Страшен путь на Ошхамахо

* * *

– Не зайдешь ли ко мне в кузню, Канболет? – пригласил Емуз. – Не бойся, я не собираюсь делать тебя своим подручным.

– А я бы охотно постучал молотом под началом такого мастера, – улыбнулся Канболет, поддерживая шутливый тон кузнеца.

В углу, возле горна, стояла Нальжан. Видно, она только что прокачала мехи, и пламя горящих углей играло розовыми отблесками на ее лице.

Емуз подошел к массивному чинаровому обрубку, на котором была укреплена наковальня.

– Давай-ка, сын Тузарова, положим эту деревяшку набок.

Мужчины навалились на тяжёлый комель – три обхвата в поперечнике – и опрокинули его на сухой глинобитный пол кузницы. В земле обнаружилось углубление. Нальжан наклонилась и вынула оттуда промасленный полотняный мешок.

– Здесь все, что осталось от твоего наследства, Канболет, – сказала она. – Развязывай мешок.

Волнуясь от неясного предчувствия, Тузаров запустил руку во внутрь мешка и ощутил гладкую прохладную поверхность металла. И вот на свет божий вновь появился знаменитый и злополучный панцирь Саладина. События семилетней давности вдруг ожили перед взором Канболета подобно тому, как вспыхивают иногда в потухшем костре запоздалые язычки яркого огня.

– Как он сюда попал? – хриплым голосом пробасил Тузаров. Он устало опустился на скамью и поставил панцирь рядом с собой.

– Сестра тебе расскажет, – Емуз посмотрел на сестру, кивнул ей головой и вышел из кузницы.

И Нальжан рассказала о кровавой резне и пожаре в усадьбе Тузаровых, о встрече с бешеным Мухамедом и Вшиголовым Алигоко, о геройстве, старика Адешема. В тот день он не умер, а дотянул, как потом узнала Нальжан, до весны. А вот веселый Нартшу, весь израненный, выжил. Только не живет он в своем доме, а подался в горы, стал абреком. Рассказала Нальжан и о том, как сшибла с ног Мухамеда и расквасила нос Алигоко, о том, как грубо и низко вел себя Хатажуков.

Его выходка и подсказала Нальжан средство, при помощи которого она увезла панцирь. Нальжан просто надела «этот проклятый железный сай» [62] на себя, а сверху натянула сай обычный, суконный. Она поняла, что кровожадные пши затеяли это страшное побоище из-за одного только панциря – значит, он дорог. А раз так, то не видеть им панциря, как собственных затылков.

В суматохе она незаметно выбралась из каральбиевской спальни, вскочила на первую попавшуюся лошадь и погнала ее в степь. Потом, на другой день, она вспомнила о брате и поехала к нему. Панцирь сняла лишь у него в доме. Натерпелась и страху и неудобств. Очень уж давил он ей в груди.

62

верхняя одежда кабардинок, похожая на современную кофту

Емуз полюбовался опасной реликвией и спрятал ее в своей кузне. Было решено помалкивать о неожиданном приобретении и даже постараться не вспоминать о нем до лучших времен.

– Уо, Нальжан, – тихо произнес Канболет, – я никогда не был ранен, но сегодня в начале твоего рассказа почувствовал себя так, словно у меня открылась старая рана. А теперь – будто слова твои ее исцелили.

– Ах, Канболет! Что это у тебя с глазами? Как ты смотришь…

– Я не знаю, как я смотрю, Нальжан. Я только знаю, что думаю.

Нальжан чуть задержалась в дверях кузницы:

– Иногда и женщине не вредно подумать. Например, о том, что пора готовить обед…

– Ну, конечно, – засмеялся Тузаров. – И кусок хлеба из рук такой женщины – дар пророка!

Нальжан смущенно отмахнулась рукой и поспешила к летней кухне.

В кузницу вошел Емуз и деловито спросил:

– Поставим чурбан на место?

