Страсть искажает все
Шрифт:
— Кстати, что ему сказал? — Первой заговорила Одинцова, — Не думала, что ты знаешь итальянский.
— Всего лишь поторопил. — Смягчаясь, пояснил Олег, наполняя бокалы белым вином. — Касаемо языка — за годы работы на спецслужбу не такому вымуштруют.
— А чему еще? — Проверяя содержимое накрытых блюд, Маргарита явно намеревалась устроить если не допрос, то экскурс в трудовые будни мужчины.
— Рит, считаешь, выбрала удачное время для подобных разговоров? — Скрипнул зубами, чуть не завыв в голос, наблюдая, как девушка утащила из блюда кусочек пиццы и с аппетитом поглощала.
— Я не настаиваю. — Передернувшись,
— Рит, дело не в том хочу или нет. — Сжимая пальцами переносицу, прошипел Олег.
— Я что-то не то сказала? — Невинно хлопая ресницами, будто ничего не понимая.
Да, черт подери, что-то не то! Неужели не понимает? Или не хочет? Ему крышу рвет от желания. И это явно не желание поговорить.
Но еще не время. Лучше подождать. В который раз ради Ритки. Она нужна ему, но не такой ценой. Не подчиненная, не из благодарности или радости открытий. Олегу необходимо, чтобы все случилось, когда сама захочет и придет к нему. Никак не из-за отсутствия выбора. Слишком долго шли к малейшему сдвигу в отношениях, к зарождающемуся доверию, чтобы так запросто разрушить.
— Нет, все хорошо. — Чернышевский глубоко втянул воздух, пытаясь успокоиться/ — Извини. Но давай немного отложим разговор.
— Как скажешь. — Облизнув пальцы, равнодушно согласилась.
Она специально это делает? Провоцирует, испытывая выдержку. Хорошо хоть забыла о дневном намерении обсуждать Павла со всеми вытекающими.
— Между прочим, очень вкусно. — Вытерев руки салфеткой, Маргарита потянулась к традиционной для Сицилии запеченной рыбе. — Тебе положить?
— Нет, спасибо. — Отпив вина, отмахнулся.
— Зря. — Вдохнув аромат блюда. — Пахнет очень вкусно.
— Кушай, раз нравится.
— А ты? Почему не ешь?
— Не голоден. — Процедил сквозь зубы. С характерным звоном стекла, опустил бокал на стол. Подхватившись, не глядя на Одинцову, что вовсю уплетала рыбу, бросился к одной из дверей, на ходу окликнув: — Прости, устал с дороги. Хочу принять душ и отдохнуть. Завтра нас ждет насыщенная программа.
— Да, конечно. — Удивленный провожающий взгляд и невнятное бормотание было последним, что услышал Чернышевский, прежде скрыться в ванной.
Идиот! Оказывается куда труднее быть рядом и не иметь права прикоснуться. По-видимому, если бы не дразнящие поцелуи Ритки на террасе, держаться было проще.
Какой идиот! Сбежал в ванную, как последний трус. Но сидеть и наблюдать за невинными с виду движениями, слушать безобидные, ничего не значащие слова, практически несносно. Будь на месте Маргариты любая другая, давно опрокинул на стол и…
— Бл*! — Медленно втягивая воздух, мужчина сжал и разжал руки в кулаки. — Спокойно, Чернышевский. Вдох-выдох.
Оглянулся, машинально отмечая, что вся ванная, вплоть до раковины, отделана черным мрамором со светлыми жилками и вкраплениями и производит впечатление мощи и мрачного торжественного великолепия. Какая ирония. Олег себя ощущал достаточно пессимистично и угрюмо.
Наспех освободившись от одежды, залез в душевую. Холодная вода именно то, что необходимо. Точнее, не вода, но за неимением иного.
Мужчина потерял счет времени, прежде чем ледяные струи, стекающие по разгоряченному телу, остудили пыл и привели в относительно
бодрое состояние. После минут десять бессмысленно прохаживался по комнате, собираясь с духом, чтобы возвратиться к Рите.Этим вечером Чернышевский поражался себе. С каких пор стал кого-то или чего-то бояться? Никогда ни перед кем и чем не пасовал, а тут… Испугался самого себя, как мальчишка. Что не выдержит, сорвется, вновь оттолкнет Ритку.
Так, хватит. Со страхами надо завязывать, иначе окончательно свихнется. А им, между прочим, с Маргаритой в одном номере жить дня три, не меньше. За эти дни, безусловно, многое может измениться, но прятаться в ванной, пока этого не случилось тоже не удачный вариант.
Одевшись в белый махровый халат (не в полотенце же выходить, в самом деле), от греха подальше, опасливо приоткрыл дверь, выглядывая в гостиную. Было на удивление тихо. За столом Маргариты не оказалось. Обнаружил девушку на диване. Видно, хотела дождаться, но уснула, свернувшись калачиком в обнимку с подушкой.
Вид спящей Ритки вызвал в теле трепет нежности, в который раз напоминая, как много она значит. Давая понять, что эта девушка особенная. С ней нельзя как с другими. О ней необходимо заботиться.
Мгновенно оказавшись у дивана, Олег присел рядом на корточки. Видя блаженство, читаемое на девичьем лице, не удержался от усмешки. Провел тыльной стороной ладони по щеке. Устала его девочка. Этот день и его, бывавшего не в таких условиях, вымотал. Что говорить о Рите, на плечи которой свалилось чрезвычайно много бед.
— Олег. — Сипло позвала. Опущенные ресницы затрепетали, попыталась раскрыть веки и сконцентрировать на мужчине взор. — Я уснула, да?
— Тш-ш, малыш. — Успокаивающе поглаживая по плечу, прошептал Чернышевский. — Тебе нужно отдохнуть.
— Угу. — Согласно закивала и, сунув ладошки под щеку, попыталась устроиться сподручнее. — Я немножко посплю и буду как огурчик.
— Погоди. — Олег ловко подхватил Риту, прижав к груди. — Отнесу тебя в спальню, там удобнее.
— Олеж. — Расплываясь окрыленной улыбкой, обняла мужчину. Жмурясь, потерлась носом о его шею. — Ты у меня такой заботливый.
— Ох, Ритка. — Простонал Чернышевский, с ноги отворив дверь спальни. — Подведешь меня когда-то под монастырь.
Быстро осмотревшись, сообразил, что Маргарита права — комната шикарна. Отделанная подобно гостиной, в тех же тонах и фактурах. Много натурального камня, перегородка, имитирующая сплетенные кроны деревьев и стеклянная стена с выходом на террасу, где располагался небольшой бассейн. Кровать круглой формы напоминала огромное царское ложе. Даже переживать не стоит, что вдвоем не поместятся. Но лучше не рисковать.
Бережно уложив сонную девушку на постель, прикрыл одеялом. Чмокнув в висок, собрался ретироваться, но был остановлен неожиданно цепкой хваткой Риты, не позволяющей отстраниться.
— Ты куда? — Уставившись помутневшими глазами на Олега.
— Спи, Ритуль.
— А ты?
— А я буду спать на диване.
— Не уходи, пожалуйста. — Притянула руку мужчины к своей щеке, показывая, насколько не хочет отпускать.
И Чернышевский не ушел. Сидел рядом, любуясь родной женщиной ровно до тех пор, пока не уснула и не отпустила ладонь. После, как и обещал, ушел в гостиную на диван, перед этим немного перекусив давно остывшим ужином.