Странности любви

— Во просторы-то, верно? — вздохнула сидящая рядом с Полиной Нефертити.

Аню командир оставил хозяйничать на кухне — на случай, если повар вовремя не приедет, а Полину отправил со студентами в поле.

Оглушенные поначалу этой первозданной красотой, студенты начали потихоньку приходить в себя. С грохотом опускались стекла, выпрастывались наружу руки, жадно ловили прохладный осенний ветер. Многие впервые видели настоящую "кантри-сайд". Не по телевизору, а вот прямо за окном:

— Красота-то?

— Балдеж! Полный отпад! — восторгался Галкин, обнимая за плечи Зою Миронову.

— И речка совсем рядом — купаться можно.

— А луга-то, луга какие!

— Ой, смотри, смотри — корова! Траву грызет, наха-алка!

— В естественных условиях самофинансирования…

— Я тащусь!

Нефертити придвинулась ближе к Полине:

— Видите ту липовую аллею, Полина Васильевна? И развалины, к которой они ведут? Вот в такой усадьбе — ну, не в разрушенной, конечно, а в целой — мы с Зоей могли бы сейчас жить.

— Что? — Полина с трудом оторвалась от бегущих за окном красот, посмотрела, куда показывала Таня Миронова.

— Моя покойная бабка, урожденная Мурашева, говорила, что…

— Уж прямо и "урожденная", — улыбнулась Полина. — Не та ли самая Мурашева, из рода декабристов, которая…

— Та самая. Наша родственница по какой-то там линии.

Полина недоверчиво протянула:

— Так мы, выходит, в гости к вам едем?

— Почти: в соседнем поместье будем картошку убирать.

За центральной усадьбой автобус свернул вправо и, проехав полуразрушенную церковь, явно занятую под амбар, остановился на границе поля и леса.

На поле бригадир объяснил Полине и комиссару задачу:

— Будете подбирать за копалкой. Там корзины лежат, — кивнул на опушку леса, — под той березой, но чтобы вернуть все до единой!

— А куда ссыпать? — поинтересовался Александр Витальевич. — Где мешки?

— На поле пошукайте. Должны с прошлого года остаться.

— С прошлого?

— Студенты побросали, не вернули. Трактористы собрали чуток, а остальные — в боровках. Пошукайте! — посоветовал бригадир и удалился.

Из пяти картофелекопалок две стояли у опушки леса, ремонтировались. Остальные тарахтели, попыхивая голубым дымком, на разных концах поля. А поле-то — без конца и без края! Так показалось, судя по всему, не одной Полине.

— Неужели это все нам убирать? — услышала за своей спиной и, обернувшись, увидела Зою Миронову.

— Нет, Миронова, вам еще роту солдат выделят.

— Ладно уж, давайте хотя бы взвод. А что? — вдруг вдохновилась Зоя. И, капризно пристукнув резиновым сапогом по вспаханной земле, поинтересовалась: — Кого из нас военная кафедра готовит, а?

— Правильно мыслишь, — поддержала Зою Нефертити. — Мы — медсестры запаса, верно?

Подхватив грязную корзину, сестры Мироновы, потомки знаменитых Мурашевых, повернули к борозде, выдавливая в рыхлой почве большие ребристые следы.

Поле, усеянное студенческими спинами на длинных бороздах, напоминало огромные счеты с беспорядочно разбросанными костяшками.

Полина тоже взяла корзину, склонилась к борозде.

— Личным примером? — съязвил Александр Витальевич, присоединяясь к Полине и отбирая у нее тяжелую, словно вобравшую в себя все осенние дожди, корзину. — Ого! Ее и пустую-то не дотащишь, а уж с картошкой…

Полина энергично принялась за работу. Хотелось показать — и Александру Витальевичу и студентам, что она, преподаватель, тоже, в общем-то, "от сохи", не белоручка. Однако к середине борозды почувствовала легкое головокружение и выпрямилась.

— Может, хватит? — пристально посмотрел на нее Александр Витальевич, пересыпая в мешок картошку из корзины.

Вытянув шею, Полина глянула, сколько еще осталось до конца поля, и ей стало тоскливо.

— Товарищ комиссар, разрешите обратиться! — послышалось над самым ухом.

Полина подняла голову и увидела растущие из резиновых сапог ноги, а потом — всего Галкина, в черных трусиках и белой маечке, в каких выводят на солнечные ванны ребят в детском саду. Только вместо белой панамки голову прикрывала черная шляпа.

"Он небось и спит в своем сомбреро. — Полина с удовольствием разогнула затекшую спину. — Но пончо уже снял, модник несчастный".

— Товарищ комиссар, — Галкин стоял навытяжку, подчеркивая комичность своего вида, — разрешите доложить: мешки кончились! Куда картошку ссыпать прикажете?

— Куда? В кучи, наверно…

— Чтобы ей сподручнее гнить было? — Галкин перевел вопросительный взгляд с комиссара на Полину и снова на комиссара. Оба молчали, не зная, что ему на это сказать, и он подытожил: — Ну, как прикажете…

Галкин удалился, с душераздирающим звуком сдвинув каблуки резиновых сапог, отчего у Полины поползли по спине мурашки.

К ремонтирующимся у опушки копалкам прибавилась еще одна. Полина обвела взглядом поле и увидела над его краем, мягким горбом уходящим вдаль, к березняку, слабый голубой дымок.

— Ого, куда копалка утопала! Нам за ней всем отрядом не угнаться!

— Нет, это не копалка, — сказал Александр Витальевич, вглядываясь в дальний конец поля. — Похоже, наши костер разложили. Картошку пекут. — И, глянув на часы, прокомментировал: — Рановато начали!

Постепенно согнутых над бороздами спин становилось все меньше, а дымков над опушкой прибавилось.

— Никакой дисциплины! — вздохнул Александр Витальевич, точно копируя командира. — Надо наводить порядок, Полина Васильевна.

Прочесывая опушку, отыскали "дезертиров" и возвращали полю его бойцов. Костры засыпали землей. Но вскоре оставили это бесполезное занятие. Комиссар присел на корточки у одного из отвоеванных костров, пошуровал веткой в золе:

— Интересно, тут что-нибудь найдем?.. Та-ак, одна, кажется, есть… "Яблоко земли", — уважительно произнес, выгребая из золы картофелину. — А у нас в Сибири — просто "яблоко".

— Выходит, вы сибиряк?

— Не похож? — усмехнулся Александр Витальевич, перебрасывая горячее "яблоко" из ладони в ладонь. — Не те габариты?

— Да нет, что вы!.. — Полина смущенно запнулась. Действительно: ее представление о могучих сибирских здоровяках никак не вязалось с хилым видом комиссара.

— За последние два месяца восемнадцать килограммов скинул, — вдруг разоткровенничался он. — Пока разводился, пока сына отсуживал… Не от-су-дил, — произнес раздельно, забыв перекинуть горячую картошку в другую ладонь. И, заметив сочувствие во взгляде Полины, поспешил защититься: — Ничего, отъемся тут на деревенских хлебах да на картошке. Командир привезет аванс, в совхозе бычка заколют…