вам?

– В общежитие.

– По общему телефону?

– Да.

– Ваш разговор кто-нибудь слышал?

– А то нет! Вы нашего Цербера не знаете. Мы так вахтершу зовем. Она слышит, кто что думает, не то что говорит по телефону.

– А не носил ли разговор характер ссоры? Не мог он вывести вашего жениха из себя?

– Что вы? Антон был так счастлив!

– Но ваш отказ...

– Я ведь отказалась не потому, что не хотела его видеть.

– Конечно. Вы просто сочли такую встречу не совсем удобной?

– Именно. И он понял меня.

– Не помните, Игорь Анатольевич, звонил кому-нибудь Тихомиров из ресторана?

Ответ не сразу.

– Кажется, звонил. Да, да, звонил.

– Не знаете, кому?

– Светлане.

– О чем они говорили?

– Я не подслушиваю чужие разговоры.

– Простите. Но вы последний, кто видел Тихомирова живым, поэтому ваши сведения особенно важны.

– Я рассказываю все, что знаю, а чего не знаю - рассказывать не считаю возможным.

– Это правильно, конечно. Итак, после банкета или небольшого ужина, как вы его назвали, Тихомиров отправился на вашу квартиру. А куда пошли вы?

Вместо ответа он спросил:

– Разве это имеет отношение к делу?

– А разве это тайна?

Рождественский усмехнулся:

– Только от милиции. Но если вы гарантируете мне прощение... Наверно, у вас есть какие-то смягчающие правила для раскаявшихся преступников?

– Смотря какое преступление.

– Преступления, собственно, не произошло. Но, с вашей точки зрения, оно могло произойти.

Мазин понимал, что речь идет о какой-то чепухе, но не знал, подлинная это чепуха или выдуманная.