Странный мир

– Но то, что ты называешь галлюцинациями, вероятно связано с их попытками установить контакт. Из нас троих одна Вель наделена способностями к такому контакту, но даже ее способностей оказалось недостаточно. Ты их попытки истолковал превратно, я - просто непригоден. Я никогда не увлекался музыкой. А музыка, по-видимому, единственная нить, доступная нашему и их пониманию. Во всем остальном мы чужды. Они это поняли сразу, Ведь поняла с их помощью, я - с ее помощью, один ты упрямо стоишь на своем.

– Повторяю, все это гипотезы, и крайне шаткие.

– Чего же ты хочешь?

– Хочу убедиться, а для этого мне нужны здешние стрекозы.

– Но Лур, - вмешалась молчавшая все это время Вель.
– Это не стрекозы. Это что-то совсем, совсем другое. Возможно даже, это не насекомые. У меня до сих пор стоит перед глазами огненный смерч, в который превратился один из роев, атакованный вчера жестким излучением. Капитан не помнит этого, но я... я...

– Вот когда я смогу убедиться, что это не насекомые...

– Тогда будет поздно, Лур... Ведь я уже видела тебя лежащим без признаков жизни, и капитан... сказал, что ты мертв. Ты был мертв, Лур, пойми это... Они что-то сделали со временем, вероятно для того, чтобы мы поняли всю глубину своих заблуждений. Если мы благополучно возвратимся на Землю, сопоставление абсолютных счетчиков времени, вероятно, покажет, что тот день, который вы с капитаном не помните, а я помню, действительно был нами прожит.

– Слушая вас двоих, я скоро сам стану безумцем!
– исступленно кричит Лур.
– Да поймите вы наконец - я не верю, не верю во все эти россказни. Я ученый, понимаете вы - ученый...

– Очень хорошо, - прерывает капитан, - чего же хочет ученый?

– Взять образцы перед стартом. Несколько экземпляров...

– Но если эта благородная жажда ученого будет стоить жизни всем участникам экспедиции?

– Ах, вот чего вы боитесь! Превосходно! Я останусь здесь с необходимой аппаратурой, вы уведете "Вихрь" на какую-нибудь далекую орбиту, а потом вернетесь. И погрузите меня и мою коллекцию.

– Или труп ученого.

– Не исключен и такой вариант. Он подтвердит вашу правоту.

– Но они могут после неудачного эксперимента уничтожить при посадке и "Вихрь", справедливо опасаясь продолжения подобных "экспериментов".

– Хорошо, мы будем поддерживать связь по радио. Если после эксперимента я не отзовусь, вы уведете "Вихрь" в обратный путь без посадки.

– Как убедить тебя, Лур?

– Вы меня не убедите.

– Но это безумство.

– Безумцы вы. Вы и Вель. Безумцы и трусы!

– Опомнись, Лур!

– Безумцы, повторяю. Вы утратили контроль над своими ощущениями, не видите различий между окружающим нас реальным миром и миражами, которые выдумали вы сами, вы...

– Ну довольно, как капитан я запрещаю тебе... Это приказ.

– Вы можете заставить меня замолчать, но на Земле вы ответите за это. И за надругательство над наукой...

– Если бы мы были с тобой вдвоем, Лур, - голос капитана становится хриплым от волнения, - я разрешил бы тебе повторить эксперимент. Такие люди, как ты и Шерр, не способны оглядываться. Наука надела вам на глаза шоры. Но рисковать еще и жизнью Вель я не могу и не буду.

– Отговорка, капитан.

– Пойми, Лур, - тихо говорит Вель, - при такой постановке вопроса, при такой убежденности обеих сторон - я имею в виду тебя и нас с капитаном, я тоже пошла бы на риск повторного эксперимента, хотя мне было бы очень страшно, не за себя конечно - за тебя... Но есть еще одна сторона нашего спора - они... Мы не знаем, что означает для них отторжение или даже уничтожение нескольких стрекоз. Может быть, это тоже гибель разумных индивидуумов.

– Если все так, как ты говоришь, они должны прервать попытки контакта... Другими словами, стрекозы сегодня вечером не появятся.

– Неплохая мысль, - поднимает голову капитан.
– Это может разрешить спор. Если мы имеем дело с разумными силами, а я в этом почти не сомневаюсь, и если эксперимент Лура чем-то опасен для них, они не прилетят сегодня. Вообще не появятся больше, пока "Вихрь" остается тут. Кто знает, может быть, их появление следует связывать именно с нашим присутствием. Может быть, все, что мы видим вокруг, - это только мираж, устойчивое зрительное впечатление, созданное неведомыми нам силами. А стрекозы - лишь часть этого впечатления. Ведь тогда, в тот вечер, день или два дня тому назад, я сказал вам неправду... Помните, я послал вас надеть шлемы, а сам спустился вниз. Я спустился потому, что услышал что-то... Может быть, это была мелодия, о которой рассказывает Вель. Не знаю. Они тогда не погрузились в воду... Они просто растаяли в воздухе вместе с затихающей мелодией. Я позвал вас, чтобы рассказать об этом там, на месте, где все это случилось и... не посмел... Я тоже подумал тогда о галлюцинации... Хотел проверить...

– Наверно плохо, что вы не сказали об этом сразу, - шепнула Вель.

– Наверно... Итак, Лур, если ты еще настаиваешь, можешь повторить свой эксперимент. Но спеши, солнце уже низко.

Лур внимательно взглянул на капитана:

– Думаете, что их не будет?

– Думаю, что да.

– Если так, мы потеряли единственную возможность...

– Но, вероятно, приобрели другие.

– Что именно?

– Будущее покажет.

Они не появились. И удивительная музыка не зазвучала больше в тишине ночей. Напрасно Вель и ее товарищи напрягали слух... Утром оказалось, что увяли цветы и травы, обмелели реки и холодный порывистый ветер гонит тучи колючего песка. Капитан подождал еще несколько дней. С каждым днем окрестности приобретали все более дикий вид, и когда "Вихрь", вздымая облака песка и пыли, поднялся над равнинами, внизу, насколько достигал взгляд, простиралась мертвая пустыня.

– Все это очень похоже на смену времен года, - сказал Лур, наблюдая в зрительную трубу за покидаемой планетой.

– Все это очень похоже на поражение, - пробормотал капитан, - кажется, они потеряли к нам всякий интерес раньше, чем мы успели что-нибудь понять.

Вель ничего не сказала; она думала о далекой Земле - маленькой частичке безграничного мира и о человеческом разуме - крошечной искре какого-то гигантского загадочного костра...