Странник

Я замерла, ошеломлённая его словами. Ублюдок. Знает на что надавить.

— Развод? Думаешь я этого не жажду? — я расхохоталась, но в этом смехе была вся горечь, вся обида. — Но ты не посмеешь это сделать. Ты слишком горд, слишком тщеславен, чтобы признать, что твоя жена тебе изменяет. Все твои «угрозы» — всего лишь жалкая попытка удержать контроль надо мной. Ты не сможешь, ты жалкий — даже в этом.

Он мгновенно схватил меня за плечи, сжал так, что я невольно вскрикнула от боли. Пальцы Рафаэля вонзались в мою кожу, и я едва сдерживала крик. Его лицо оказалось совсем рядом — слишком близко, и я видела, как зрачки сузились от ярости.

— Хочешь проверить, посмею ли я? Не испытывай моё терпение, Анжелика, — прорычал он. — Думаешь, что «добрый» священник будет защищать тебя вечно? Думаешь, я не знаю, почему ты так любишь бродить вокруг церкви? Ты воображаешь, что тебе может кто-то помочь, что есть кто-то, кто посмеет вмешаться? Что ж, для него это будет катастрофой. Потому что я знаю, что священник и Странник – это одно и тоже лицо!

Мои слова вырвались прежде, чем я успела подумать.

— Тебе не понять, что такое защищать кого-то, Рафаэль. Никогда. Ты можешь только уничтожать. И мне плевать, что священник и Странник одно и тоже лицо!

Его губы скривились в усмешке, и в глазах вспыхнул ледяной свет.

— Так ты это называешь, да? Защита. Думаешь, тот, кого ты называешь своим другом, будет рисковать жизнью ради тебя? Раз за разом вмешиваться в наши дела? Ну, посмотрим, Анжелика. Твой Странник, твой падре — никто из них или ЕГО не сможет оградить тебя от меня. Ты моя. Ты принадлежишь мне, и этот выбор сделан.

Слова застряли у меня в горле, словно ком. Я пыталась вырваться из его рук, но он держал меня, как в тисках. С каждым его словом, с каждым взглядом, который он бросал на меня, я чувствовала, как его ненависть, его одержимость, его отчаянное стремление к контролю закипает в нём, грозя разрушить всё вокруг.

И тут нас прервали. Из холла донеслись шаги, и я повернулась, увидев, что в дверях стоит Изабелла. Рядом с ней — мужчина, которого я видела впервые. Высокий, сдержанный, с жестким, колючим взглядом, будто ищущим слабину в каждом на кого посмотрит. Он смотрел на меня так, словно сканировал каждую мелочь, каждый жест.

— Здравствуй, Анжелика, — прервала моё замешательство Изабелла, сжав губы. — Позволь познакомить тебя с Джузеппе Лоретти. Это мой давний друг. Я хочу, чтобы мы все поужинали и познакомились.

***

Мы сели за стол, и обстановка вокруг накалилась так, что казалось, ещё секунда — и воздух разорвётся от напряжения. Рафаэль сидел напротив, не скрывая ярости, его взгляд прожигал меня насквозь, заставляя каждую клетку тела сжиматься, как пружина. Я ощущала, как он ждет любой промах, любую оплошность, чтобы немедленно вцепиться в меня.

Изабелла с Джузеппе Лоретти обменивались вежливыми, безупречно выверенными фразами, но я чувствовала что-то зловещее, непривычное в каждом их слове. Лоретти, высокий и сдержанный, изучал меня хищным взглядом, в котором сквозила насмешка и ледяное любопытство. Казалось, он впитывал каждую мою реакцию, любое движение. Этот человек, словно знающий о каждом моём слабом месте, всматривался в меня так, будто намеревался прожечь насквозь. Я старалась не смотреть на него, но каждый его пристальный взгляд оставлял на мне тяжёлый след, словно предупреждая, что моё внутреннее спокойствие — лишь хрупкая иллюзия. Он был способен разорвать её в любую секунду. Кто он такой? И почему мама привела его в наш дом?

