Страсть по понятиям

— Буду.

Сначала мы оделись, привели себя, что называется, в полную боевую готовность, и только тогда она позвонила маме.

Оказывается, с ней и с ребенком было все в порядке. И еще Варвара Степановна очень переживала за дочь, поэтому обрадовалась ее звонку.

— Со мной все в порядке, мама. Ты, главное, себя и Славика береги… К тебе кто-нибудь приходил, про меня не спрашивал?.. Приходил?.. Как в больнице?!

Настя недоуменно и с напирающей радостью посмотрела на меня. Я приблизил ухо к телефонной трубке, чтобы лучше слышать голос Варвары Степановны.

— В больнице-то Эдик, ранили его…

— Точно в больнице?

— Да, я ходила к нему. Плохой он очень, — тяжко вздохнула невидимая мне женщина. — Состояние стабильно тяжелое. Тяжелое, но стабильное. Значит, жить будет.

— Акуда он денется? Конечно, будет… Ты сним разговаривала?

— Врачи не разрешают, но мы с ним говорили. Про тебя спрашивал.

— Нормально все со мной. Главное, чтобы с ним все хорошо было…

Я тронул Настю за плечо. Пора было закруглять разговор. Но она отмахнулась от меня.

— Где ты, дочка? — встревоженно спросила Варвара Степановна. — Я хочу видеть тебя!

— В порядке все со мной…

Я снова тронул ее за плечо, на этот раз она со мной согласилась. Сказала, что она собирается и прямо сейчас едет в больницу к Эдику. А ведь она совсем другое должна была сказать. Я с недоумением глянул на нее, когда она положила трубку.

— Не поеду я никуда!.. — с трудом сдерживая радостную улыбку сказала она. — Здесь буду, раз ты этого хочешь. А утром ты меня не удержишь.

— Утром ты позвонишь Игорю.

— Позвоню. Только зачем ему я, если у него есть Эдик?.. А он у него есть… — Улыбка сдувалась, а в глазах разгоралась тревога. — Они от него так просто не отстанут… Да, мне, конечно, нужно встретиться с Игорем… Только ты его не должен трогать.

— Почему?

— Может, нам удастся с ним договориться?

— О чем?

— Ну, часть акций продадим. Часть акций оставим себе. Откажемся от управления заводом, пусть Савельев там всем рулит…

— И вы на это пойдете?

— Ты же видишь, какая ситуация.

— Ну, вам видней, — пожал я плечами.

Действительно, чего я должен лезть в чьи-то семейные дела? У них там свои тараканы в голове, я их выводить не обязан. И до материального благополучия Ремезова и его сестры мне тоже нет никакого дела. Меня не должно волновать, если они заключат кабальный для себя договор. Это их проблемы. Да и мне работы будет меньше.

— Не надо Жмыхова трогать… Верней, обижать его не надо… — на ходу и вслух размышляла Настя. — Просто моей охраной будете… А может, он уже с Эдиком договорился?

— Без понятия.

— Да тебе и не надо это знать… А мне к Эдику надо.

— Что, прямо сейчас?

— Ну, поздно сейчас… Или слишком рано… А давай прямо сейчас! — махнула она рукой, как шашкой рубанула.

— Нет, сейчас нам здесь надо находиться, — совсем не уверенно сказал я. Настя, считай, дала отбой тревоге, но в голове у меня еще продолжали роиться мысли на заданную ранее тему. — Если твой брат жив, то ты Жмыхову не очень-то и нужна. Нам легче будет застать его врасплох, если он приедет к тебе…

— Ты что, не понял? — нахмурилась Настя. — Не надо никого заставать врасплох. Ситуация изменилась. Договариваться надо, а не воевать…

— Как скажешь.

— Но мне твоя помощь нужна. Ситуация пока неопределенная, мало ли что.

— Хорошо, я согласен.

— Я знала, что мы договоримся, — улыбнулась она.

— Альберт где?

— Что?

— Я должен найти Альберта. Или для тебя это новость?

— Ну-у… Не новость… — замялась она.

— Я помогал тебе с условием, что ты скажешь мне, где Альберт.

— Э-э… Но я же до сих пор нуждаюсь в твоей помощи.

— Это уже совсем другое дело, — качнул я головой.

— Ну, почему же другое?..

— Потому что ты лишаешь меня возможности вцепиться Жмыхову в горло. Теперь только ты можешь сказать мне, где Альберт. Если не скажешь, будем брать Жмыхова за жабры… Ты меня понимаешь?

Настя крепко задумалась, подперев подбородок маленьким своим кулачком.

— Да, я тебя понимаю, — кивнула она.

— Ну, так что, скажешь, где Альберт?

— Не скажу. Но дам возможность тебе самому во всем разобраться… Ты сам все поймешь. Проводи меня.

Я не понял, зачем она попросила меня проводить ее до гостевой комнаты на первом этаже. Во-первых, от кухни это совсем недалеко, три четыре шага, не больше. Во-вторых, приведения по дому не бродили, на людей не набрасывались.

Но я проводил ее до комнаты, правда, дальше она меня не впустила.

— Это недолго, — сказала она, перед тем как закрыть за собой дверь. — Жди меня здесь.

«Недолго» растянулось минут на пятнадцать. Я приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Может, Настя на кровать легла да заснула?

Я уже собирался стучаться в дверь, когда появился Иван:

— Тревога! Менты!

Он старался сохранять спокойствие, но исходящие от него флюиды страха не просто ощущались физически, они еще и кололись, раздражая нервную систему.

— Настя!

Я открыл дверь и остолбенел, глядя на открытое окно. Спокойно на улице, ни ветерка — занавеска даже не шевелится. Поэтому и не уловил я движения воздуха, когда Настя открыла окно. И не услышал, как она выбралась во двор.

А окно находилось над выходом из подвала. Настя спрыгнула на землю, прошла с десяток шагов, пролезла через брешь в заборе, которую я проделал, и ушла. Куда? Некогда было задаваться этим вопросом. Нужно было уходить…

Да, ловко обвела меня Настя. Даже до комнаты попросила проводить, чтобы ее отлучка не показалась мне подозрительной… Не женщина она, а просто бестия какая-то! И зачем я только с ней связался?..

«Уазик» с мигающей, но молчащей сиреной остановился напротив ворот, из него неторопливо выходили люди. В ближайшей перспективе штурма не предвиделось, поэтому я без лишней суеты снял с подоконников камеры, вместе с ними спустился в подвал, закрылся изнутри. Мы с Ваней собрали свои вещи, вышли на задний двор и покинули его через брешь в заборе.