Страницы жизни русских писателей и поэтов

Студент Белинский на все имел свое мнение, был вспыльчивым, стремился к лидерству, участвовал во многих студенческих "заварушках", манкировал лекции "средних" преподавателей. Например, лекции профессора П.В.Победоносцева, по мнению Виссариона, были скучными и сухими, что давало повод отвлекаться или читать другую литературу. На замечания профессора Виссарион не реагировал, что вызывало неприязнь с последующими неудами на зачетах.

В то же время, студент с уважением относился к поэту и критику А.Ф.Мерзлякову, читавшего теорию словесности, историку М.Т.Каченовскому, эстету и историку русской литературы И.И.Давыдову, а также историку М.П.Погодину, издателю журнала "Москвитянка".

Неуды, частые пропуски обошлись Виссариону провалом экзаменационной сессии и повторным обучением на первом курсе. Проведя лето 1830 года дома, он опоздал на несколько дней на занятия, за что был вызван к ректору И.А.Двигубскому. Выслушав слова оправдания, тот, в присутствии других преподавателей, заявил: "Заметьте этого молодца; при первом случае его надо выгнать".

Случай не заставил себя долго ждать. В Москве свирепствовала холера. Студентам запретили выходить из общежития. Чтобы не терять времени даром, на взлете вдохновения, осенью 1830 года, Белинский написал трагедию "Дмитрий Калинин". Следуя законам трагедийного жанра, включил убийства, самоубийства, гражданские браки, незаконное рождение детей. Главное – трагедия носила антикрепостнический характер. В письме домой он писал 17 февраля 1831 года: "В этом сочинении со всем жаром сердца, пламенеющего любовию к истине, со всем негодованием души, ненавидящей несправедливость, я в картине довольно живой и верной представил тиранства людей, присвоивших себе гибельное и несправедливое право мучить себе подобных".

Чтобы печататься, в то время необходимо было разрешение цензора. По этому поводу автор обратился в цензурный комитет. Входящие в комитет профессора университета наложили запрет и сделали все, чтобы избавиться от вольномыслящего студента. Повторные экзамены за первый курс для него стали роковыми: был оставлен на третий год на первом курсе.

На этом полоса невезения для Виссариона не закончилась. В конце 1831 года привязалась чахотка. Пришлось почти пять месяцев лечиться в университетской больнице, что послужило поводам для отчисления из числа студентов с формулировкой: "по слабому здоровью и притом по ограниченности способностей". 14 сентября 1832 года акт отчисления совершился.

"Что делать?" Возвращаться к родителям нет смысла, тем более не поставил их в известность об исключении из университета. Перебиваться случайными заработками домашнего учителя – тоже не вариант. Таких учителей, как он, в столице предостаточно. Оставалось испытать счастья учителем в провинции…

Неожиданную помощь бывшему студенту предложил профессор Николай Иванович Надеждин, познакомив его с Г.И.Карташевским, попечителем Белорусского учебного округа. Тот, чтобы убедиться в способностях будущего учителя, попросил написать сочинение, которое определит дальнейший статус. Оно называлось: "Мои мысли о том, каким образом должно поступать учителю при обучении русскому языку учеников, не могущих объясняться на оном, и который со своей стороны не знает их отечественного языка". В работе явно просматривались научные мысли, актуальные и для нашего времени. "… От той или другой методы учения, – говорилось в частности, – которой придерживается учащий, зависят не только успехи или неуспехи учеников, но и их расположение или отвращения занятиями науками. Учить, худо знающий свое дело, может заглушить, затоптать в своем ученике семена самых счастливых дарований и, отбив у него охоту к учению, навсегда сделать его ни к чему не способным… Из сего видно, как много потребно для учителя проницательности, чтобы отличить истинные дарования от ложных, и хотя иного, по-видимому, и блестящих, и как много нужно искусства и умения для того, чтобы развернуть их и заставить приносить плоды".

Время шло, от Карташевского ответа не было. Оно пришло лишь через год. Работа в белорусском захолустье Белинского не привлекла.

Оказавшись на грани нищеты, он сделал попытку устроиться корректором в университетскую типографию, но начальники учли причину его исключения из студентов, отказали в приеме. Единственным его доходом стала литературная работа в газетах.

Дебютировал Белинский в 1831г балладой "Русская быль" и рецензией на анонимную брошюру «О Борисе Годунове, сочинении Александра Пушкина. Разговор". Платили в газетах мало. Отчаявшись, недостаточно владея французским языком, он на заказ перевел роман Поль де Кока "Магдалина". Получилось неплохо, а вот на гонорар заказчик поскупился, выделив лишь 100 рублей.