— Анжелика, — тихо произнёс Лоретти, не сводя с меня глаз. — Тебе подходит это имя…красива как ангел. Хоть и не похожа на мать и на отца.

– Вы знали моего отца? – тихо спросила я…стараясь не показать, что слова о непохожести задели меня.

– Да, я знал твоего отца. Мы были партнерами много лет назад.

Его голос был обманчиво мягким, скользким, и от этой мягкости становилось невыносимо.

— Я слышал, ты исправно посещаешь церковь? — он не сводил с меня взгляда, и от его пристального внимания мне хотелось вырваться из-за стола, подальше от этого тошнотворного ужина. – Проводишь много времени на исповеди?

Я наткнулась на взгляд Рафаэля, злой, исподлобья. Никакой пощады в его глазах не было. Напряжение в его лице говорило всё. Ещё один неверный шаг, и мне не сдобровать.

— Падре Чезаре — мой друг, — проговорила я, надеясь, что голос останется ровным. — И я набожный человек. Вы все верно слышали. Моя мама знает об этом.

— Твой друг? — повторил Лоретти с легкой усмешкой, будто это слово — нелепая шутка. — Это хорошо, очень хорошо. Верные друзья — редкость, — медленно сказал он, не отводя взгляда.

Изабелла метнула на Лоретти взгляд, в котором была тревога, но она молчала, словно замерла, ожидая развязки. Лоретти поднес бокал к губам, и я почувствовала, как под его взглядами холод прокатился по спине. Он словно уже знал что-то о моих мыслях, о моём страхе, обо всём, что я пыталась спрятать за внешним спокойствием. Казалось, ему не нужно было слушать мои слова — он видел всю правду за ними.

Рафаэль, до этого молчавший, вскинул голову и, отодвинув бокал, с нескрываемой угрозой спросил:

— Как-то странно получается, правда, Анжелика? — его голос был натянут, как струна, вот-вот готовая лопнуть. — Прямо после свадьбы ты становишься набожной. В каких грехах ты исповедуешься падре Чезаре, интересно?

Его глаза искрились злостью, и он не собирался скрывать её, с каждой секундой подавляя меня всё сильнее.

— Может быть, — Рафаэль обернулся к Лоретти, едва заметно усмехнувшись, — падре Чезаре помогает справляться с трудностями замужества? Разрешает сомнения… подсказывает, как подчиняться мужу?

Вся кровь ударила мне в голову. Рафаэль, не скрываясь, оскорблял меня, делая это так нарочито, чтобы никто не смог упрекнуть его напрямую. Но я знала, что каждый из нас здесь прекрасно понимает его намёки. У меня задрожали руки, и я крепче сжала их на коленях, не желая дать ему ни малейшего удовольствия увидеть мою слабость.

— Не думаю, что тебе знакомо, что такое поддержка друга, Рафаэль, — выпалила я, глядя ему прямо в глаза. — Ты слишком привык требовать подчинения, но это… это не имеет ничего общего с дружбой.

Рафаэль, усмехнувшись, медленно опустил бокал. Изабелла нервно перебирала пальцами край скатерти, но молчала, не вмешиваясь. Лоретти смотрел на меня с явным интересом, в его глазах плескалось что-то опасное, мрачное.

— Поддержка друга, — передразнил Рафаэль с ядовитой усмешкой. — Ты так и хочешь сказать: «защита»?

— Хочешь знать правду? — прошептала я, и мои слова звучали как плевок. — Мне бы не понадобилась «защита», если бы не ты!

Рафаэль в ответ только насмешливо усмехнулся. Я видела, как его злость распаляет его, как огонь, который он не хотел тушить. Он наслаждался каждым моментом, каждым моим словом, как будто это его развлекало. Ему нравилось видеть меня подавленной, словно прижатой к земле.