Странники в ночи

– Хорошо бы.

Я встал и решительно направился к двери. Она пыталась удержать меня, но я отстранил её рукой.

– Будь счастлива.

Хлопнув дверью, я двинулся было к лифту, но меня остановила мысль о том, что в лифте я могу оказаться не один. И я стал спускаться по лестнице, медленно, словно обдумывая каждый шаг.

На улице я подошел к телефону-автомату. Не работает - гудки после второй цифры. Другой автомат, третий... То же самое. Четвертый телефон сжалился надо мной, и я набрал номер.

– Алло, - ответил мне женский голос, столь отличный от голоса той, у которой я только что побывал. Эти две девушки отличались во всем.

– Алло. Это я.

– Здравствуй.

– Можешь приехать ко мне вечером?

– Я очень занята.

– А завтра?

– И завтра.

Я повесил трубку на рычаг. Последний человек, способный меня спасти, отвернулся. Непостижимо, но во мне не было ни разочарования, ни душевной боли. Напротив, появилось какое-то злорадное удовлетворение. Обманывал ли я себя? Не знаю, скорее всего нет.

Не помню, как я добрался до машины. Конечно, не автобусом, ведь мог вернуться кошмар одинаковых бледных лиц. Наверное, пешком. Сел за руль, бездумно переключил скорость, тронулся с места. Начинало темнеть. Мне следовало удивиться, куда подевалась изрядная часть дня, но и удивление не приходило. Зажигались уличные фонари, витрины магазинов и ресторанов, неоновые рекламы. Постепенно, одно за другим, загорались окна квартир. Я вел машину все время по центральным улицам, избегая мрачных переулков, той опасности, которая таилась в их разверстых черных глотках.

За городом, на автостраде я прибавил скорость. Чтобы доехать домой, нужно было миновать новые районы, скопища высотных зданий, построенных довольно далеко от дороги. Я смотрел на эти многоэтажные башни с чувством печального бессилия. Десятки домов, тысячи окон. Может быть, за двойными стеклами одного из них - уют, покой и любовь. Спасение, которого я страстно жажду. Но их слишком много, и машина летит мимо, мимо... Золотые искры окон - безжалостные осколки, впивающиеся в сердце.

Тоска охватила меня. Я стиснул зубы и выжал из машины максимально возможную для неё скорость. Через десять минут конусовидные лучи фар осветили мой дом. Или вернее будет называть это сооружение могилой, где я похоронен заживо?

Моя комната на ветру - я так любил её когда-то! И сейчас не испытывал к ней ненависти. Все что угодно, кроме любви и ненависти - ни того, ни другого не осталось в душе. Какой там цвет в конце моего пути? Золотой, черный, бездонно-серый? Никакого. Вот именно - ничего.

Я погасил фары, вышел из машины. Отпер дверь, шагнул в комнату, повернул выключатель на стене. Картины (их сорвал ветер!) висят на прежних местах, книги (они с шорохом и стуком падали на пол!) валяются на столе в привычном беспорядке. Прекрасно, ничего не случилось - но был телефонный звонок, эта змея выползла из телефона и ужалила меня в мозг.

Все равно. Я подошел к дивану, механически разделся и лег. Кажется, телефон снова трещал, но я уже спал как убитый.

Проснулся я оттого, что как будто ощутил чей-то долгий пристальный взгляд. Открыл глаза и улыбнулся. На краю дивана сидела та, которой я звонил по телефону-автомату, моя последняя и несбывшаяся надежда. Она пришла, она сидела здесь и ласково гладила теперь мое плечо.

– Как ты сюда попала?
– спросил я.

Она поцеловала меня с грустной улыбкой.

– Это сон, - сказала она.
– Во сне чего только не происходит. Меня тут нет, но какое это имеет значение?

– Сейчас никакого.

– Никогда никакого, - поправила она.
– Ты одинок?

– Нет. Я не говорил этого тебе. Я всегда знал, что ты придешь и спасешь меня. Знал с той самой минуты, когда впервые тебя увидел.

– Но это сон.

– Какое это имеет значение?

– Сейчас никакого, - сказала она.

– Никогда никакого, - сказал я.

Мы засмеялись счастливо, как дети.

– У нас много времени, - сказал я.

– Зависит от тебя.

– Разве? Это будет хорошее время.

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя. Только это сон.

– А наяву?

– Всегда люблю тебя. Когда ложусь спать, мысленно желаю тебе спокойной ночи, встаю - доброго утра. Когда пишу новую книгу, пишу для тебя.

– Ты говорил, что пишешь для некоего абстрактного читателя, воображаемого, кто вдалеке, кого, может быть, и нет совсем.

– Я врал.

– Я люблю тебя.

– Во сне. Наяву ненавидишь.

– За что?

– Не знаю.

– Я люблю тебя.

– Хорошо.

Последнее слово я прошептал с полузакрытыми глазами. Потом я поцеловал её, она юркнула под одеяло и прижалась ко мне.

– Ты наркоман.

– Почему?

– Ты со мной во сне, в мечтах. Чем это лучше наркотиков? Транс проходит, реальность остается реальностью. И плюс ко всему тебе ещё будет стыдно.

– Ты говоришь верные и мудрые вещи. В жизни ты не такая.

– Проще?

– Да.

– Конечно. Ведь я - настоящая, живая - и та, какую ты придумал себе, совершенно разные. Еще одна пытка, которой ты добровольно себя подверг.

– По-твоему, я дурак?

– Еще хуже. Ты меня ненавидишь.

– Вранье.

– Нет.

– Иногда мне кажется, что ненавижу. Но это самообман, выдуманный для успокоения. Я люблю тебя.

– Во сне?

– Всегда.

– Ты любишь не меня. Нет, ты не дурак... Ты убийца. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься.

– Тогда в первую очередь я убиваю себя.

– Но другим от этого не легче.

– Какое мне дело до других?

– Наконец-то ты искренен.

– Но я люблю тебя.

– Нет. Тебе хочется так говорить, хочется так думать. А если я скажу тебе всю правду?

– Давай. Все равно это сон.

– Ты хочешь думать, что любишь меня, потому что вбил себе в голову: я для тебя - единственный выход из клетки одиночества. Ты не колеблясь принесешь меня в жертву твоему идолу, маленькому зубастому эго. Ты не только убийца, ты предатель.

– Благодарю за откровенность.

– Но я люблю тебя.

– Почему?

– Потому что это сон.

– А в жизни - нет?