Работа литературного поденщика дала Белинскому возможность сблизиться с журналистами и издателями. В 1833г. он вошёл в кружок Н.В.Станкевича, в котором изучал идеи немецкой классической философии, ставшие на годы мировоззрением нового кружковца. Однако идеями сыт не будешь. Требовался постоянный заработок.

Снова на помощь пришел Н.И.Надеждин, предложив Белинскому сотрудничать в его журнале "Телескоп" и газете "Молва". Теперь появилась возможность устроить быт и печатать свои переводы с французского, оригинальные статьи, критические замечания, обзоры по проблемам русской литературы. Вскоре Виссарион Григорьевич стал ведущим сотрудником "Телескопа" и "Молвы".

Летом 1834 года шеф уехал инспектировать образование в Тульскую и Рязанскую губернии, поручив руководство изданиями двадцатитрехлетнему Белинскому. Не имея навыков организатора, а тем более редактора, он успешно справился с работой. И даже больше. За период отсутствия Николая Ивановича он написал свой знаменитый цикл "Литературные мечтания" и успел напечатать первые десять глав. Если не учитывать в "мечтаниях" влияний Надеждина, то это, в основном, оригинальные статьи с глубоким философским анализом произведений прозаиков и поэтов.

3

Белинский считал, что произведения обретают силу в том случае, если носят народный характер. Исходя из этого, русскую литературу он разделил на четыре периода: Ломоносовский, Карамзинский, Пушкинский и новый. По его мнению, первые два не имеют ничего народного, а в Пушкинском оказалось больше романтического, чем народного. При этом предтечами Пушкина назвал Жуковского и Батюшкова. Большие надежды критик возложил на новый период, в котором должна появиться литература истинно народная, "натуральная". Во главе "натуральной" школы он поставил Н.В.Гоголя.

Смелыми для того времени были "Литературные мечтания", но не они стали поводом для закрытия изданий Надеждина. В начале октября 1836 года "Телескоп" опубликовал первое из восьми "Философических писем" Петра Яковлевича Чаадаева. В нем, Петр Яковлевич, в частности, писал о церкви и о том, что память – это связующее звено между прошлым и настоящем, мы, "… явившись на свет как незаконнорожденные дети, без наследства, без связи с людьми, предшественниками нашими на земле, не храним в сердцах ничего из поучений, оставленных еще до нашего появления. Необходимо, чтобы каждый из нас сам пытался связать порванную нить родства. То, что у других народов является просто привычкой, инстинктом, то нам приходится вбивать в свои головы ударом молота. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса; прежние идеи выметаются новыми, потому, что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда. Мы воспринимаем только совершенно готовые идеи, поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний. Мы растем, но не созреваем, мы подвигаемся вперед по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели. Мы подобны тем детям, которых не заставили самих рассуждать, так что, когда они вырастают, своего в них нет ничего; все их знание поверхностно, вся их душа вне их. Таковы же и мы".

По словам литератора Свербеева "Журнальная статья Ч. Произвела страшное негодование публики и поэтому не могла не обратить на него преследования правительства. На автора восстало все и вся и небывалым до того ожесточением в нашем довольно апатичном обществе".

По приказу Николая I журнал немедленно закрыли, Чаадаева посадили под домашний арест и признали "сумасшедшим", Надеждина и цензора Болдина вызвали в Петербург для объяснений. Первого спешно судили и сослали в Усть-Сысольск, затем в Вологду, второго отстранили от работы. Не забыл и о Белинском, который находился в это время у Бакунина в гостях в Тверской губернии. По возвращении в Москву, 15 ноября 1836 года, его доставили к обер-полицмейстеру. Все обошлось. В изъятых рукописях и статьях ничего порочащего власть полицейские не обнаружили.

Белинский вновь не у дела. Одно время он надеялся на сотрудничество с А.С.Пушкиным. По независящим от них причинам, альянс не состоялся. 1837 год стал для поэта роковым. Позже критик напишет цикл из 11 статей, посвященных А.С.Пушкину, вызывавшие большой интерес у читателей России. В статьях четко определены этапы истории развития русской литературы, начиная с XVIII века, этапы творчества Пушкина и его значение для становления русской словесности.

Белинский не мыслил себя без работы. Решил, если дело не идет на журнальном поприще, то надо попробовать написать учебник по литературе и русскому языку для гимназий. Через несколько месяцев учебник "Основания русской грамматики для первоначального обучения. Часть I. Грамматика аналитическая (этимология)" был готов. Встал вопрос об издании. Меценатов не нашлось. Взяв в долг тысячу рублей, автор отпечатал небольшой тираж, надеясь, что не залежится на полках книжных магазинов. Мечты не оправдались.