Стратегия обмана. Политические хроники

Никогда ещё Родерик не вёл себя так серьёзно как сейчас. Он угрожал ей расправой в случае неповиновения, и это было… в новинку. Алекс не знала, что и делать.

— Значит так, — вновь перейдя на легкомысленный тон, продолжил Родерик, — машину и оружие мы тебе дадим, заберешь в Куломье. Паспорт найдешь в бардачке. Деньги, которые тебе отдаст Халид, оставь себе. Главное, будь полезной и не оплошай. У руководства большие надежды на тебя, так что будь умницей.

Еще сутки Алекс не могла отойти от этого разговора. Куда она дала себя втянуть? А не поздно ли задаваться этим вопросом и стенать? Семь лет назад она позволила облапошить себя услужливому и внимательному агенту по имени Джейсон. Полгода он возил её по военным лагерям, делал всё, что просила Алекс, и всегда был рядом, лишь бы она не сбежала от суровых парамилитаристских будней. Будь она раскрепощенной феминисткой, он бы и спать с собой позволил, а так отделался стаканом крови в месяц. Теперь Алекс искренне надеялась, что такая показная услужливость сократила ему хотя бы год жизни.

Пусть сейчас Алекс работает непонятно на кого, но одно дело жить в Ольстере и воевать в рядах ВИРА, а совсем другое, примазываться к немецким анархистам, чтобы попасть на работу к палестинским бойцам, чтобы… Вот именно, не понятно для чего это нужно. Для того, что так захотелось руководству Родерика? Потому что она слепое орудие в чужих руках, а орудие не спрашивают, хочет ли оно стрелять или нет — просто нажимают на спусковой крючок и пуля летит.

До въезда в Сен-Луи она добралась даже раньше, чем следовало. Через пару часов к пустырю подъехал автомобиль, и из него вышли трое мужчин — Халид и ещё двое ей неизвестных. Один хоть и смуглый, но явно не араб. Он представился как Мигель, а другого звали Юсуфом.

— Почему «Нада»? — с подозрительной улыбкой спросил Мигель, после того как Халид представил её.

— Люблю фестиваль в Сан-Ремо и певица эта нравится, — отбрехалась Алекс, ибо понятия не имела, почему Родерик назвал её Надой.

— Да? А я думал это из того фильма, что показывали в прошлом году. Там банда похитителей как раз называлась «Нада».

— И кого они похитили? — поинтересовалась Алекс.

— Американского посла. Ты часом никогда не подумывала о том же?

— Мне плевать на послов.

Алекс открыла багажник, дав покупателям изучить привезенный груз. Халид отвел её в сторону и произнес:

— Я сказал им, что доверяю тебе. Ты возила оружие НФОП в сложные времена. Мы говорили тогда с тобой, и ты понимала нашу борьбу. Вот и всё мое обоснование, почему ты здесь.

— Ничего с тех пор не изменилось, — заверила его Алекс. — По-моему, Октябрьская война показала Израиль во всей красе, так что есть смысл продолжать борьбу.

Судя по взгляду Халида, эти слова удовлетворили его. Вдвоем они вернулись к машине. Юсуф и Мигель уже закончили осмотр товара и закрыли перед Алекс багажник, так и не взяв оружия.

— Поедем в Базель, — сказал ей Мигель.

Алекс тут же смекнула, что к чему:

— Хм, — усмехнулась она, — ребята я поняла вашу хитрость. Надеюсь это не единственная причина, почему вы хотите взять меня в свою команду?

— Не единственная. Доедем до Базеля, там всё и расскажем.

Пересечь границу удалось без проблем. Вернее, у Алекс после проверки документов проблем не возникло, а машину Халида швейцарские пограничники решили всё же досмотреть. Мигель оказался чертовки прав, когда оставил оружие менее подозрительной женщине.

Въехав в город и припрятав оружие на заброшенном складе, все четверо устроились в гостинице, а вечером собрались в номере Халида.

— Наша цель — он, — произнёс Халид и протянул Алекс фотографию некоего молодого человека.

Она внимательно изучила лицо незнакомца и закурила.

— И в чём его прегрешения?

