Страсть искажает все

— Понял, что и без войны мы обойдемся. Я отлично осведомлен, насколько тебе важно выиграть тендер. Не ради признания винной продукции за рубежом, чтобы открыть чистый канал и наладить поставки товара. Я прав?

— Допустим, — Рощин не стал отрицать.

Марго недоуменно нахмурилась, соображая, что имеется в виду. Ранее казалось, что тендер важен для Кира именно потому, что это отличный способ расширить горизонты бизнеса. Оказывается, ключевым являются поставки некого товара. Хотелось верить, что имеется в виду вино. Но почему не называть вещи своими именами?

— Я готов отозвать заявку у комиссии, — дерзко выдал Чернышевский, удивляя.

У Жемчужины есть шансы посоревноваться с Золотой Рощей за победу. Олег хоть и недавно на рынке, но заявил о компании безупречной репутацией. Выходит, он либо что-то затевает, либо полный глупец, раз готов отказаться.

— Можешь не утруждаться, мы и так тебя сделаем. С твоим участием победа будет фееричнее, — из уст Кирилла прозвучало диаметрально противоположное мнение, но Одинцова готова поспорить, что мысленно считает, как и она.

— Рощин, не глупи. Ты ничего не можешь гарантировать. Беспрепятственный доступ за границу тебе нужен сейчас. Если потеряешь возможность наладить поставки товара, потеряешь своих глубокоуважаемых афганских партнеров.

Закусив губу, Маргарита пыталась понять есть ли у Рощи связи с афганскими партнерами. Хоть убей, не припоминала. Были французы, грузины… Чтобы афганцы! Девушка сомневалась, что эти, вообще, могут заниматься винами.

— В лучшем случае товар зависнет на тебе, — продолжал играть в загадки Олег. — С партнерами, может, рассчитаешься со своей казны, но выручки долго не видать. Но это полбеды. Вдруг кто пронюхает? Сам понимаешь, дело серьезное. Стуканет и пиши пропало.

Затаив дыхание, Одинцова с ужасом дожидалась ответа Кирилла. Слова Чернышевского наталкивали на жуткие предположения. Создавалось впечатление, что речь о далеких от законности вещах. Если афганцы — те самые о ком думает, ситуация выглядит не обнадеживающе.

— Уж не ты ли стуканешь? — предположил Рощин.

Девушке удалось разглядеть Кира через щелку в двери. В руках сжимал бокал с коньяком и упрямо сверлил взглядом кресло. Там, очевидно, располагался Олег.

— Боже упаси!

— Хорошо, что тебе нужно? — скрипя зубами, уточнил Кирилл.

— Мою цену ты знаешь, — невозмутимый голос. Ни нотки дрожи и торжественное: — Маргарита.

— Можешь забыть о ней, — не колеблясь ни секунды, возразил Рощин. — Если это всё, убирайся из моего дома. Обсуждать подобное я не намерен.

— Не выслушаешь, на каких условиях предлагаю эту… сделку?

— НЕТ! — сказал, как отрезал.

За прямолинейный отказ без раздумий Маргарита была благодарна Кириллу. Ей не нравились эти торги. Не нравилось предложение Олега. Вот тебе и друг! Бывший друг, не стоит забывать. Решил купить её за победу в тендере. Цена высокая, не поспоришь. Пожалуй, со всеми привилегиями, которые принесет Internal Group победителю, наивысшая из всех, которые когда-либо за неё давали. Наверное, это должно радовать. Но означало, что так и осталась красивой, дорогой игрушкой. Куклой, не имеющей права голоса.

Слезы навернулись на глаза. Прокладывая соленые дорожки, скатились по щеке. Раньше Одинцовой казалось, что её ничем не удивить. Но услышав продолжение диалога, осознала, насколько ошибалась.

— Три дня, — гнул свое Чернышевский. — Всего на три дня ты предоставляешь Маргариту в полное мое распоряжение. Взамен беспрекословная победа в тендере и никаких препятствий для бизнеса.

— Я сказал, нет, — тише отозвался Кирилл.

По голосу Марго поняла, Олегу удалось посеять сомнения в голове Рощина. Это мало радовало. Если Чернышевский надавит, он добьется согласия и тогда… Что дальше? Девушка разочаруется в Кирилле. Уже разочаровывается. И после, кто знает, сможет ли простить.

— Не горячись. Подумай. Всего три дня и какая выгода. Не так много, правда?

Ответа не последовало. Кирилл молчал. Он окончательно погряз в просчетах и размышлениях. Если скажет «да», мир Маргариты рухнет бесповоротно. Потеряет всё, что имела или думала, имела. К подобному не готова.

Мало соображая, что творит, Одинцова, нервно растерев по щекам слезы, потянулась к дверной ручке. Действия словно в замедленной киносъемке. Еще секунда и, крепко ухватившись за прохладный метал, потянула на себя.

Молчи, Кирилл! Не соглашайся прежде, чем…

— Я согласна, — открыв дверь, глухо выдохнула Марго, привлекая внимание.

Мгновение и поймала на себе два взгляда. Серый, удивленно-раздраженный. И небесно-голубой. Удовлетворенно-поощряющий. Кажется, совершила очередную, возможно, самую нелепую ошибку в жизни. Но пасовать нельзя. Отступать поздно.

— Что ты здесь делаешь, Маргарита? — первым опомнился Кирилл. В несколько шагов пересек расстояние между ними. Ухватив Одинцову за руку, прикрикнул: — Тебе не место на мужских переговорах!

— Я считаю, наоборот! — с вызовом уставилась на Рощина, дернулась. — Смотрю, вы затеяли крупную игру, где я не последняя масть. Раз так, имею право знать, что нарешаете, и кто выйдет победителем.

— Да ничего ты не имеешь! — пытаясь вытолкать из гостиной, занервничал Кир. — Иди к себе, после поговорим.

— Значит, решили обыграть, не спросив меня?! — переводя озадаченный взгляд на Олега, восседающего напротив.

Видимо, это стало призывом к действию. Поднимаясь, Чернышевский вмешался:

— Кирилл, по-моему, она права. Смысл договариваться, если не знаем, как ко всему отнесется Марго. Может, для начала спросим саму виновницу?

— Что её спрашивать, — шикнул Рощин. — Всё ясно. Маргарита ни за что ни пойдет на это. Правда? — встряхнув, посмотрел на Одинцову.

В нём промелькнула тень надежды. Опять хочет, чтобы его решение было единственно верным, а все вокруг подчинялись. Убедить, что прав может быть лишь он и никто другой. Снова и снова пытаясь подавить авторитетом.

— Нет, Кирилл. Ты чего-то не понял, видимо? — вырываясь, воскликнула девушка. — Ты же этого хотел? Выиграть тендер! Обойти всех. Вот он, реальный шанс, который предложил Олег. И я согласна.

Умом понимала, что после выйдет боком это заявление. Если Чернышевский поведет себя достойно, Рощин будет в бешенстве. Да что там? Он уже в бешенстве! Вон как руки сжались, наверняка, на запястьях Марго останутся синяки. А глаза-то как сверкнули! Желваки на скулах заиграли. После её вольности, предстоит серьезный разговор. Но это потом. Сейчас не должна позволять, чтобы ею распоряжались как вздумается.