Странный ангел

– Попробуй все-таки уснуть. – сказала она вслух. – Сон иногда бывает самым лучшим лекарством.

– Ладно, попробую. – сердито сказала Аня. – Только это лекарство мне не поможет!..

Дарья Петровна опять вздохнула, но больше не сказала ничего.

2

Аня и в самом деле вскоре уснула, проспала довольно долго и оказалась права – сон ей не помог. Наоборот, за время сна ее мрачное состояние еще более усугубилось. Ближе к обеду она проснулась с тяжелой головой и ощущением ледяного камня в душе.

Она с глубоким вздохом села на постели и оглядела свою мансарду. Дарья Петровна, уходя, расправила оранжевые шторы, и теперь мансарда была озарена каким-то волшебным сиянием. Раньше такое замечательное освещение очень нравилось Ане, а теперь показалось отталкивающим. И мансарда тоже выглядела чужой и холодной, хотя все здесь было таким же, как всегда. Как вчера, и позавчера, и во все дни, когда они бывали здесь с Катей.

С Катей…

Аня нашарила на тумбочке рядом с кроватью пульт. Нажала кнопку. Диск в проигрывателе уже был.

Экран телевизора засветился, и на нем снова появились они с Катей во время того замечательного строительства. Обе – в нарядных платьях, с радостными лицами, что-то беззаботно щебечущие, как птички.

– Как птички… - пробормотала Аня, мрачно глядя на экран. Главным образом она смотрела сейчас не на Катю, а на себя.

«Какое наивное у меня лицо!.. Как у маленькой дурочки!..» - думала Аня. – «Как я верила ей! Каждому ее слову!.. Верила и доверяла! А она… Все знала и продолжала со мной играть. Как с куклой!.. И ничего, ничего не сказала. Ничем не поделилась!..»

Произнося эти злые слова, Аня знала, что она не права, совсем не права. Она ведь прекрасно помнила о необыкновенных объятиях, когда Катя без слов сумела поделиться с ней своими истинными чувствами.

Но в душе Ани все сильнее, ядовитым пламенем, разгоралась обида. Она проникала во все уголки ее души, затуманивая сознание, искажая истинные образы настоящего и совсем недавнего прошлого…

– Все у нас было радостно, все у нас было хорошо… - сердито забормотала Аня вслух. – Ну просто замечательно все было!.. А теперь все стало плохо. И я теперь тоже буду плохой!..

От собственных слов Ане стало так горько, так жалко себя – брошенную, обиженную, преданную лучшей подругой!.. – что она заплакала. Но слезы эти не принесли ей облегчения, как было совсем недавно, когда она была еще маленькой. Тогда слезы были как лекарство, как облегчение. Поплачешь немного, мамочка тебя пожалеет, погладит, или, наоборот, отругает, даже шлепнет – и тебе сразу становится легче.

– Да, я была маленькой. – сказала Аня, шмыгая носом. – А теперь я уже не маленькая!.. Теперь я становлюсь взрослой, и уже никому не поверю! Никогда и ни за что!.. И сама тоже буду врать и обманывать!.. Если надо, чтобы я была гадкой – я буду гадкой!..

Последние слова Аня сказала неожиданно для себя самой, и они ее ошеломили. Неужели она и правда собирается врать и обманывать?.. Неужели она и правда хочет быть гадкой?.. Ведь если она станет такой, Катя не будет с ней дружить!..

И не надо!

Не надо!..

Тем более, что Катя и так ее уже бросила…

Аня сердито вытерла слезы покрывалом, растерев шершавой тканью щеки докрасна.

И тут она почувствовала в себе еще какое-то изменение. Она замерла, определяя источник новой заботы. Потом осторожно потрогала... Выпростала руку из-под покрывала, посмотрела…

– Ой, мама!.. – прошептала она.
– Мама!.. Мамочка!..

Ей казалось, что она кричит, а на самом деле она елее слышно шептала.

Но Дарья Петровна все равно ее услышала, и тут же поднялась наверх.

– Что такое?.. Что еще случилось?.. – воскликнула она.

– У меня кровь… - ответила Аня.

– Какая кровь?.. Где?.. – растерянно спросила Дарья Петровна.

– Та самая!.. – сердито ответила Аня. – Там!..

– О господи!.. – улыбнулась Дарья Петровна. – А я-то думаю, что с тобой сегодня происходит!.. Надо же, как все совпало.

– Ты вот улыбаешься!.. – жалобно сказала Аня. – А мне больно, между прочим!..

– Ничего-ничего, от этого еще никто не умирал!.. – бодро сказала Дарья Петровна. – У тебя это только началось, а я живу с этим уже много лет. Как и любая женщина, в общем-то. Прими мои поздравления!..

Аня шмыгнула носом.

– А чего теперь делать-то?.. – жалобно спросила она.

– Ничего особенного. Терпеть!.. Ждать, пока пройдет. Соблюдать гигиену!.. Лежи, не вставай. А я пойду принесу все, что нужно…

Дарья Петровна быстро спустилась вниз.

– Что случилось?.. – встревожено спросил Дмитрий Борисович. Он забегал домой перекусить и вот опять спешил на работу.

– У Ани начались месячные. – коротко ответила Дарья Петровна.

– Ну, что тут сказать... Вот потому-то наше сокровище сегодня такое сердитое!..

Дарья Петровна вздохнула.

«Хорошо, если б так!..» - подумала она.

3

Через несколько дней Ане полегчало. Она перешагнула этот важный рубеж в жизни каждой девочки. Она чувствовала себя гораздо значительнее, чем раньше и гордилась тем, что вот теперь у нее могут быть собственные дети.

Жгучее чувство обиды, накатившее на нее в утро расставания с Катей, схлынуло, но горечь осталась. Из-за этого Аня, как и Костя, не могла смотреть записи своих игр с Катей. По крайней мере, не могла смотреть подолгу.

Там, на экране, вновь оживал невероятно радостный, счастливый мир, в котором она пребывала еще совсем недавно, и в который больше не было возврата (по крайней мере, Ане так казалось), и от этого Аню охватывала глубочайшая тоска.

Однако она не помешала Ане перенести к себе в мансарду все платья и игрушки, оставленные Катей. Этими величайшими ценностями Аня не собиралась делиться ни с кем!..