Странник

Чезаре смотрел на неё с непониманием. Он не знал, что она пыталась ему сказать. Он видел только женщину, стоящую перед ним, женщину, которая почему-то была потрясена. Но он не понимал, почему. Не понимал, что она видела в нём.

— Падре, — наконец выдавила она, с трудом удерживая слёзы. — Вы...

Она хотела сказать, что он её сын. Хотела признаться в том, что столько лет хранила в тайне. Но её язык словно прирос к нёбу. Слова не выходили.

В этот момент что-то внутри неё сломалось.

Изабелла смотрела на Чезаре. Его взгляд был настороженным, почти враждебным, но в нём не было ничего от понимания. Он не знал. Он не мог знать. Только она, Изабелла, носила этот крест. Она осознавала: сейчас не время для признаний. Секреты, которые она хранила все эти годы, могли разрушить всё.

Она набрала своего водителя, который припарковался возле площади и ждал ее.

— Стефано! — резко крикнула она, голосом, которым она привыкла командовать, не терпящим возражений. — Стефано, подгоните машину. Немедленно.

Чезаре бросил на неё странный взгляд. Машина подъехала через минуту. Водитель Стефано, немного ошарашенный ситуацией, быстро выскочил из нее и открыл перед Изабеллой дверь.

Изабелла повернулась к Чезаре, пряча свои истинные чувства за привычной маской спокойствия и решительности. Этот человек, этот священник, стоял перед ней с окровавленным лицом, и сейчас он выглядел... хрупким. Уязвимым. ЕЕ СЫН! Боже! Это ее сын! Любимый, оплакиваемый сын!

— Падре, — её голос снова обрёл уверенность, как всегда в критические моменты. — Вам нужно привести себя в порядок. Я вижу, что раны глубокие. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам. Я настаиваю.

Она произнесла это так, словно не было иного выбора. Это был не вопрос, не просьба. Это был приказ, которые она привыкла раздавать.

Чезаре нахмурился, явно недовольный тем, что кто-то вмешивается в его жизнь. Он явно, по ее мнению, был человеком гордым, предпочитающим решать свои проблемы сам. Но в этот момент наверняка его усталость взяла верх. Он коротко кивнул, словно взвешивая, стоит ли ему принимать её предложение.

— Хорошо, — буркнул он с неохотой, вытирая кровь с губ платком, который она ему дала. — Но ненадолго.

— Отлично, — кивнула Изабелла, чувствуя, как напряжение слегка отпускает её. Она торопливо шагнула к машине.

Изабелла знала, что не могла позволить ему уйти. Она должна была его защитить, как когда-то давно не смогла этого сделать. Пусть даже он не знал, кто она для него на самом деле. Сейчас она должна была что-то предпринять, не дать этому разрушить её жизнь... пока. Лишь бы никто не догадался. Они сели в машину. Чезаре молчал всю дорогу, сосредоточенно глядя в окно. Изабелла тоже молчала, но её мысли работали с бешеной скоростью. Как сказать правду? Как скрыть правду? И как теперь взаимодействовать с тем, кого она потеряла так давно? Нет… с тем, кого она так давно предала из-за трусости и эгоизма!

Изабелла нервно сглотнула, чувствуя, как её сердце начинает ускоряться. Она не ожидала, что дома окажется кто-то ещё. Но, когда они вошли в холл, до её ушей донёсся тихий смех. Она сразу узнала этот смех. Ее старшая дочь. Анжелика.

Её сердце сжалось. Счастлива ли она? Вряд ли. Теперь этот брак казался клеткой, которая держала Анжелику на привязи. Изабелла бросила взгляд на Чезаре, который казалось не обратил никакого внимания на смех, и быстрым шагом повела его через дом, стараясь сделать так, чтобы никто не заметил их. Но было слишком поздно.

Она увидела гостей. На веранде, за столом.

Анжелика, Рафаэль и губернатор. Они сидели вместе, пили чай с клубничным пирогом. Сцена выглядела идеальной — слишком идеальной, чтобы быть правдой. Слишком нарочито счастливой, чтобы не вызывать в груди Изабеллы тяжёлый ком.

— Мама? — вдруг голос Анжелики прервал тишину. Её дочь повернула голову и замерла, увидев Чезаре рядом с ней. В глазах Анжелики промелькнуло удивление и тревога, и её взгляд застыл на ранах священника, на крови, которую тот пытался вытереть с лица.

— Что произошло? — Рафаэль резко встал, его лицо исказилось от недоумения. Губернатор посмотрел на Чезаре с подозрением, но оставался молчаливым, наблюдая за развитием ситуации.

Изабелла понимала, что сейчас должна действовать осторожно. Очень осторожно.

— Всё в порядке, — сказала она с натянутой улыбкой, обращаясь к Анжелике, стараясь игнорировать пронизывающий взгляд Рафаэля. — Падре просто попал в неприятную ситуацию на улице. Я решила помочь ему привести себя в порядок.

Анжелика бросила ещё один взгляд на Чезаре, её губы слегка приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но передумала. Рафаэль, напротив, был более настойчив.

— Что случилось? — его голос стал холодным, почти требовательным. Он никогда не умел скрывать свою ревность к тому, что не мог контролировать. А Чезаре... Рафаэль давно видел в нём что-то подозрительное. И изабелла, всегда очень внимательная, не упустила этой детали.

— Просто ссора, — сухо ответил Чезаре, чуть наклонив голову, чтобы скрыть взгляд. — Ничего серьёзного. Вмешался в драку. Всё в порядке.

Рафаэль скептически хмыкнул, явно недовольный таким ответом, но не стал настаивать. Анжелика, напротив, продолжала смотреть на Чезаре, словно видела перед собой нечто большее, чем просто избитого священника. Её взгляд был полон непонимания, страха и... влечения? Ее глаза горели…Страстью? Изабелла заметила этот едва уловимый момент, и её сердце сжалось ещё сильнее. Ей показалось. Она слишком взволнована сейчас.

— Ну, если падре нуждается в помощи, то пусть садится, — Рафаэль вновь сел за стол и взял в руки чашку, стараясь вернуть себе спокойствие. — Мы можем предложить вам чай, падре.

Чезаре помедлил. Ему явно не нравилась эта сцена. Но отказать прямо сейчас означало привлечь ещё больше внимания. Поэтому он кивнул, пытаясь сохранить спокойствие.

— Благодарю вас, — сказал он с холодной учтивостью.

Изабелла почувствовала, как её сердце колотится в груди, как оно вот-вот вырвется наружу. Чезаре не должен был здесь оказаться когда в доме присутствовали гости. Она старалась думать быстро. Если кто-то догадается…

Чезаре сел за стол, не сводя взгляда с чашки перед ним. Рафаэль, напротив, то и дело бросал на него пристальные взгляды, словно пытался разгадать что-то, что он пока не понимал.