Странник

Анжелика выпрямилась, её губы сжались в тонкую линию.

— Да, я забыла, — произнесла она холодно, каждый слог её слов ударял по мне, как пощёчина. — Всё это — иллюзия. Ты сам знаешь. Ты тоже иллюзия. Тебя ведь нет на самом деле…У тебя даже имени нет.

Эти слова пронзили меня, как нож. Она видела, как я внутренне содрогнулся, но, словно ей этого было мало, она дернулась, чтобы высвободиться из моих рук. Моя ревность вспыхнула, как огонь. Ослеплённый этим чувством, я схватил её за плечи, разворачивая к себе, притиснул её спиной к ближайшему дереву.

— Иллюзия, говоришь? — прошептал я ей в лицо, чувствуя, как наше дыхание смешивается. Мое из-под маски, а ее…ее такое свежее, ароматное, сводящее с ума так, что член заныл от дикого возбуждения — Тогда почему ты дрожишь?

Она отпрянула, но я стоял слишком близко. Мы оба знали, что она могла сопротивляться только до определённого момента. Её тело не лгало, как бы сильно она ни пыталась притвориться. Это была наша вечная игра — страсть, которую она пыталась заглушить, и огонь, от которого я сам не мог отказаться.

Мои руки скользнули по её талии, и я чувствовал, как она напрягается под моим прикосновением, но не отстраняется. Наоборот — её дыхание стало тяжелее, а в глазах вспыхнуло то же безумное желание, которое я видел прежде. Это было, как капкан: мы оба понимали, что не можем, не хотим остановиться.

— Значит, ты забыла? — прошептал я, приближаясь к её шее, к её кожe, ещё тёплой от прикосновений. — Тогда почему ты пришла? Зачем? Ответь, Анжелика.

Она замерла, её глаза потемнели. На её лице отразилось столько противоречий, столько боли и желания, что мне стало почти больно от этого зрелища. На меня…на Чезаре она смотрела так же. Кто ты, Анжелика? Ты ведь изменяешь каждому из нас! Но я не отпускал её, напротив, только прижимал крепче, чувствуя, как в груди бурлит и клокочет та ревность, что отравляла меня с самого начала.

— Скажи мне, что ты действительно забыла, — прошептал я, практически касаясь её губ своими под маской. — Или ты просто хочешь в это верить?

Она пыталась что-то сказать, но я знал, что слова не нужны. Всё было и так ясно.

Я стоял перед ней в образе Странника — мрачного, загадочного, того, кто приходит к ней только по ночам, как призрак из тьмы. Она смотрела на меня с тем же трепетом и напряжением, которые когда-то пробудили во мне желание создать эту маску. Она не знала, что я и есть Чезаре, что мы — одно лицо, одна сущность. Для неё Странник был чем-то запретным, чем-то, что волновало её и привлекало, и этим она разжигала мою ревность до безумия.

Её взгляд, полный страха и влечения, был для меня одновременно проклятьем и благословением. Она смотрела на меня, как на чужого, как на опасность, которой не могла противиться. И это сводило меня с ума.

— Зачем ты пришла? — мой голос прозвучал хрипло, почти шёпотом. Я видел, как её плечи дрогнули, как взгляд её метнулся в сторону. Она пыталась притвориться спокойной, но не могла.

— Ты позвал, — ответила она тихо, но её голос выдал её. В этом звуке было что-то, что я не мог не заметить. Ожидание. Желание. И я не мог сдержать горькой усмешки.

— Значит, ты приходишь ко мне, потому что я позвал, а не потому что ты этого хочешь? — спросил я, чувствуя, как во мне поднимается ярость. — Ты боишься меня, но приходишь. Ты говоришь, что забыла меня, но стоишь здесь, прямо передо мной. Чего ты хочешь на самом деле, Анжелика?

Она попыталась отстраниться, но я держал её крепко. Видел, как её глаза блестят от напряжения, как она сдерживает себя, чтобы не поддаться. Эта борьба между нами была вечной, но сегодня я не собирался отступать. Сегодня я был готов пойти до конца.

