Страсти Евы

– Столь юному созданию слушать о моих правилах не стоит.

– Ах вот как… - широко приоткрываю я рот в обиде.
–  Я выросла, к вашему сведению, и настаиваю, чтобы вы перестали кормить меня загадками и поведали о ваших взрослых правилах.

Гавриил Германович не обделяет вниманием мой подвижный рот:

– Моя радость, мне до невозможности хочется покормить вас из ложки, но не обсуждать мои правила. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Боитесь рискнуть?
–  бросаю я, словно вызов.

Гавриил Германович коварно улыбается, обнажая ряд ровных жемчужно-белых зубов. От его соблазнительной улыбки у меня перехватывает дыхание.

– Вы играете с огнем, госпожа Воронцова.

– Покорность не мой конек.

– Быть может, у вас тоже есть правила?

– Д-да… - мой голос слегка дрожит, саму меня бросает в жар.
–  Это… заповедь.

– Воистину занимательно, - он смотрит на меня с неподдельной заинтересованностью.

Я набираю побольше воздуха в легкие и со всей уверенностью преподношу:

– Современная девушка должна подчиняться власти секса, а не сексу власти.

Зрачки в глазах Гавриила Германовича расширяются. Он еще долго не моргая глядит на меня, но прочесть что-либо в глубокой синеве его глаз невозможно.

– Признаться, госпожа Воронцова, ваша откровенность меня потрясла.

«Признаться, не одного вас!» - корю я себя, дернуло же меня за язык.

А между тем потемневший взор Гавриила Германовича начинает беззастенчиво блуждать по моему телу, как будто перед ним представили долгожданное лакомство.

– Воистину занятная заповедь, - подчеркивает он хриплым сексуальным голосом и с гастрономическим аппетитом облизывается - словно его губы запачканы любимым десертом.

Мое лицо заливается краской, возникает желание нырнуть в бассейн, который от нас всего в десяти шагах. До кучи мой рот округляется, поскольку взгляд приковывается к черным брюкам Гавриила Германовича - ткань выразительно вздулась в причинном месте. Моментально меня атакует мысль, что все это – галлюцинации, потому что в следующем действии он раздраженно закладывает руки в карманы брюк и тем самым разрушает неприличное видение.

«Воронцова, твоему столику больше не наливать!» - назидательно грозит мне пальчиком глас трезвости. Помилуйте, с какой стати мне, заурядной девушке в очках без каких-либо внешних намеков на роковую манекенщицу, становиться источником мужского возбуждения?

– Я обратил внимание, что ваш брат с нас глаз не спускает, - выводит меня из раздумий грубоватый тембр Гавриила Германовича, он вновь оборачивается ко мне со своей маской неподступного благородства.
–  Полагаю, одно мое неверное движение - и он пустит пулю мне в голову.

– Э-э… Никита просто отказывается мириться с тем, что я стала взрослой.

Безотчетно ища глазами брата, я притягиваю к себе внимание Бобби, который расплывается в улыбке, способной обогнуть земной шар.

– Уилсон - ваш друг?
–  внезапно звучит грозный вопрос у меня над ухом и уже каким-то образом с приказом на ответ.

– Уилсон, - эхом повторяю я, боясь, что нас услышат.
–  Д-да… Это он вам сказал? Подождите… вы знакомы?

Гавриил Германович приветственно салютирует Бобби бокалом, но тот с откровенной неприязнью отворачивается.

– Знакомы.

– Только не в лучших отношениях, как я погляжу, - слетает у меня с языка фривольное замечание.

– Я не обсуждаю подобные темы. Все последующие вопросы будут пресечены на корню.

– Зверь!
–  выплевываю я, как оскорбление.

Наши взгляды сцепляются: мой - дерзкий с мольбой о пощаде, его - обещающий, что пощады не будет.

В затяжном безмолвии Гавриил Германович складывает руки на груди, на его лицо ложится тень не предвещающей ничего хорошего улыбки.

– Кнут и пряник всегда и во всем, - предельно честно дает понять он через паузу, не оставляя и тени сомнения.

Я залпом приканчиваю остатки шампанского и глубоко втягиваю прохладный воздух.

– Вы слишком много на себя берете. Сомневаюсь, что в вашем диктаторском меню присутствует пряник. Гарантирую, настанет время, когда ваш кнут сыграет против вас.

Глаза Гавриила Германовича затягивает кровавый циклон, грозящий окропить землю кровавым дождем. По спине у меня проходит арктический мороз. В зеркале его души мне чудится рыскающий по ночам монстр в сто крат страшней чудовища из сна - от него веет могильным холодом. Люди часто шепчутся, что так бывает при встрече со Смертью.

Гавриил Германович отводит карающий взгляд и берет у задержавшегося возле нас официанта новый бокал шампанского. Теперь мне мерещится, что у нанятого работника дрожит поднос с бокалами, но в точности я не уверена. От мнимо или не мнимо испуганного официанта меня отвлекает горячий прилив энергетических потоков, нахлынувший на мое тело.

«Что за бесовщина?..» - коченею я от страха и интуитивно озираюсь. Мистическая рыжая луна изливает холодное олово на землю, чертя непроходимые лабиринты между нашими тенями. В душу ко мне закрадывается необъяснимая тревога - происходит мистификация. «Сон разума рождает чудовищ» - слишком хорошо мне известно значение фабулы офорта Гойи, и все-таки в воздухе витает нечто такое, что назойливо навивает разные странности. Чем черт не шутит, вдруг душераздирающий крик ночной птицы в образовавшуюся музыкальную паузу - своеобразная прелюдия перед принесением в жертву?

В пик моего замешательства Гавриил Германович как ни в чем не бывало натягивает приторную улыбку. Мир приобретает праздные краски. Со сцены снова звучит музыка. Все возвращается на круги своя. Никакой мистификации и в помине не было.

– Откройтесь, моя радость, что подвигло вас призвать себя на службу Гиппократу?
–  интересуется он, словно не замечая моей нервозности.
–  Из вас вышел бы отличный адвокат Дьявола.

– Моя мама была хирургом, - я с печалью вспоминаю родителей, а ведь они могли бы сейчас вместе со мной разделить наш общий день.
–  Когда папы с мамой не стало, я для себя решила, что тоже буду помогать людям.
–  Я тоскливо улыбаюсь и сатирически прибавляю: - Подумаю насчет адвоката Дьявола. Почетная должность. Сообщите, когда будете уходить в отставку.

– Соболезную вашей утрате, - искренне сожалеет он, игнорируя мою последнюю реплику.
–  Учтите, если вам понадобится какая-либо помощь, вы можете на меня рассчитывать. Я к вашим услугам двадцать четыре часа в сутки.

– Большое спасибо, Гавриил Германович, - примирительно проговариваю я.

Наш шаткий мир нарушает Никита, на его лице сияет улыбка - мой брат доволен приемом.

– Родная, очень рад, что ты познакомилась с доктором Гробовым. Однако придется прервать вашу беседу. Мне нужно с тобой переговорить. Жду в библиотеке.