Стратегия блицкрига

Артем только сейчас сообразил, что стон он слышал еще во сне, но отреагировал на него с пятого или шестого раза.

За пологом завозились сильнее, зашептали, потом стон опять повторился уже на более высокой ноте. Вон как девочка старается.

Макс, блин, устроил шоу под самым боком! Не мог во дворе уложить подружку! Знал бы, что придут, закрыл бы двери изнутри. Хотя двери – название одно – тонкие досочки, пальцем пробить можно.

Голоса зазвучали громче, послышался женский смех. Артем окончательно потерял терпение, нашарил на лавке глиняную миску и размаху швырнул ее в стену. Звон вышел не очень, но уж за перегородкой услышат.

– Макс, блин! Задолбал уже! Идите… в скотник! Дайте поспать!

Женский голос немедленно стих, напоследок ойкнув. А мужской хохотнул и озорно ответил:

– Вставать пора, а не бока отлеживать!

– С вами, блин, поспишь! Какого приперлись, трахались бы во дворе!

– Не шуми, командир. Во дворе нельзя.

Легкий стук босых ног по полу, торопливый поцелуй и едва слышимый шорох. Ушла чертовка! Вот ведь талант, ходить бесшумно что по земле, что по траве. Вот так и ночью прокралась сюда. Любительница стонов и криков!

– Зайди! – прохрипел Артем, поморщился и приподнял голову, ища кувшин с водой. Вчера вроде ставил на настил. А, вот он.

Рука цапнула прохладный кувшин и поднесла ко рту. Тонкой струйкой полилась живительная влага, охлажденная за ночь до приятной температуры. Хорошо! Еще…

Холщевый полог дернулся, в проеме возникла вихрастая голова Макса, слегка осоловевшие глаза отыскали Артема.

– Чего?

– Того! Хватит баб сюда водить! Я спать хочу, а не слышать вашу камасутру.

– Да я…

– Конечно, ты! Совсем уже наглость потерял! Скоро здесь от тебя девок прятать будут!

– Тём, у тебя настроение плохое?

– Плохое! Спал мало, больше слушал. В следующий раз ищи другое место.

– Другого нет.

– Найдешь!

Артем опять приложился к кувшину, запрокинул его вверх дном, довольно крякнул и поставил пустую посудину на настил.

– Где наши?

– Витька на сеновале, Миха под навесом.

– Витька с тебя пример берет.

– Это еще почему?

– А чего он на сеновал поперся? Чистым воздухом подышать?

Макс пожал плечами и честными глазами посмотрел на командира. Мол, не ведаю и не знаю.

Артем сел, повел плечами, крутнул шеей, потянулся. Тело быстро приходило в норму, разгоняя кровь по мышцам. Сон еще напоминал о себе, вялость пока не отпускала, но Артем уже встал, уже перешел в состояние бодрствования.

– Где хозяйка?

– Свой выводок к озеру погнала.

– Пожрать надо и собираться.

– Пожрать – дело, а собираться куда? Только вчера приехали, а обоз еще сутки ползти будет.

– А Усвир? Мы же подрядились его найти. После ночной сшибки он точно за озеро рванул. Следы путать будет, от погони уходить.

– Уходить он будет от реальной погони. А о нас Усвир не знает.

– Знает. Думаешь, местная шпана совсем тупая, носу никуда не кажет? О брантерах ничего не слышал?

– Слышать одно, знать другое.

– Не спорь. Собирай наших. Перекусим и выедем. Надо еще к приставу наведаться. Доложить о сшибке, плату получить и об Усвире сказать. Ну и новости послушать. Если есть.

Макс делано вздохнул, оглянулся на выход и с укором сказал:

– Загоняешь так нас, сил не хватит, когда до дела дойдет. Сколько усердствуем, будто ради себя любимых стараемся.

– Для себя и стараемся.

Макс не стал больше спорить, исчез за пологом, загремел ботинками и вышел из дома. Со двора раздался свист, который почему-то называют разбойничьим. Просто громко и отрывисто. В стойле обиженно заревела корова, ей вторил басовитый клекот петуха. Началось в колхозе утро!..

В империи конец круга листогона – это пора замирания природы. С деревьев падают последние листья, трава желтеет и блекнет, вода становится студеной, температура падает до десяти градусов, а ночью и до нуля.

Прячутся мелкие пташки и грызуны, пропадает мошкара. В лесах пушные звери реже вылезают из нор, меняют окрас.

Хозяева загоняют скот и птицу в утепленные стойла, закрывают крыши свежей соломой и сеном. Кто побогаче, заделывает дранкой. В домах больше не гасят очаги и жаровни.

И хотя впереди еще целый круг осени, но последние приготовления стараются провести до Серостава. Чтобы уж без хлопот встретить октан Огалтэ – традиционный праздник, воздать хвалу и начать новый год. А потом пережить зиму. Благо здесь она идет всего два круга.

Листогон – это время хлопот по хозяйству, по дому. Время окончательного сбора урожая, его переработки, подготовки к хранению. Поэтому во всех дворах крупных и мелких поселков, городов и становищ сейчас бардак и суета.

Это Артем и увидел, выйдя по двор. Прямо по центру навалена большая куча глины, рядом несколько деревянных форм, а за ними стожок мелко порубленной соломы. Хозяин с сыновьями готовят саман – глиняные кирпичи. У дальней стены сушатся уже готовые прямоугольники серо-коричневого цвета. А у скотника приличных размеров куча навоза. Его тоже добавляют в саман для прочности.

Стены подновить, а то и новые сложить, дом возвести – на все пригоден саман. И хотя здесь хватает лесов, местные жители больше привычны к саману. Дерево-то еще срубить надо, привезти, а это хлопоты. Железные топоры пока редкость, лошадей в поселке мало, волов тоже. И гонять их по осени некогда, все на уборке. А зимой в лес лезть и подавно тяжко, дороги то развозит, то прихватывает морозцем. По рытвинам и ямам не всякая телега проедет.

Нет, дерево тоже используют, но только те, кто может заплатить за их доставку. А большинство делает дома и другие строения из самана. Дешево и надежно. К тому же глинистого грунта в этих местах полно. Прямо за поселком два карьера, бери сколько хочешь.

«Потому Макс и затащил подругу в дом, – мельком подумал Артем. – Не в грязи же валяться! Да и обстановочка не располагает. Эстет, блин!»

Единственный относительно чистый угол двора под навесом возле колодца. Там и длинный стол, и лавки, и открытый очаг. Там обычно кормили своих постояльцев хозяева. Сами ели дома, или в поле, или где придется. А вот постояльцам нужно обхождение. Да и уважение выказать лишний раз надо, ведь не абы кто встал на постой, а брантеры! На что уж легионеров всюду уважают и боятся, а брантеры все же пострашнее их будут! Во всяком случае, для жителей приграничных поселений, торговцев и другого люда.