Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Она говорит со мною о браке! — подумал Пушкин и мысленно усмехнулся. — А я-то полагал себя влюблённым мальчишкой, когда волочился за Мари. (так и подумал: «волочился». И куда делись ночь на корабле и крымский грот, и щемящее восхищение при виде её тонкого, подвижного, полного неудержимой жизни тела?) Вот теперь получай влюблённого мальчишку — по самое не могу.

Александр отвёл глаза — смотреть в упор становилось неловко — и кивнул:

— Я думаю об этом.

Вертелась мысль, что если попросить руки Катерины, Николай Николаевич может и согласиться. Старшая дочь была генералом горячо любима, но в смысле успешной партии на неё, кажется, махнули рукой.

* * *

Что

нам брачные планы Француза? Не будем сопровождать его весь остаток дня до шести, пусть себе курит и судорожно хватается читать попеременно разные английские книги, пусть царапает на полях свой и Катин профили, предсказывая марьяж, — мы же промчимся сквозь яркую и густую, как заросшая клумба, ярмарку, по Печерским холмам, поперёк строя солдат, вверх — вдоль мшистой кладки бастиона — над крепостью и церквами — к Подолу, меж торговых рядов (костлявые руки перебирают на прилавке блюдца; солёная рыбина падает с крюка; щенок зачарованно глядит на мир из корзины) — над мостовой, вперёд! В доме на улице Кловской нам нынче не быть нельзя.

— Какого чёрта ты ставишь карету поперёк входа, балда?

— Их превосходительство выйдет, так и отъеду.

Пушкин ударил тростью о колесо не дающего войти в дом экипажа.

— Пусти немедленно!

— Вы боком обойдите, — равнодушно ответил ямщик, сдвигая на ухо шапку.

— Боком?! — Француз подпрыгнул от возмущения, что вряд ли придало ему важности. — Уберись с дороги, кому говорят!

Но тут из дому вышел кто-то, невидимый за каретой, сказал: «едем!», хлопнула дверца, ямщик, причмокнув, дернул вожжи, и карета покатила.

— Обнаглели, мерзавцы, — бормотал Француз, заходя и подавая трость и цилиндр швейцару. — А ты чего не гонишь? Уснул?

— Заплочено было-с.

— Сколько ж он заплатил-то, чтобы встать прямо у двери? А, — Пушкин скинул плащ, — плевать. Василий Львович! Mon dieu, c'est bon de… — Александр не успел договорить, только хрустнул в объятиях Василия Львовича.

Из знакомых в доме были Василий Львович и давешний адъютант (кажется, всё-таки не Дуббе, а как-то на «Дуп»; точно — Дупель). У стола, почти упираясь грудью в угол, сидел молодой плечистый генерал с умными, глубоко посаженными глазами и необычно чувственными губами, какими-то даже не мужскими. У окна стояли двое, скрытые в тени — прапорщик и какой-то штатский. На диване устроился полковник с вытянутым лицом и демонически приподнятыми бровями.

— Знакомьтесь, — Василий Львович поставил придушенного Пушкина перед генералом. — Александр Пушкин.

— Приветствую, — хрипло произнёс генерал, протягивая руку. — Волконский.

— Хорошо, что вы пришли, — сказал адъютант Дупель.

Полковник поднялся и осмотрел Француза внимательно, с каким-то научным интересом, как неизвестное растение или редкий камень:

— Ещё один гражданский среди нас? — он быстро глянулся на Волконского и Василия Львовича. — Не обижайтесь, Александр, у нас тут, видите, гражданские — редкость. Краснокутский, — представился он. — Давно в Киеве?

— Не отвечайте, — трескучий голос Волконского звучал резко, но в целом доброжелательно. — Краснокутский вас заговорит, он охоч до расспросов… Садитесь.

Прапорщик, не отходя от окна, кивнул:

— Басаргин.

Штатский приблизился, оказавшись худым брюнетом с грустными глазами и оттопыренными ушами.

(Запоминающиеся лица собрались, — подумал Пушкин. — Хоть сейчас шли портреты по всем заставам).

— Рад познакомиться, — штатский щёлкнул каблуками. (Выправка, приветствие — это никакой не штатский,

а офицер инкогнито). — Я Илиас Вувис, строго говоря, виновник сбора.

— Господа, — Пушкин сел к столику, — что же собрало нас всех в благословенном доме Василия Львовича?

— Все познакомились, — констатировал Василий Львович. — Давайте начинать, ну. Сергей Григорьевич, говори.

— Итак, — каркающим голосом сказал Волконский, — Прежде чем передать слово господину Вувису, я скажу. Все, находящиеся здесь, знают о близком восстании греческой Гетерии против турецкого ига. В связи с этим должно отметить следующее: во-первых, это время наиболее удобно для того, чтобы выступить и силами второй армии занять Петербург, провозгласив республику. Во-вторых, для исполнения этого нужно решить несколько задач здесь, на юге. Коли уж до возвращения Орлова мы не можем знать, сколько наших братьев в Петербурге готовы разделить с нами участь — какой бы она ни была, — предлагаю начать с того, что нам доступно и ныне. Господин Пушкин нам чрезвычайно пригодится, хотя он и не военный.

— Один вопрос, — поднял руку Дупель. — Господин Пушкин, вы дружны с полковником Раевским…

— Он не догадывается о моём участии в обществе, господин Дупель.

Адъютант моргнул и дёрнул усом:

— Я Дубельт.

— Виноват, господин Дубельт.

— Может статься, — Василий Львович перелил в блюдце чай и подул на него, — Орлов приедет ни с чем. Там, понимаете, по-другому мыслят, ну.

— Допустим, — отозвался Волконский. — Но и тогда у нас есть хотя бы Якушкин, человек деятельный…

— Иными словами, мы и сами справимся, — Краснокутский вечно щурился, будто глядел на солнце, от этого его глаза казались лихими и весёлыми; из-за постоянного прищура вкруг них давно залегли морщинки. — Армия у нас есть, господа, будет constitution Пестеля и подробный военный план князя. Перебьёмся, думаю, а, господа?

— План князя? — не понял Пушкин.

— А вы не знаете?

— Он с князем не знаком, — пояснил Василий Львович.

— Надо же, могли ведь встретиться… Князь — отец нашей революции, гениальный, по-моему, человек. Весь наш план рождён его умом, как вам это?

Господи.

— C'est incroyable, — согласился Пушкин (вдох-выдох, сдержать дрожь, nomen est omen [18] , silentium est aurum [19] , зачем безвременную скуку зловещей думою пытать? Не выдать интерес, не выдать). — Жаль, что я не знаю его.

— Увидитесь с ним когда-нибудь. Впрочем, его трудно застать, он всё время переезжает.

Господи. Идейный вдохновитель революции, в разъездах, почитаем тут всеми, как отец родной…

18

имя есть знак (лат.)

19

молчание — золото (лат.)

— Как его имя?

— Мы привыкли звать его князем, в тон его манере подписываться, но, — (говори же, Волконский, чёрт тебя дери!) — вообще его зовут Владимир Крепов.

Зюден

— Могли столкнуться, задержись он на минуту, или приди вы раньше, — сказал Волконский. — Вы зашли сразу, как князь ушёл.

Головокружительные известия — в Петербурге — возвращение Каподистрии и вызов — явление гусара — о сомнамбулах — крушение

Поделиться с друзьями: