Странник... мой?

– Теть Ир, а можно Саша останется? Я потом его провожу.

– Нет, Зой. Там метель страшную обещают. Тут хоть бы вообще успеть добраться без приключений до дома. В другой раз… хм… поиграете.

Дети переглянулись и синхронно закатили глаза. Ну, да… К четырнадцатилетним подросткам слово «поиграете», наверное, уже неприменимо. Особенно когда они так явно влюблены.

– Я звякну, – криво улыбнулся Саня, неловко обняв Зойку на прощание.

– Ага, – зарделась та.

– Что ага? – буркнул. – Звук включи. А то к тебе фиг дозвонишься.

– Один раз пропустила! Мне что, и в туалет с телефоном ходить, по-твоему?! – возмутилась Зойка, ткнув парня в бок. Я только головой покачала, проходя мимо этой парочки, чтобы забрать у Ирины сына.

– Милые бранятся – только тешатся, – со смехом прокомментировала та.

– Больно надо! – фыркнула Зойка, задрав нос. – Куртку застегни! Ты чего нараспашку?!

Смотрела на них и не могла налюбоваться. Даже если в конечном счете у ребят ничего не получится, я нарадоваться не могу, что у них останутся такие светлые воспоминания о своих первых чувствах.

– Ох, Саш, быстрей. Мурат уже звонит. Видать, замучился папка с наследницей…

Лицо моей помощницы просветлело. С местным лесничим Ирина познакомилась в первый день своего приезда. Почти сразу же у них закрутилось… Я тогда спросила у нее, насколько все серьезно – потому как знала, что, обжегшись на муже, Ира не подпускала к себе мужчин. А она сверкнула глазами:

– Абсолютно несерьёзно, ты что! На кой ему разведенка с прицепом? Тем более таким проблемным…

– А он тебе тогда на кой? – задала я, как мне кажется, справедливый вопрос.

– У него знаешь какой… – Ира сжала кулак, согнув в локте руку. – А я по этому, оказывается, истосковалась.

Ну-у-у, тут я ее, конечно, как никто понимала. Другое дело, что вышло совсем не так, как Ира загадывала. Залетела она практически сразу же. Хотела даже аборт делать, дурында. Мурат не дал. Бахнул по столу кулаком. И за шкирку отволок ни во что особо не верящую Ирину жениться. Три года с тех пор прошло. Хорошая из них вышла пара. И как отец не только Элинке, но и Сане, Мурат оказался хорош. Только зря, выходит, Ирина себя накручивала, бормоча какую-то глупость про то, что он младше.

Пока гости были, я еще как-то держалась. В опустевшем доме делать это было сложнее. Чувствуя мою тревогу, закапризничал и всегда спокойный Иван.

– Проголодался? Мамочкино солнышко… Сейчас. Сейчас, мой хороший. – Я расстегнула кофточку, лифчик и сунула потемневший сосок в рот сынишке. Это успокоило. И его. И меня, чего уж. Сидя в кресле-качалке, я лениво отталкивалась ногой от пола и поглаживала рукой нежные как пух волосики сына.

– Скоро папочка приедет. Ты скучал, да? Понимаю…

– Мама! – нарушая блаженную тишину, в кухню влетела Зойка.

– Тш-ш-ш!

– Ой, прости. Просто хотела сказать, что Ледневы добрались до дома. Мне Саня отзвонился.

– Хорошо, – кивнула я. – Сделаешь нам чая?

– Ага. Папа не звонил?

– Нет.

– Ты не переживай, он здешнюю дорогу как свои пять пальцев знает.

Я кивнула. Что еще мне оставалось? Ну не нагнетать же!

Зойка, гремя посудой, заварила нам чаю. Достала кусок пирога с брусникой, который я испекла.

– Когда-нибудь мы с тобой растолстеем, – вздохнула я. Зойка фыркнула.

– Тетя Ира далеко не худая. А Мурат ее все равно любит!

Я кивнула для порядка и снова перевела взгляд к окну. Снег срывался лохматыми хлопьями и кружил в свете фонарей.

Наконец, из-за поворота проступили бледные лучи фар.

– Ну, вот и папа. Я же говорила, что все будет хорошо, – занудствовала Зойка в мою удаляющуюся спину. – Мам, ну ты как пес его встречаешь, ей богу…

– Ничего ты не понимаешь, – вздохнула я, покачивая Ваньку. Ну, и ладно. Дело молодое. Еще научится ценить то, что дано свыше.

Копался Архип долго. Наконец, зашел в дом, сжимая в одной руке чемодан, а в другой – охапку дров. Сгрузил это дело прямо на пол, чтобы меня обнять. Коснулся носом сначала моей макушки, потом радостно заагукавшего при виде отца сына.

– Салют! Мы волновались вообще-то, – отчитала отца Зойка. Архип отстранился, кивнул, потрепав и ее по плечу для порядка.

– Дорога сложная была. А связи ни черта не было.

– Как съездил? – спросила я.

– Нормально. Скучал.

– Голодный?

– Угу. Иди грей…

– Ваню подержишь?

Архип на секунду лишь замер.

– Ага, – улыбнулся. – Только в душ схожу.

В итоге, пока Сильвестров мылся, я накрыла на стол, усадив Ваньку в ходунки. Мы только-только начали их тестировать, но умничка-сын освоился очень быстро.

– Ничего себе. Вот это скорость, – прокомментировал увиденное Архип. Думала, не подойдет, но он присел на корточки и взял Ваньку на руки. Тот внимательно посмотрел на отца и улыбнулся во весь свой беззубый рот. Сильвестров криво усмехнулся в ответ. Он долго привыкал к своему новому статусу, это правда. А еще, думаю, он очень переживал, как бы Ваньке не передалась его аутичность. Что его опасения были напрасными, стало понятно практически сразу.

– Он написал тебе в подарок картину, – сказала я, ставя на стол корзинку с хлебом.

– Серьезно? Прямо-таки написал?

– У него явно твое ощущение цвета. Вот посмотри… – я достала заботливо сохраненный рисунок – черные кривые мазки на белом, в которых, конечно же, было трудно что-либо угадать. Слишком маленьким еще был наш художник. Но Архип… Господи, он подверг картину сына тщательнейшему изучению. На столе остывала еда, а я не смела его прервать, сто раз пожалев, что не вручила ему это художество после ужина.

– Очень эмоционально, – наконец, заключил Сильвестров, в очередной раз целуя наследника в лобик.

– Вот и я так подумала! – закивала я, скрывая подкативший к горлу ком. Ванька вышел у нас не то чтобы запланированным. Просто один укол перестал действовать, а мне было лень ехать в город, чтобы сделать другой. Погода стояла чудная, и почему-то казалось, что вряд ли я залечу вот так сразу. А оно вон как вышло. По факту это был единственный раз, когда я подвела Архипа. Долго мучилась, не зная, как ему сказать. К тому моменту мы были женаты уже полтора года. И нам прекрасно жилось вдвоем. Точнее, втроем с Зойкой.