— По нашим сведениям этот еврей — сионист, и ежегодно отсылает в агентство Сохнут сто тысяч долларов. А это агентство занимается переселением евреев со всего мира в Израиль. То есть его активисты ведут агитацию в диаспоре, пугают людей якобы растущими юдофобскими настроениями, говорят, что грядет новый холокост, от которого можно спастись только в Израиле. Запуганные люди приезжают в Палестину и селятся на наших землях, которые израильтяне оккупировали восемь лет назад. Это политика экспансии. Израильтяне хотят удержать за собой оккупированную палестинскую землю, заселив туда американцев и европейцев, которые бы в жизни не подумали ехать в Палестину, если бы их хорошенько не испугали агитаторы Сохнута, которые получают немалые деньги от него, — и он кивнул взгляд в сторону фотографии, что Алекс оставила на столе. — Израильтяне селят новоприбывших на землях, что после войны остались за Палестиной. Они нарушают международные законы, Женевскую конвенцию. Все это знают, но ничего не делают. А Израиль строит новые поселения, в том числе и на его деньги. — Халид вновь метнул гневный взгляд на фото. — У палестинцев отбирают землю с пресными источниками, вырубают оливковые рощи, что произрастали веками, и возделывались поколениями, и всё это отдают непонятно кому, чьи предки испокон веков жили в Европе, а на земле не работали вообще никогда. И эта несправедливость начинается с того, что кто-то дает деньги Сохнуту.

Алекс внимательно выслушала Халида, ещё раз посмотрела на фотографию молодого человека, и спросила:

— Устранение?

— Похищение. Если Сохнут не пойдет нам на уступки и не прекратит свою вербовочную работу, придётся принять жесткие меры к их главному жертвователю.

То есть убить. Всё понятно, а чего ещё ожидать, она сюда не в отпуск ехала.

— Ясно. Каков план похищения?

Халид перевел дыхание и замялся. Заговорил Мигель.

— Ты наше главное звено в плане. Без тебя всё завалится на первоначальной стадии.

— Как интересно. И какая моя роль?

— Месяц мы вели за ним наблюдение. Изучали маршруты передвижения, все контакты, почту, пристрастия и привычки. Он падок на женщин твоего типа, светловолосых, светлокожих…

— Так, парни, — резко оборвала его Алекс, — мне ваш план уже не нравится.

— Дослушай до конца, пожалуйста, — попросил Мигель. — В следующий четверг он будет на вечеринке, там будет море алкоголя и разных женщин. Нам надо, чтобы он выбрал именно тебя.

Алекс гневно глянула на притаившегося инициатора всей этой истории:

— Халид, ты же меня хоть немного, но знаешь. Я же столько лет прожила на Востоке, мой муж был тунисцем. Я не какая-нибудь потаскуха, а приличная женщина, к тому же вдова, — горячо произнесла Алекс, хоть и понимала, что понятия «приличная женщина» и «активистка анархического Движения 2 июня» вряд ли между собой стыкуются.

— Послушай, — тихо ответил Халид, видимо и сам смущенный тем, о чём приходится просить, — никто ничего неприличного от тебя не требует. Нам надо, чтобы ты просто вывела его с вечеринки и посадила в нашу машину.

— А если он не пойдет?

— Так ты постарайся, чтобы пошёл — встрял Мигель.

— Как?

— Ну, ты же женщина, ты должна знать.

Алекс начала тихо ругаться по-немецки. Глубоко вдохнув и выдохнув, она просила:

— Можно на той вечеринке я его просто пристрелю и скроюсь?

— Нет, он нужен нам живым, — твёрдо заявил Халид.

— Вы деньги за него хотите получить?

— Нет. Я же сказал, наша цель прекратить поток переселенцев на нашу землю. Он будет инструментом политического давления.

— А если в Сохнуте пораскинут мозгами и скажут «на кой чёрт он нам нужен, стреляйте», что тогда?

— Не скажут, он даёт им деньги.

Алекс нервно закурила. В этом плане ей не нравилось решительно всё, особенно обязанность соблазнить какого-то богатого молодого пижона. Но отказаться было нельзя. Во-первых, Халид и Мигель открыли ей план будущей акции, и теперь нельзя давать задний ход. А во-вторых, Родерик ясно дал понять, что акция должна пройти с её участием и безупречно, иначе не будет других акций, ни с палестинцами, ни с ВИРА.