Странники в ночи

Он вышел из ванной, тихонько напевая "Мир без героев"*. На глаза попался экземпляр газеты, успевшей опубликовать краткий анонс романа "Ученик Нострадамуса". Сложенная газета валялась в кресле у окна гостиничного номера. Андрей перебросил её на тахту, сел, закурил и принялся созерцать московское столпотворение внизу.

В дверь негромко постучали.

– Войдите, - отозвался Андрей, разворачивая кресло.

Дверь отворилась как-то очень робко, словно стоявший за ней человек далеко не был уверен в правильности своего решения прийти сюда и до сих пор колебался.

Возраст вошедшего нелегко было определить, с равным основанием он выглядел и на тридцать пять, и на сорок пять. Такая же неопределенность, приблизительность присутствовала и во всем его облике. Невысокого роста, коренастый, лысеющий, с бесцветными глазами и невыразительными чертами лица. Не красавец, не урод, ничего запоминающегося. Незнакомец был одет в скромный серый костюм; в одной руке он держал объемистый потертый атташе-кейс, а в другой - "Неоновых Псов" с портретом Андрея на обороте обложки и лаконичной биографической статьей. Впрочем, собственно биографических данных там почти не содержалось, их место занимали панегирики типа "Уже первая книга вывела Андрея Карелина в элиту мастеров жанра..." Словом, реклама.

– Здравствуйте, Андрей Константинович, - несмело произнес вошедший.

– Здравствуйте, - кивнул Андрей, гадая, кем бы мог быть неожиданный визитер. Телевизионщик, журналист, сотрудник издательства?

– Позвольте представиться... Городницкий Владимир Сергеевич.

– Рад познакомиться. Проходите...

Городницкий прошел в комнату, присел на край тахты, положил кейс рядом.

– Вот, - он протянул Андрею книгу.
– Будьте добры... Автограф.

Шариковой ручкой Андрей написал на титульном листе: "В. С. Городницкому с уважением и наилучшими пожеланиями от автора". Поставил дату, расписался, вручил книгу своему гостю.

– Вы только за автографом пришли?
– поинтересовался он.

– Спасибо... Да... То есть не совсем... То есть совсем нет.

– Вот как?
– удивленно протянул Андрей.
– А зачем же?

Молча, упрямо Городницкий смотрел в пол.

– Мы с вами земляки.
– буркнул он наконец.

– Да? Это приятно... Но что из того?

– Я сидел в тюрьме, - тихо вымолвил гость.
– По несправедливому обвинению.

– Гм...
– Андрей заметно растерялся.
– Я, конечно, сочувствую вам...

– Я не мог доказать, - перебил Городницкий, - никаких доказательств не было. Она узнала... Она умерла. Теперь есть доказательства. Сейчас мы посмотрим видеокассету...

Он подцепил крышку кейса и вынул плоский видеоплейер "Орион". Подойдя к телевизору, он присел на корточки и принялся подключать плейер. Андрей следил за его действиями, не зная, что и сказать, потом решил ничего не говорить.

Городницкий вложил в плейер кассету, нажал кнопки на корпусе телевизора и на пульте дистанционного управления. На экране появилось нечеткое, смазанное изображение - два человека в комнате. Съемка велась под неудобным углом, при плохом освещении, и все же Андрей сразу узнал одного из персонажей. Да и мудрено было его не узнать: лицо этого человека постоянно мелькало в газетах, журналах, телепередачах. Его звезда взошла в восемьдесят пятом, когда Горбачев искал новых людей... Теперь, как помнилось Андрею, человек на экране занимал крупнейший пост в руководящих структурах КПСС, будучи при этом весьма популярным политиком. Только вот фамилия не вспоминалась... Как же его... Григорьев? Гаранин? Ах да, Гараев. Точно, Евгений Семенович Гараев.

Андрей повернулся к Городницкому, намереваясь задать вопрос, но тот поднял руку в предупреждающем жесте и кивнул на экран.

В отличие от изображения, звук был хорошим. Каждое слово, произнесенное двумя собеседниками, слышалось так ясно, будто они находились в гостиничном номере рядом с Карелиным и Городницким. Их разговор длился минут двадцать. Потом запись оборвалась, в динамике зашумело, по экрану заметались белые полосы. Городницкий выключил плейер.

– Вы узнали его?
– спросил он. Судя по интонации, он не сомневался в ответе.

– Гараева? Конечно.

– Вы поняли, о чем идет речь?

– Примерно. Похоже, Гараев убеждал этого второго подставить кого-то... Создать видимость преступления с фальшивыми уликами...

– Не убеждал, а нанимал, - поправил Городницкий.
– Когда вы посмотрите кассету вторично, вам все станет понятно. В конце отлично видно, как Гараев передает деньги. Запись сделана семь лет назад, когда Гараев работал прокурором города...

– Какого города?

– Нашего с вами родного города. Вы не знали?

– Нет.

– Ну да, разумеется, вы далеки от этих сфер... Теперь знаете. Я служил под его началом... И эти двое договаривались подставить именно меня.

– Право... Мне очень жаль, - сказал Андрей, машинально разминая в пальцах сигарету.

– Я хочу рассказать вам всю историю.

Прежде чем Андрей успел как-то отреагировать на это предложение, Городницкий начал говорить. Его речь была насыщена эмоциями до предела, что и не удивительно, учитывая, через какой ужас пришлось пройти этому человеку. Пока он рассказывал, Андрей выкурил две сигареты одну за другой. Когда Городницкий закончил и выжидательно, настороженно посмотрел на Андрея, тот неуверенно произнес:

– Я не совсем понимаю... Вы что, хотите, чтобы я написал об этом? Или ждете от меня совета?

– Нет. Мы должны восстановить справедливость. Точнее, вы должны, потому что у вас есть возможность, а у меня нет.

Андрей взглянул на Городницкого, как усталый психиатр на трудного пациента.

– Но что же я могу сделать?

– Сегодня ваше выступление по телевидению, в прямом эфире. Я оставлю вам пленку. Расскажите все перед камерой и передайте кассету журналистам.

– Помилуйте, Владимир...

– Сергеевич.

– Владимир Сергеевич. Почему бы вам самому не отнести пленку на телевидение, отдать журналисту, или пойти в прокуратуру, сделать заявление?

– Да вы представляете, кто такой Гараев?
– взорвался Городницкий. Ему достаточно моргнуть, чтобы меня в пыль стереть. Если бы я мог сам выступить по телевидению! Когда мою историю узнают миллионы людей, расследование неминуемо, он не отмоется. Но кто я? Ноль. Вот вы говорите, отдайте пленку журналисту. Да какому, кому я могу доверять? А вы будете в прямом эфире.

– Но почему я?
– разозленно бросил Андрей.
– Мало ли людей выступают в прямом эфире, вот и обращались бы к ним!

Городницкий вдруг улыбнулся.

– Все дело в этом, - он погладил обложку "Неоновых Псов".
– Я прочел вашу книгу. Вы не такой, как многие другие. Я верю вам.

Наступило молчание. Э, погодите, если на то пошло...

– Как вы нашли меня?
– резко, почти грубо спросил Андрей.
– Как узнали, что я в Москве, где остановился, что буду выступать по телевидению? Я сам узнал об этом сегодня утром в издательстве.