Я почувствовал, как её дыхание участилось, и этого было достаточно, чтобы моя ярость смешалась с диким, необузданным желанием. Она пришла к Страннику, не к Чезаре и сегодня ее будет трахать Странник. Мне хотелось заставить её понять, что это не просто маска, не просто образ.

— Ты думаешь, я позволю тебе забыть? — прошептал я ей в лицо, так близко, что мог почувствовать её дыхание на своей коже. — Думаешь, что сможешь притвориться, будто ничего не было?

Она отвернулась, но я не позволил ей скрыться. Схватил её за плечи, притянул к себе, чувствуя, как её тело напрягается от близости. В её глазах я видел бурю чувств — ненависть, влечение, страх, всё смешалось в одну опасную смесь. И в этой смеси я видел и свою собственную одержимость.

— Странник, — прошептала она, и её голос дрожал, хотя она старалась казаться уверенной. — Ты — как призрак, который приходит только в темноте. Но в свете… ты исчезнешь. Исчезнешь, как мираж, оставив меня снова в одиночестве.

В её словах была правда, и она жгла меня изнутри. Для неё я был не человеком, а тенью, фигурой, которая появлялась лишь в ночи, чтобы потревожить её покой. Она думала, что может запереть меня в этом образе, как будто я был чем-то временным, чем-то, что можно просто забыть, когда наступит утро.

Я почувствовал, как внутри меня поднимается волна горечи и ярости. Как будто она пыталась убежать от той силы, которую я представлял. Её слова, это холодное равнодушие, только разжигали во мне желание завладеть ею полностью — без остатка, без жалости, чтобы она никогда не могла забыть, кто я для неё.

— Призрак? — я усмехнулся, и в этой усмешке было больше презрения, чем она могла бы вынести. — Может быть, я и призрак, Анжелика. Но только потому, что ты сама прячешься от реальности. Ты боишься признать, что тебя тянет ко мне, что ты хочешь меня так, как никто другой. Ты приходишь ко мне в темноте, потому что только там можешь быть собой.

Я сделал паузу, глядя, как её лицо меняется, она бледнеет и судорожно цепляется за мои плечи, но я завожу ее руки за спину. Пока что рано срывать маски. .

— Но знаешь, что самое забавное? — продолжил я, склонившись к её уху, шепча так, чтобы каждый мой звук проникал ей под кожу. — Это то, что ты никогда не сможешь от меня избавиться. Как бы ни пыталась. Потому что я — часть тебя. И ты знаешь это.

Она стиснула зубы. Её тело откликалось на мои слова, её дыхание участилось. Она стояла передо мной, как жертва перед хищником, и мы оба знали, что она не может уйти.

— Признай это, Анжелика, — прошептал я, не отрываясь от неё. — Признай, что тебе нравится эта тьма, это ощущение опасности. Признай, что ты не можешь без этого жить. Ты не можешь жить без меня.

Она ничего не ответила, лишь смотрела на меня с каким-то странным, болезненным выражением. Мне казалось, что в этот момент я наконец-то сломал её. Я видел, как её защита рушится, как маска гордости трескается, открывая ту самую уязвимость, которую она так тщательно скрывала.

И это был момент, когда я понял, что она моя. Развернул спиной к себе, прижал к дереву, все еще удерживая ее руки, задрал на ней платье. Она сопротивляется, но я сжимаю сильнее, проникая в ее тело сразу двумя пальцами. Вдалбливая их по самые костяшки во влажную мякоть. А ведь она потекла…там не сухо, там сочно и горячо. Первые толчки и она стонет, запрокидывая голову, оттопыривая свою аппетитную попку, словно подставляясь под мои пальцы. Я дразню подушечками острый, твердый клитор дразню до тех пор пока она не начинает жалобно всхлипывать, а потом со всей ярости вхожу в нее своим голодным, горячим членом. От наслаждения сводит скулы. Я долблюсь быстро, сильно, глубоко. Ощущаю как она начинает сокращаться вокруг моего члена, все сильнее и сильнее… и в этот момент я совершаю ошибку отпустив ее руки. Один рывок и она сдирает с меня маску….и кричит содрогаясь в оргазме и в каком-то диком ужасе, а меня уже сорвало и я извергаюсь внутри ее тела…Наши лица открыты. Теперь она знает кто такой Странник.