Страшно Упрямый

От услышанного у меня округлились глаза, а сердце замкнуло.

Откуда Мишка главарь узнал про сто тысяч, которые дал мне Бейрут???

— Я накину двести. И ты прямо сейчас встаешь и уходишь со мной. Я хочу тебя купить. — недолго подождав, Мишка главарь полез в карман пиджака. — Вот. Держи.

Кряхтя, он наклонился и бросил две пачки купюр прямо мне на колени.

— Я не продаюсь! — громоподобно заявила я, нервничая все больше от его присутствия здесь, и от того, какая участь теперь ждет Бейрута.

— Мало две сотки? На тебе еще. Так хватит?

Мишка главарь, продолжая издевательски посмеиваться надо мной, докинул еще пачку.

— Я же сказала, что не продаюсь! Забери свои деньги назад, свинья! — развернувшись, я швырнула пачками денег в него, угодив прямо в улыбающуюся морду.

— Вот ты какая, Машка… Крепкий орешек. С тобой придется повозиться.

Заметив его жирные пальцы на спинке моего сидения, я тут же отсела на самый край. Пришлось смотреть на Мишку, в его наглые мелкие глазки, не сулящие ничего хорошего.

— Зачем тебе Бейрут? Думаешь, он достоин тебя? — Мишка взял иную тактику склонить меня ему поверить, я же не велась никак. И не собиралась. — Он лжет как дышит. Знаешь, почему он здесь?

— Знаю. — несмело выдавила я, стараясь как можно реже моргать.

— Твой Антоша забил ему стрелку. Это ты знаешь?

Получив мой кивок, Мишка захохотал так заливисто и звонко, что у меня мурашки по коже побежали.

Откуда ему известно об Антоне? И о деньгах?

Подозревала я, что это подстава. Изначально подозревала, что Бейруту не надо было идти ни на какую встречу. И теперь я точно знала, что у Мишки мой телефон. Оттуда, из переписок моих, он и узнал о деньгах и о бывшем.

— Что-то Бейрут долго… — охотно издевался Мишка над моими нервами, делая вид, что сопереживает, но по факту лишь бездарно играл роль. — Обещал вернуться. А его все нет и нет… Может Антоша твой убил его? Как думаешь? Какие у него шансы? Ставки делала? Кто сильнее? Бывший твой или будущий бывший?

Я зажмурилась, не в силах выносить этот прессинг более. Но смиренно сидела на месте. Не убегала. Боялась даже пошевелиться. Потому что понимала, что дело приняло наихудший оборот.

— Бейрут тебе солгал, Машка. Антоши твоего тут и в помине не было. — якобы по секрету прошептал Мишка главарь. — Бейрут и сам не знал, что не Антошка ему стрелку забил.

Боже мой… Бейрут же не взял с собой пистолет… И все из-за меня… Где же Бейрут? Быстрее бы он вернулся…

— Не вернется он. Кое-кто серьезный подвесил его за яйца. Не жди, Машка. Не придет твой Бейрут.

Последнее напрочь выбило меня из колеи, и я захныкала, ненавистно глядя на бездушного Мишку главаря, которому доставляло невероятное блаженство наблюдать меня поверженной.

— Босс, у нас проблема. — кто-то постучал в окно. Кто именно, я не видела, заслоняла спинка сидения. — Мы нашли сгоревшую тачку в километре отсюда.

— Сашкину? — по шокированному выражению морды главаря, я поняла, что речь зашла о Косороте.

Спустя несколько секунд, Мишка главарь покинул Вольво и куда-то побежал вместе с наемником.

Убедившись, что эти двое скрылись из виду, и путь свободен, я выскочила следом, оглядываясь по сторонам и едва соображая, что мне делать и как помочь Бейруту. Как предупредить, что ему грозит смертельная опасность, если он еще жив и невредим. И куда идти, чтобы спасти Бейрута, если Мишка не солгал, что сделали с ним?

Несколькими секундами позже, раздался взрыв неподалеку от отеля. Зарево в небе заставило мое сердце содрогнуться.

Это где-то совсем близко. За отелем.

Побелев и уже даже не предчувствуя, а видя перед глазами страшное, я бегом навострилась к месту взрыва, напрочь позабыв про боль в ноге и прочие мелочи. Но не успела и за угол повернуть, как остановилась и от увиденного буквально приросла к асфальту.

Глава 4

Я возвращаю тебе твою любовь,

Она слишком тяжела,

Я забираю свою любовь,

Сновастановлюсьнаброском…

Mylene Farmer, «Je te rends ton amour».

Я застыла на месте, сжимая в руках игрушечного бурундука, которого машинально прихватила с собой.

В нескольких метрах от отеля, на асфальте распластался Бейрут. Без сознания, в луже собственной крови, в неестественной позе. С высоты упал, подумалось мне. С крыши. Либо из окна.

Четверо мужчин, одного из которых мне уже доводилось видеть, склонилось над ним и пытались привести в чувства.

— Скорая едет, брат! — громко изъяснялся Махмуд, которого я однажды приняла за цыгана. — Пять минут, и приедет! Ты только продержись, брат!

— Бейрут, держись!

— Эй дружище, давай же! Ты слышишь нас? Пошевели чем-нибудь, если слышишь! Пошевелить пальцем можешь? Ну шевели!

Эти мужчины кричали ему, разговаривали с ним. Я поняла, что Бейрут был жив. Но серьезно травмирован. Едва жив.

Сидя на коленях возле Бейрута, Махмуд, самый встревоженный и неравнодушный из всех присутствующих, красными руками по самые запястья, удерживал ремень, перетягивающий кровоточащую рану на его бедре, и не переставал с ним говорить.

— Брат! Эй, очнись! Не засыпай! Скорая не успеет! — вскипел Махмуд. — Грузим его! Пока Мишка не вернулся! Берите скорее, и понесли!

— Ты че? Не довезем! Как ты возьмешь его! Его нельзя трогать!

Нельзя трогать…

У Бейрута еще и перелом позвоночника?..

— Брат… Поговори со мной! Эй! Очнись! Брат! — Махмуд, минуя предупреждения, что раненого друга нельзя трогать, принялся тормошить его, толкать, бить по щекам.

Но Бейрут не реагировал ни на что. Даже когда его резко перекатили на бок.

Был бы в сознании, испытал бы адскую боль. Он бы закричал.

Но Бейрут не кричал, не шевелился. Не подавал ни малейших признаков жизни.

Неведение сводило меня с ума, но я не решалась подойти ближе. Было невыносимо страшно и пронзительно жутко даже издали наблюдать за той душераздирающей, беспощадно рвущей все надежды на лучшее, картиной.

Вытаращенными глазами, полными жгучих слез, я следила за всем, что происходило том. Умоляла мысленно. Просила продержаться. Ведь Бейрут сильный. На нем все заживает как на собаке. Он же сам так говорил. Но Бейрут не отвечал на попытки реанимировать его.