– Поставим, – согласился Канболет. – А панцирь… – Тузаров сам поднял чинаровый комель. – Панцирь пусть будет в доме. У меня есть насчет него кое-какие намерения.

– Тебе виднее, – ответил Емуз. – А что касается молодого мужчины, которого ты хотел бы встретить, я, кажется, смогу тебя с ним свести.

Тузаров удивленно вскинул брови.

– Неужели ты имеешь в виду того загадочного уорка, который помог нам попасть на корабль?

– Да.

– Но откуда тебе может быть известно, кто он такой, если я не узнал даже его имени?

– Нетрудно догадаться, – пряча в усы довольную ухмылку, сказал Емуз.

Канболет больше не стал ни о чем допытываться.

За едой говорили, по просьбе Тузарова, о свойствах железа, о способах закалки металла, о преимуществах одних клинков перед другими. (При этой беседе позволили присутствовать и юношам: пусть послушают.) Речь зашла и об удивительной дамасской стали. Емуз объяснил, что ее достоинства создаются не только особыми приемами ковки и закаливания. Дело тут и в таинственных секретах выплавки самой руды. Нет, не разгадать этих секретов. Попробуй определить заранее, какое зернышко куры склюют первым, а какое последним! Канболет грустно посетовал об утрате своей дамасской сабли, которой так дорожил. Ее отняли у него в ту ночь в Бахчисарае…

Емуз от души посочувствовал молодому другу и постарался отвлечь его рассказами о богатых здешних лесах. Было решено завтра же, еще затемно отправиться на тот берег Чегема и в густых чащобах предгорья попытать охотничьего счастья.

– Куанч будет вам хорошим проводником, – сказал Емуз. – А я пойти не смогу. Нельзя в наше тревожное время оставлять дом без мужчины.

* * *

Перед сном Канболету захотелось выйти в сад. Да заодно решил посмотреть, что это Кубати так долго задерживается под кухонным навесом: не может никак расстаться с дружком Куанчем? Однако, к немалому своему удивлению, Ку-анча он застал спящим в его закутке у конюшни, а под навесом была одна Нальжан: при свете затухающего костра укладывала в походный нед съестные припасы для наших охотников. Непонятная робость вдруг зашевелилась в груди Канболета. Не замеченный Нальжан, он поторопился свернуть за угол дома и ступил на крепко утоптанную тропинку. С непривычным для себя наслаждением вдыхал Тузаров нежные расслабляющие ароматы цветущего сада. Почему-то смущаясь перед самим собой и чувствуя легкое головокружение, он остановился под яблоней и прижался щекой к се прохладному шершавому стволу. Сквозь ветви ему загадочно подмигивали звезды – будто намекали, что нет такой тайны, которую можно было бы скрыть от них даже в самых укромных закоулках человеческой души.

Неожиданно чей-то тихий шепот прошелестел в нескольких шагах от Канболета:

– …Как ясно видны сегодня семь Братьев-Звезд… [63] – это был голос Саны.

– Одна из них, вон та, самая яркая, похожа на тебя…

«Не врут ли мои уши? – подумал Тузаров. – Вот так Бати!»

Парень сидел па земле, привалившись спиной к стене дома. Прямо над его головой, мечтательно запрокинутой к небу, располагалось маленькое окошко. Девочки не видно – значит, она в комнате, где живет со своей красивой теткой.

63

кабардинское название Большой Медведицы

– Но как я могу быть похожей на звезду, – с лукавым смешком спросила Сана, – если это – братья, понимаешь, братья-звезды?!

– Нет, пусть они будут сестры, – серьезно предложил Кубати. – А еще лучше: одни братья, а другие – сестры.

– И, конечно, одним из братьев хочется быть тебе?

– Да.

– Значит, я – на том конце звездного селения, а ты – на другом?

– Нет! – решительным тоном возразил юноша. – Так слишком далеко.

Еще дальше, чем от Крыма до Кавказа. Я хочу быть рядом. И чтобы мы были не брат и сестра, а…