Странствующий цирк вампиров

Внезапно меня посетила мысль, которая наполнила меня ужасом. Ужасом и волнением.

— Расти, погоди.

Он обернулся ко мне.

— Что?

— Как думаешь, это и правда их машина? — прошептал я.

— Должна быть.

— Ага. Слушай. Я собираюсь заглянуть в нее. Может быть, мы сумеем узнать, кто они такие.

— А как же представление?

— Да к черту представление. Кроме того, оно начнется еще не скоро. Подожди здесь, — я переложил нож в левую руку, а правую протянул к ручке дверцы Кадиллака.

— Ты с ума сошел?

— Тссс. Посматривай по сторонам. Кричи, если кто-нибудь появится.

Дверца была не заперта, и я открыл ее. Свет в салоне не зажегся. Мне в нос ударила вонь сигарет. Я забрался в машину, чувствуя, как у меня под ногами перекатывается и хрустит мусор. Судя по всему, на полу под сиденьем скопилась куча хлама. Журналы или карты, пакеты, обертки от еды, может быть, какие-то небольшие коробки — ничего точнее я не мог разглядеть в темноте.

Я уселся на переднем пассажирском сидении и открыл бардачок. Он был полон: несколько сигаретных пачек, спички, карты, салфетки, резиновые перчатки вроде тех, которые моя мама надевала, когда мыла посуду.

Резиновые перчатки.

Я продолжил поиски, рассматривая бумаги в надежде отыскать документы на машину. Ничего подобного мне найти не удалось. Потом я обнаружил нож для колки льда с деревянной ручкой. [65]

— Черт, — пробормотал я.

— Что там? — спросил Расти из-за дверцы.

— Нож для льда.

— Давай уйдем отсюда, — сказал Расти.

Я положил нож Слим обратно в карман и, прихватив нож для льда, выполз из машины. Прикрыв дверцу, я продемонстрировал находку Расти.

65

Нож для колки льда, на самом деле, больше похож на шило или столярный инструмент под названием «чертилка» — длинный острый металлический стержень с крупной удобной ручкой. Именно из-за такой удобной формы этот предмет частенько становился оружием в руках многих убийц, в том числе профессиональных.

— Ужас, — сказал он.

— Угу.

— Оставишь его себе?

— Не знаю.

— Это наверняка именно они.

— О да.

— Узнал, кто они такие?

Я помотал головой.

— Там наверняка есть что-то, где написаны их имена, но… там столько мусора. И слишком темно, чтобы что-то разобрать. Может быть, если мы возьмем все с собой.

— Вот уж нет.

— Да уж, для этого нам понадобился бы здоровый мешок.

— Давай просто уйдем отсюда, — сказал Расти.

— Погоди.

— Что еще?

— Мы можем сделать так, чтобы они отсюда никуда не делись. И машина, и все, что в ней, — я ухмыльнулся. — Может быть, и они тоже. Близнецы.

— Как?

Вместо объяснения, я подкрался к правому переднему колесу и воткнул нож для льда в бок шины. Металлическое жало с легкостью прошло сквозь резину. Я вдавил стержень, затем выдернул его. Воздух с шипением вырвался наружу.

— Отлично, — проворчал Расти.

Обойдя Кадиллак спереди, я глянул туда, где должен был быть номерной знак, но его не было. Подняв капот, я сунул голову внутрь и натыкал дыр во всех шлангах, которые только смог разглядеть. Вытащил пробку радиатора и швырнул ее в темноту. Потом осторожно закрыл капот.

Подобравшись к левому переднему колесу, я проткнул на нем шину, потом поспешил к задней части машины, и сделал то же с левым колесом там.

Сзади тоже не обнаружилось номерного знака.

Я проткнул заднюю правую шину. Подняв глаза, я увидел, то Расти наблюдает за мной, качая головой.

— Теперь-то мы можем пойти на представление? — спросил он.

— Думаю, да, — я протер нож для льда подолом рубашки, чтобы стереть с рукоятки свои отпечатки, а потом закинул его под Кадиллак.

Мы отправились дальше.

Расти по-прежнему шел впереди, а я посматривал по сторонам в поисках пикапа Ли. Мы двигались достаточно быстро, и некоторое время все шло отлично. Но когда мы крались мимо Фольксвагена, я заметил какое-то движение на водительском сидении. Не разглядев толком, что это было, я выкрикнул:

— Осторожно!

Не понимая, в чем проблема, Расти остановился и развернулся на месте, чтобы посмотреть на меня. В какой-то момент его лицо оказалось как раз перед открытым окном.

— Нет! Только не.

Но он, к счастью, продолжил разворот. Так что собачьи зубы вцепились не ему в лицо, а всего лишь в плечо, прокусив рубашку насквозь. Закричав от боли, он дернулся в сторону.

Собака, повиснув на нем, вылетела из окна. Кажется, это был белый пудель. Их обычно зовут «игрушечными». [66] Он и правда был похож на игрушку, на крошечного плюшевого пуделя. Но рычал он как самая настоящая собака.

Расти крутился на месте, пытаясь стряхнуть с себя висящего на нем пса.

66

«Той» пудель — самая маленькая разновидность пуделя, не более 11 дюймов (28 сантиметров) в холке.

— Сними его! Сними его!

Я попытался ухватить пса, но Расти вертелся слишком быстро. В конце концов пудель ослабил хватку, отлетел в сторону и ударился о закрытую дверцу Шеви, припаркованную рядом с Фольксвагеном. Тявкнув от боли, собака отскочила от дверцы и упала рядом с ногой Расти, который попытался ее пнуть, но промахнулся.

Пытаясь спрятаться от нас, пудель забрался под Шеви. И спустя полсекунды закричал.

Если собаки могут кричать, то пудель именно кричал — так, будто под машиной его поджидал безымянный ужас.

Короткий вопль — и тишина.

Мы с Расти уставились друг на друга. Он приоткрыл рот, держа в правой руке нож Слим, а левой зажимал рану.

Мы ничего не говорили, просто смотрели друг на друга.

Из-под Шеви больше не доносилось ни звука.

Расти внезапно развернулся и бросился прочь. Я побежал за ним. Мы свернули направо, перелезли через бампер очередного автомобиля и побежали по узкому коридору, образованному припаркованными машинами.

В конце концов, Расти перепрыгнул через борт старого серого пикапа. Я не стал запрыгивать внутрь и остановился, опираясь на автомобиль рукой, переводя дыхание. Расти распластался в кузове пикапа, зажимая укушенную руку, и тяжело сопел.

Мы оба слишком задыхались, чтобы разговаривать.

С того места, где я стоял, было видно, что мы уже пересекли большую часть поля Янкса. Между нами и ларьком «ПИВО — ЗАКУСКИ — СУВЕНИРЫ» оставался всего один ряд автомобилей.

Ларек был открыт, большая ставня, закрывавшая до этого все окно, была поднята вверх. Внутреннее пространство было ярко освещено. Внутри за стойкой стоял Джулиан Страйкер в поблескивающей черной рубашке — очевидно, он продавал билеты на представление. Около двадцати человек стояли в очереди перед ларьком. Я узнал примерно половину из них.